Кэтрин Джинкс - Дорога

Видимо, в этом месте горячая вода была наградой за ранний подъём.

Но он не мог больше ждать, если собирался ехать вместе с Кенни. Поэтому он сжал зубы, провёл под душем почти минуту, смывая вчерашний пот, и выскочил из душевой кабины раньше, чем ледяной ливень смог бы нанести серьёзный вред его здоровью.

Одевание не заняло у него много времени. Он засунул расчёску, зубную щётку и пасту в карман брюк — на этом сборы были закончены. В восемь часов утра он стоял за дверью своей комнаты, ожидая Кенни. Сегодня будет жаркий день, подумал он.

Ещё один жаркий день.

Кении был из тех парней, кто завязывает дружбу со всеми подряд, с каждым парнем, который ищет работу, номер телефона или новые тормозные колодки. Казалось, что он ни на секунду не переставал говорить или курить. Он водил один из старых, мощных грузовиков марки «форд» или «холден», украшенных антеннами, которые он ремонтировал собственными руками в свободное время. Кении считал себя в какой-то степени наставником. Он взял Алека под своё крыло после первого рейса в Милдуру и без умолку болтал о проездных деньгах, скорости, дорожном синдроме и душевной усталости, пока для них накапливалась работа. Казалось, что Кенни знают все. Большинство соглашалось с тем, что он мог научить многому по части двигателей, если быть готовым к выслушиванию его бесконечной болтовни. Даже Пэт, кузина Алека, знала Кенни «Сумасшедший, как раненая змея», — прозвучал её вердикт, но она тоже признавала, что он был хорошим механиком. И щедрой душой. Может быть, даже слишком щедрой — особенно на советы.

Великодушный Кенни настоял на том, чтобы утром отвезти Алека назад в своём грузовике. Он приехал в две минуты девятого на жёлтой перегруженной «кортине», дымя сигаретой и держа в руке чашку кофе. Он спросил Алека, как он спал. Алек (на которого нахлынули мысли о Джанин, усердно работавшей над его членом) сказал, что прекрасно. Он прекрасно спал ночью. Взревел двигатель, и Кенни выехал со стоянки.

Сломан глушитель, решил Алек.

— Ночью было не слишком шумно? — осведомился Кенни.

— Нет.

— Это из-за того, что сейчас середина недели.

— Да.

— Ты уже завтракал?

— Я позавтракаю потом.

Но Кенни имел собственную точку зрения на роль завтрака в жизни человека. Он настоял на остановке, чтобы купить Алеку сэндвич, и описал сложные процессы, которые происходят при трансформации еды в энергию. Алек уже привык к Кенни и слушал его вполуха. Поскольку сам он был немногословным человеком, то часто не сходился с людьми, похожими на Кенни. Людьми, которые любят поговорить. Это не волновало Алека — не особенно. Он позволял потоку слов свободно течь мимо него. «Сонный» Маллер снова жил в собственном маленьком мире.

В мире, наполненном мыслями о Джанин.

Кенни иногда спрашивал Алека о его личной жизни таким же тоном, как он спрашивал его о работе, семье и условиях жизни. Он искал способ всё упорядочить. Алек предпочитал, чтобы другие не вмешивались в его дела — особенно теперь, когда Мишель его бросила. Ему было нечего рассказать — нечем похвастаться. Большую часть времени ему удавалось избегать глубинного анализа своей ситуации, потому что его приятели были молоды, беспечны и совершенно не заинтересованы в обсуждении личных проблем с людьми, которых они встречали только в баре и по дороге на работу. Однако у Кенни была невыносимая привычка внезапно затрагивать сложные психологические вопросы во время обычного разговора о рабочих сменах или налогах. Например, отношения между мужчиной и женщиной. Проблемы отцов и детей. Алек жевал бутерброд с ветчиной, когда Кенни повернулся к нему, прервав свою лекцию о содержании холестерина в яйцах, и спросил:

— Ты до сих пор живёшь у своего брата?

Алек чуть не подавился.

— Э-э-э… Да.

— И как?

— Нормально.

Кенни метнул на Алека проницательный взгляд. Через некоторое время он спросил:

— Как долго ты намерен там оставаться?

— Э-э-э…

— Ты же не хочешь задерживаться там надолго, сынок? Это не очень хорошо для тебя и не очень хорошо для них.

— Я знаю, — пробормотал Алек. Он ненавидел, когда его называли «сынок» — даже если это делал его собственный отец.

— Во-первых, ты не можешь приглашать подружек к себе домой, ведь так? — Кенни заехал во двор и припарковался. — Ты не можешь устраивать свою жизнь в чужом доме. И они тоже не могут делать то, что хотят, если ты постоянно попадаешься им на глаза.

Алек кивнул, чувствуя, как пылает его лицо. Ему удалось взять себя в руки только после того, как Кенни обрисовал ему будущую жизнь. Для начала Алек должен найти другое место. Лучше квартиру или, в крайнем случае, комнату. Затем он должен сесть и подумать, что он на самом деле хочет видеть в женщине — если ему вообще нужна женщина. Когда он это поймёт, ему следует обратиться к Кенни. Кенни укажет ему правильное направление.

— Только когда ты выяснишь, что именно тебе нужно, ты узнаешь, где это искать, — объявил Кенни. — Морская рыба не водится в Дарлинге, [8] Дарлинг — река в Австралии, правый приток реки Муррей. понимаешь меня? Ты должен выбрать цель.

— Ладно.

— Держись меня, сынок. — Кенни похлопал Алека по плечу. — Со мной не пропадёшь.

Прибыв на место, Алек взял грузовик и отправился на своём Дизельном Псе в автомобильный парк, где он загрузил цемент для шахты «Пасминко». [9] «Пасминко» — австралийская компания, производитель цинка. Обычная процедура Он мог бы сделать её с закрытыми глазами. Он выехал около половины девятого, пересёк реку и оказался на шоссе, направляясь к границе Нового Южного Уэльса и не переставая думать о том, что сказал ему Кенни. В этом был определённый смысл. Если бездумно плыть по течению и надеяться на то, что тебе встретится прекрасная женщина, вряд ли ты найдёшь идеальную пару. С другой стороны, если планировать шаги в этом направлении так, как обычно планируют отпуск, то результат может оказаться более эффективным.

Беда в том что Алек не мог организовать даже отпуск, не говоря уже о собственной жизни. Это было частью его проблемы. Именно поэтому его бросила Мишель. А что касается выяснения того, что ему нужно, — Алек знал это совершенно точно. Ему нужна Джанин.

И как он мог это знать до встречи с ней?

Он попытался представить, что никогда не встречал Джанин. Он попытался подумать о том, какую женщину он бы искал, если бы рядом не было Джанин. Он вспомнил, что пару раз во время пьяных вечеринок в баре они с приятелями обсуждали этот предмет. Это произошло ещё до того, как он встретил Мишель, не говоря уже о Джанин. Он припомнил разговор о длинных волосах — всем нравились длинные волосы. И побритые ноги. И умеренность в алкоголе. Но когда Алек позволил своему разуму углубиться в представления о моральном облике идеальной женщины, разве в его воображении не появилась прекрасная маленькая домохозяйка с коллекцией фарфоровых белочек и грудью, которая едва стоила упоминания?