Мэри Кларк - Никто не знает

— Так, потихоньку. Ну вот, вы снова на суше, — приговаривал Гарри, помогая Касси сойти со своего судна на берег.

Касси вымученно улыбнулась.

— Огромное вам спасибо, доктор, — поблагодарил Лерой, протягивая руку. — Смотрите сегодня в «Вечерних новостях» результаты своих трудов.

— Если буду дома, посмотрю обязательно, — ответил Гарри, пожимая руку продюсеру. — Надеюсь, мне удастся избежать эвакуации.

Лерой с Феликсом пошли по причалу вперед. И хотя Касси чувствовала себя прескверно, она понимала, что не должна упускать возможность узнать что-либо по сюжету, который она утром расхваливала по телефону Рейнджу. Она немного отстала, чтобы поговорить с капитаном судна.

— Мне бы хотелось задать вам вопрос, не имеющий к урагану никакого отношения, — начала она.

— Задавайте свой вопрос, — любезно согласился Льюис.

— Я заметила на этикетке лекарства от укачивания имя Мерили Киньонес, той самой женщины, чья рука была найдена на берегу.

От приветливого выражения на лице Льюиса не осталось и следа.

— Верно, я был знаком с Мерили.

— Насколько хорошо?

— Достаточно, чтобы пригласить на свою яхту.

— У вас есть какие-либо предположения насчет того, что с ней могло случиться?

Гарри помолчал, словно подыскивая нужные слова.

— Женщиной она была очень яркой, и с ней бывало очень интересно. Мы провели вместе немало запоминающихся минут. Но она хотела отношений с будущим, а я не мог ей этого обещать.

Касси ждала, пока она не получила ответа на свой вопрос.

— Что случилось с Мерили, я не знаю. Но скажу вам так. Она вращалась среди разношерстной публики и занималась разным, — он помолчал и продолжил: — К порнографии у меня отношение отрицательное, но она не хотела оставлять свое занятие. Это уже что-то о ней говорит, ведь правда? Таким женщинам недолго до беды.

Гарри провожал взглядом Касси, уходившую по причалу, и размышлял. Глупо было с его стороны забыть, что на пузырьке с лекарством стоит имя Мерили. Он с таким рвением решил сыграть роль благородного рыцаря, который приходит на помощь красивой корреспондентке с телевидения. Он надеялся, что в своих ответах Касси держался правильной линии. Для нее было очевидно, что Мерили бывала на судне. Отрицать этот факт не имело смысла. В телевизионных репортажах и газетах сообщалось о том, как Мерили зарабатывала на жизнь, поэтому уклоняться от этой темы было бессмысленно. Ради карьеры и репутации доктор медицины Гаррисон Льюис старался изо всех сил, чтобы сохранить в тайне свои отношения с Мерили Киньонес. Теперь это перестало быть секретом для Касси Шеридан.

Мерили ушла безвозвратно. С одной стороны, он мог вздохнуть с облегчением, с другой стороны, было о чем тревожиться. Полиция скоро доберется со своими расспросами и до него. Это лишь вопрос времени. Ван мерил шагами гостиную и так был погружен в свои думы, что не замечал дождя, лившего за окном как из ведра. Награды, полученные в пору молодости за съемки в порнофильмах, казалось, насмехаются над ним со своих мест в книжном шкафу. Фотографии загорелого и мускулистого красавца юноши преследовали его неотступно. Но больше он не будет страдать от ехидных замечаний Мерили насчет его мастерства. Конец ее колкостям, напоминавшим ему, что его лучшие дни остались в прошлом. Больнее всего задевали слова, в которых в основном была правда. А обида в нем неизменно отзывалась яростью.

Даже в детстве ему было трудно сдерживать свой нрав. Мать, если можно назвать ту зануду матерью, постоянно наказывала его. Сначала он должен был сидеть в своей комнате за то, что грубил ей или разговаривал в церкви. Позднее она держала его взаперти, уличив во лжи, или когда ей звонили из школы и жаловались на его поведение.

Мать была плаксивой и постоянно во всем себя винила. Она все время со слезами просила его сказать, в чем она не права и что сделала не так. Откуда ему, черт побери, было это знать? Он поступал так, как подсказывала природа. Но мать соглашаться с этим не хотела и настойчиво тянула в церковь молиться о душе. В шестнадцать он вырвался из ее рук. Но перед уходом ударил ее со всего маха. Годы разочарований и ярости вылились в этом ударе. Ван оставил ее рыдающей на полу в кухне и ушел, даже не оглянувшись.

Вначале самостоятельная жизнь давалась нелегко. Среднюю школу он не закончил, поэтому не знал, чем заняться в жизни. Он перебивался случайными заработками и жил в приюте для бездомных, который, по иронии судьбы, находился в ведении церкви. В приюте существовало много правил и требований. Так, обитатели должны были возвращаться не позднее десяти часов вечера. Такие ограничения не устраивали Вана, напоминая о доме. Он пристрастился посещать местный гимнастический зал и со временем стал разносчиком полотенец. Когда народу было мало, владелец зала разрешал ему заниматься на тренажерах. Через несколько месяцев тело Вана окрепло, налились силой мышцы.

Ван прибавил себе лет, устраиваясь на следующую работу: в одно из тех заведений, где собираются женщины и едят мужчин глазами, довольно охая, глядя на лоснящихся молодцов, вытанцовывающих перед ними, как горячие жеребцы. Вскоре Ван стал изюминкой клуба. Ему нравилась лесть. В отличие от матери, эти женщины обожали его и выражали это в банкнотах, которые засовывали ему за приспущенный пояс: смог позволить себе снимать небольшую отдельную квартиру. Несколько лет Ван усердно трудился, развлекая дам, пока владелец не обратился к нему с предложением. Он рассказал Вану о своем знакомом, который снимает фильмы для взрослых и которому нужны были таланты. Он предложил Вану свести его с Уэббом Мореллом, и если дело сладится, Ван мог бы подбросить владельцу немного деньжат за протекцию. Ван согласился, и во многом его решение определила мысль, что мать пришла бы в ужас от его занятий.

Ван устроился поудобнее в кожаном кресле с откидной спинкой и обвел взглядом комнату. Двадцать лет съемок не прошли даром. Доходы позволили приобрести дом, яхту, что стояла у причала. Он мог покупать машины последних моделей, на которых любил прокатиться с ветерком. Ему нравилось путешествовать, что также позволяли деньги, полученные за съемки. Еще определенная сумма лежала на его счету в банке, но ее бы хватило ненадолго, случись ему лишиться источника дохода. Поэтому колкости Мерили и задевали его так сильно. Она подрезала ими под корень, зная его больные места. Кто жил в приюте для бездомных, тому никак не хочется туда возвращаться.

Напрасно он ее ударил. Это было большой ошибкой. Несмотря на то что Уэбб убедил Мерили отказаться от обвинений, но тем не менее, в ведомстве шерифа могла все еще лежать ее жалоба.