Майкл Бирнс - Святая кровь

— Именно для детей своих мы сохраняем историю нашей семьи, а выражаясь точнее, ее генеалогию. С годами ты узнаешь об этом много больше. И таким образом через каждого из нас Бог передает свой дар от поколения к поколению.

— Вы… о детях?

Аарон испугался, что это начало разговора о половом созревании. Неделю назад во время своего бар-мицва [6] Праздник, которым отмечается день религиозного совершеннолетия мужчины, т. е. его тринадцатилетие. В субботу, следующую за этим днем, происходит центральное событие: мальчика впервые вызывают к чтению недельной главы Торы, и он удостаивается почетного права прочитать либо всю недельную главу, либо отрывок, соответствующий его дню рождения. он прочитал Тору и знал, что по еврейскому закону теперь считается мужчиной. Но сам себя таковым пока не ощущал.

— Не совсем, — негромко рассмеялся дедушка. — Хотя мы сможем отыскать Божий дар в твоем потомстве.

Аарон покраснел, борясь с желанием вновь сунуть руки в карманы. Лицо деда посуровело.

— Аарон, ты должен знать, что в наших предках есть нечто очень необычное. То, что делает нашу семью совсем не похожей на другие. Фактически можно отследить историю наших предков до человека, носящего такое же благородное имя, как у тебя. Видишь? Вот он, в белой мантии.

Дед показал на одну из картин.

На ней были изображены сцены Исхода: бородатый мужчина в белой мантии и церемониальном головном уборе приносил в жертву ягненка на величественном золотом алтаре. У Аарона замерло сердце при виде крови, вытекающей из перерезанного горла животного.

— Твой великий предок, Аарон, был очень достойным человеком. Он ведь знаком тебе по Торе?

Субботние беседы с отцом не прошли напрасно, и юноша уверенно ответил:

— Первый иудейский первосвященник, верховный жрец Иерусалимского храма… из рода Левия. [7] Один из двенадцати апостолов, евангелист, священномученик, бывший мытарь, брат апостола Иакова Алфеева.

Дедушка подошел к стене и остановился полюбоваться картиной, держа руки за спиной:

— Верно. И у Аарона был удивительный брат, которого родители отдали, чтобы защитить его.

— Моше, — подхватил Аарон. — Моисей.

Гордость сверкнула в глазах старика, он ободряюще кивнул внуку, чтобы тот продолжал.

— В Египте… — голос мальчика чуть дрожал от волнения, — фараон приказал убивать всех новорожденных младенцев мужского пола. И вот мать Моисея положила сына в корзину и пустила вниз по течению Нила. Дочь фараона, придя умыться к реке, нашла Моисея. Она взяла его на воспитание.

— И взрастила его при дворе фараона, — закончил дедушка. — Похвально. Ты также знаешь, что впоследствии Моисей и Аарон воссоединились. Почти тридцать три столетия назад Бог отправил Моисея освободить своего брата, семью и свой народ из неволи. Израильтянам удалось спастись от преследования египетского войска.

Старик указал на картину, изображавшую Моисея, с помощью посоха разделившего воды морские и затем обрушившего их на солдат, всадников и колесницы.

— После чего их еще ждали сорок лет испытаний и борьбы за наследственные земли, завещанные им Господом. Моисей был первым истинным мессией. Основателем новой нации. И наследие для Моисея было делом всей жизни.

— И мы — его родственники?

— Спустя тридцать три столетия кровь Левия течет в жилах моих, в жилах твоего отца…

— И в моих?

— И в твоих.

Аарон от изумления потерял дар речи.

— Твое наследие, Аарон, — это наше священническое наследие, которое мы обязаны хранить как зеницу ока.

Дед вытянул левую руку, сжал пальцы в кулак и потряс им, желая подчеркнуть важность своих слов.

— Но за долгие годы наша кровная линия не сохранила своей чистоты, как того хотел Бог.

— Диаспора? [8] Изначально диаспорой называлась общность граждан древнегреческих городов-государств, мигрировавших на вновь завоеванные территории с целью колонизации и ассимиляции последних. Приблизительно с III–II вв. до н. э. слово «диаспора» стало использоваться почти исключительно для обозначения евреев рассеяния, изгнанных из Иудеи вавилонянами в 586 г. до н. э. и римлянами — из Иерусалима в 136 г.

Дедушка кивнул.

— И не только она, — понизив голос, сказал старик и чуть помедлил. — Некоторые из наших предков были недостаточно внимательны по отношению к Господнему замыслу. Но, уверен, очень скоро настанет день, когда кровь наша вновь очистится. И как только это произойдет, наш народ свяжет себя с Богом новым обязательством — примет новый Его завет. После стольких страданий…

Он запнулся, вспомнив о пережитых им ужасах Аушвица, где было уничтожено более миллиона евреев.

— …Израиль ведет борьбу за единство нации, чтобы вновь обрести потерянные земли. Племена по-прежнему рассеяны. Порядка нет… Будущее туманно, и одному Богу известно, что нас ждет.

Несколькими днями ранее отец сказал Аарону, что ВВС Израиля нанесли превентивный бомбовый удар по египетским аэродромам. И сейчас Египет, Иордания и Сирия концентрируют свои войска вокруг израильских границ. Отец не перестает молиться с момента начала конфликта.

— Народ, который по-прежнему продолжает нарушать завет Господа…

Старик горестно простонал, опустив глаза в пол.

— Приступить к исполнению завета можно, лишь очистив нашу кровную линию. И только тогда Израиль возродится как феникс.

— Но как ее можно очистить?

Дедушка улыбнулся:

— Ты еще не готов к этому, мой честолюбивый внук. Но близится то время, когда ты узнаешь секреты, вверенные моему отцу, мне, моему сыну и…

Он легонько прижал два пальца к груди мальчика, где билось сердце.

— …и тебе. А покамест тебе предстоит еще многому научиться.

Старик махнул рукой в сторону книжных полок.

— В следующую субботнюю службу ты придешь сюда со своим отцом. Отныне нас трое. Три поколения.

Аарон улыбнулся. Дед потрепал внука по щеке.

— Постой-ка. — Старик поднял палец. — Я должен кое-что дать тебе.

Он подошел к шкафу со свитками, выдвинул самый маленький ящик и, крепко зажав что-то в руке, вернулся.

Глядя на сжатый кулак деда, Аарон, казалось, светился от нетерпения.

— Много-много веков наш род хранит талисман, символ наших славных предков. Вот смотри.

Дедушка раскрыл ладонь, и мальчик увидел круглый предмет, напоминающий серебряный доллар. Наклонившись разглядеть его получше, Аарон понял, что это вовсе не монета.

— Скажи-ка мне, что ты видишь на этом талисмане.

Реликвия и впрямь оказалась необычайной: оккультные изображения на ней шли вразрез с традициями еврейской иконографии.

— Рыбу, обвивающую… — бровь мальчика изогнулась, — вилку?

— Верно, только не рыба, а дельфин. И не вилка, а трезубец.