Деон Мейер - Телохранитель

Я неспешно и ритмично бил в стену кувалдой. Был вторник, 25 декабря; время едва перевалило за полдень. Стена, которую я рушил, оказалась толстой и неподатливой. После каждого удара от нее отлетали осколки кирпича и цемента; они с глухим стуком разлетались по деревянному полу, как шрапнель. По моим запыленным лицу и груди текли струи пота. Несмотря на открытые окна, было жарко, как в духовке.

Между ударами кувалды я услышал телефонный звонок. Мне не хотелось нарушать ритм, к которому я уже приспособился. На такой жаре трудно будет снова войти в рабочий режим. Я медленно положил кувалду и вышел в гостиную. Идти по осколкам и каменной крошке было больно. На дисплее телефона высветилось: «Жанетт». Я вытер потную руку о шорты и нажал кнопку приема вызова.

— Слушаю.

— Счастливого Рождества! — Голос Жанетт Лау был ироничен, как всегда.

— Спасибо. И тебе того же.

— Наверное, там у тебя сейчас хорошо, тепло…

— Тридцать восемь градусов в тени.

Зимой [1] ЮАР находится в Южном полушарии, поэтому в декабре там лето. она бы сказала: «Наверное, там у тебя сейчас хорошо, прохладно», — не скрывая своей жалости ко мне по поводу моего странного каприза поселиться в глухомани. Сейчас же она только вздохнула, как будто я совершил непоправимую глупость:

— Ах этот Локстон! Ты там, наверное, обливаешься потом. Ну и чем же ты занят в канун Рождества?

— Ломаю стенку между кухней и ванной.

— У тебя кухня рядом с ванной?!

— Да, такая раньше была планировка.

— Вот, значит, как ты празднуешь Рождество. Старая сельская традиция, да? — И она коротко хохотнула, как будто пролаяла: — Ха!

Я терпеливо ждал, так как понимал: Жанетт звонит вовсе не для того, чтобы поздравить меня с Рождеством.

— У тебя есть для меня работа.

— Ага.

— Иностранный турист?

— Нет. Одна дамочка из Кейптауна. Уверяет, будто вчера на нее напали. Ты понадобишься ей где-то на неделю, аванс она уже внесла.

— Внесла, говоришь?

Деньги никогда не были для меня лишними.

— Сейчас она в Херманусе. Я скину тебе на телефон ее адрес и номер мобильника. А ей скажу, что ты уже в пути. Звони, если будут проблемы.

Впервые я увидел Эмму Леру в роскошном загородном доме с видом на старый порт Хермануса. Четырехэтажный особняк в тосканском стиле производил впечатление: красивая игрушка для богатеньких владельцев. Деревянную входную дверь украшала ручная резьба; сбоку висел молоток в виде львиной головы. Был рождественский вечер, без четверти семь. Я постучал. Мне открыл молодой человек с длинными курчавыми волосами, в круглых очках в стальной оправе. Он представился Хэнком и сказал, что меня ждут. Я понял, что он умирает от любопытства, хотя умело его скрывал. Хэнк впустил меня в дом и попросил подождать в гостиной.

— Сейчас позову мисс Леру.

Педант! До меня доносились обрывки разговоров; где-то играла классическая музыка. На кухне, очевидно, готовили праздничный ужин.

Хэнк вышел. Садиться я не стал. После шестичасовой поездки через пустыню Кару в пикапе «исудзу» приятно было постоять. В гостиной стояла рождественская елка — большое искусственное дерево с длинными пластмассовыми иголками, посыпанными искусственным снегом. Мигали и переливались разноцветные гирлянды. На верхушке елки сидел ангел с длинными светлыми волосами и молитвенно сложенными крыльями. Шторы на большом панорамном окне были раздернуты. Старый порт вечером выглядел изумительно, океан был спокойным и тихим. Я залюбовался видом.

— Мистер Леммер?

Я обернулся.

Эмма Леру оказалась миниатюрной брюнеткой с короткой, почти мужской, стрижкой. Глаза большие, темные, слегка заостренные мочки ушей… Она напоминала сказочного эльфа. Некоторое время она осматривала меня — непроизвольно окинула меня взглядом с ног до головы, словно желая определить, соответствую ли я ее ожиданиям. Она умело скрыла разочарование. Обычно клиенты ожидают увидеть нечто более крупное, более внушительное — а я человек вполне заурядных роста и внешности.

Затем она подошла ко мне и протянула руку:

— Эмма Леру.

Ладонь у нее была теплая.

— Здравствуйте.

— Садитесь, пожалуйста. — Она жестом показала на диван. — Принести вам чего-нибудь выпить? — Голос у нее оказался неожиданно низким — такой под стать гораздо более крупной женщине.

— Нет, спасибо.

Я сел. Движения ее маленького тела были плавными — похоже, ей было удобно, уютно в своей оболочке. Эмма села напротив и поджала под себя ноги — она явно чувствовала себя здесь уверенно. Интересно, ее ли это особняк, а если ее, то откуда у нее такие деньги?

— Я… — Она взмахнула рукой. — Я первый раз… прибегаю к помощи телохранителя…

Я не знал, что ответить. Елочные гирлянды с удручающей монотонностью мерцали и переливались у нее над головой.

— Если вам не трудно, расскажите, пожалуйста, как это все происходит, — не смущаясь, попросила Эмма. — Я имею в виду — на практике.

Меня так и подмывало съязвить: раз ты заказываешь такую услугу, то должна знать, как это все происходит. Никакого справочного пособия не существует.

— Все очень просто. Чтобы защищать вас, мне нужно постоянно быть в курсе ваших передвижений…

— Разумеется.

— И четко представлять себе характер угрозы.

Она кивнула:

— Ясно… Что касается характера угрозы, я не совсем уверена… В последнее время со мной происходят какие-то странные вещи… Карел убедил меня… Вы с ним сейчас познакомитесь; он уже пользовался услугами вашего агентства. В общем… вчера утром на меня напали…

— На вас?

— Ну да… Они взломали дверь и ворвались ко мне в дом.

— Они?

— Их было трое. Трое мужчин.

— Они были вооружены?

— Да. Нет. Не знаю… Все произошло так быстро! Я… почти не успела их разглядеть.

Я подавил желание удивленно поднять брови.

— Знаю, — продолжала Эмма Леру, — мой рассказ звучит… необычно.

Я промолчал.

— Все и было… необычно, мистер Леммер. Как-то… нереально.

Я кивнул, поощряя ее продолжать.

Она некоторое время внимательно смотрела на меня, а потом, подавшись вперед, включила стоящую рядом с ней настольную лампу.

— У меня дом в Ораньезихте, — сказала она.

— Значит, постоянно вы живете не здесь?

— Нет… это дом моего друга Карела. Я просто приехала к ним в гости. На Рождество.

— Понятно.

— Вчера утром… Я хотела закончить работу перед тем, как собирать вещи в дорогу… Мой кабинет… Видите ли, я работаю дома. Где-то в половине десятого я приняла душ…

Сначала рассказ давался ей с трудом. Казалось, ей не хочется делиться со мной подробностями того, что произошло вчера. Она обрывала фразы, часто задумывалась. Руки без движения лежали у нее на коленях, интонации были ровными, бесстрастными, монотонными. Она включала в рассказ много ненужных подробностей — больше, чем требовалось. Может быть, сомневалась в правдоподобности собственной истории.