Деон Мейер - Смерть раньше смерти

Двое сотрудников Матта Яуберта продолжали сочувствовать ему на протяжении двух лет — каждый по собственным мотивам.

Гербранд Фос испытывал ностальгию. Они с Яубертом вместе пришли в отдел убийств и ограблений. Сначала оба были в чине сержантов. Две восходящих звезды. Вилли Тил позволял им конкурировать между собой, но повышали их одновременно. Сначала их вместе сделали адъютантами, потом лейтенантами. Они стали легендарными личностями. Кейптаунская газета «Бюргер», выходящая на африкаансе, посвятила им статью на развороте первой полосы, когда им одновременно присвоили звание капитана. Их всегда повышали одновременно, вместе. На молодую журналистку, репортера отдела криминальной хроники, оба произвели сильное впечатление.

«Капитан Фос — экстраверт, рослый мужчина с ангельским личиком, ямочками на щеках и ярко-голубыми глазами. Капитан Матт Яуберт — тихоня. Ростом он еще выше Фоса, его плечи занимают весь дверной проем. У него ястребиное лицо — карие глаза, которые видят тебя насквозь», — цветисто написала она.

А потом случилась беда — гибель Лары. Фос понимал чувства коллеги. Яуберту больше не хотелось ни с кем конкурировать. Гербранд Фос начал ждать, когда же Яуберт закончит траур. Ждал до сих пор.

Яуберт просматривал материалы первого дела за утро. Еще семнадцать серовато-желтых картонных папок ждали своей очереди на письменном столе. За дверью ходил туда-сюда Фос; Яуберт понимал, что Фосу хочется поговорить. Наконец Фос просунул голову в дверь и приглушенно сказал, как если бы рядом был де Вит:

— Общий прогноз — полное дерьмо. — Язык у Гербранда Фоса был острый; им можно было пользоваться вместо оружия.

Яуберт кивнул. Фос присел на серо-синий стул.

— Эти мне патриоты! От их речей просто тошно делается. В Скотленд-Ярде он был… Матт, скажи мне, что деятели из Скотленд-Ярда знают об Африке? Заметил, он все время зовет нас «коллегами». Ну какой начальник называет своих подчиненных «коллегами»?

— Герри, он новичок. Это пройдет.

— Он хочет нас видеть. Остановил меня в столовой и сказал, что собирается побеседовать с каждым из нас наедине. Я… — Фос посмотрел на часы, — должен быть у него сейчас. Ты следующий. Матт, нам с тобой нужно держаться заодно. Мы тут два старших офицера. Надо с самого начала поставить этого слюнтяя на место. Слыхал, как он распространялся насчет физической формы? Чего доброго, заставит нас каждое утро делать зарядку в парке!

Яуберт улыбнулся. Фос встал.

— Когда поговорю с ним, зайду к тебе. Но помни: мы братья. Пусть мы и не такие долбаные патриоты, как он.

— Да все нормально, Матт, он просто свистит, — заявил Фос через тридцать пять минут, снова входя в кабинет к Яуберту. — Он тебя ждет. Держался вполне дружелюбно, наговорил массу комплиментов.

Яуберт вздохнул, надел пиджак и вышел в коридор.

Полковник Барт де Вит занял бывший кабинет Вилли Тила и все там переделал. Яуберт сразу заметил перемены, как только постучал и его пригласили войти.

Исчезли фотографии сотрудников отдела, висевшие на стене. Вместо старого и грязного зеленого коврового покрытия постелили новое, синее. Исчез чахлый цветок в горшке, стоявший в углу. Теперь на свежеокрашенной белой стене висели три диплома. А в углу появился журнальный стол с табличкой: «Здесь не курят». На письменном столе стояла рамка с четырьмя фотографиями. Улыбающаяся женщина в очках с толстой оправой, мальчик-подросток с носом как у отца, девочка-подросток в очках с толстой оправой. На четвертом снимке были изображены де Вит и министр юстиции.

— Капитан, садитесь, пожалуйста. — Де Вит показал на сине-серый стул. Сам он тоже сел и сразу заулыбался. Потом он придвинул к себе толстую папку с личным делом, открыл. — Значит, вы говорите, что вас зовут Макс?

— Матт.

— Матт?

— Полковник, это сокращение от моих инициалов. При крещении меня назвали Маркус Андреас Тобиас Томас. Матт. Так меня называл отец. — Яуберт говорил тихо, терпеливо.

— А-а-а! Ваш отец ведь тоже был кадровым сотрудником?

— Да, полковник.

— Но офицером так и не стал?

— Да, полковник.

— Ясно.

На секунду в кабинете повисло неловкое молчание. Потом де Вит снова взял папку с личным делом.

— Капитан, раскрою карты сразу. Раньше я не скрывал своих политических взглядов, сейчас не скрываю своих взглядов на работу. Я намерен быть с вами предельно откровенным. В последнее время ваши дела идут не слишком хорошо. После гибели вашей жены.

Улыбка на лице де Вита не вязалась с серьезностью тона. Матту Яуберту стало не по себе.

— Она тоже служила в полиции, верно?

Яуберт кивнул. Интересно, подумал он, много ли известно человеку, сидящему напротив. Он сжался; в голове одна за другой закрывались дверцы. Сработала внутренняя защита.

— Она погибла, выполняя свой долг?

Яуберт снова кивнул; сердце забилось чаще.

— Трагедия. Но, капитан, при всем моем к вам уважении… с тех пор ваши показатели заметно упали… — Де Вит снова глянул в личное дело. — Выговор, две жалобы от семи служащих сержантского состава. Снижение процента раскрываемости…

Яуберт посмотрел на снимок де Вита и министра. Министр был на полметра выше его нового начальника. Оба широко улыбались. Они стояли анфас. Родимое пятно было отчетливо видно.

— Вы ничего не хотите сказать по этому поводу?

— Полковник, все есть в моем личном деле.

— Дисциплинарное взыскание. — Де Вит перечел лежащий перед ним документ. — Дело Вассермана. Вы отказались объяснить… — Де Вит ждал, что Яуберт как-то среагирует. Молчание становилось зловещим.

— Полковник, все есть в моем личном деле. Я не стал ничего объяснять, потому что показания сержанта Потгитера были совершенно верными.

— И вас признали виновным в нарушении должностной инструкции.

— Да, полковник, строго говоря, я ее нарушил.

— А как быть с двумя заявлениями от имени семи служащих сержантского состава о том, что они не хотят работать под вашим началом?

— Полковник, я их не виню.

Де Вит развалился в кресле, как магнат.

— Мне нравится ваша искренность, капитан.

Яуберт никак не мог взять в толк, как новый командир может улыбаться и одновременно говорить неприятные вещи.

— Но не знаю, будет ли одной искренности достаточно, чтобы спасти вас. Видите ли, капитан, мы живем в новой стране. И нам всем необходимо вносить вклад в ее процветание. Те, кто не может приспособиться к новым условиям, должны уйти. На командные должности рекомендуется продвигать представителей ранее дискриминируемых слоев общества. В том числе и в полиции. Мы не можем себе позволить сохранять старые кадры только из сентиментальных соображений. Понимаете?

Яуберт кивнул.