Гордон Рис - Мыши

— Я могу подождать, — великодушно согласился он. — А сколько ты мне можешь дать сегодня? Прямо сейчас?

— У меня в банке тысячи полторы фунтов, — немного подумав, ответила она.

— Сможешь отдать мне их сегодня?

— Да, смогу. Если мы поедем в мой банк, в городе, я сниму в банкома… — Она запнулась и охнула: — Нет, я совсем забыла, у меня же суточный лимит по обоим счетам. Я могу снять только по три сотни с каждого.

— Для начала годится… вполне. — Он хлопнул себя по ляжкам и тепло улыбнулся мне, словно все происходящее было в порядке вещей и никому бы в голову не пришло думать иначе. — Тогда чего мы ждем?

Я поразилась его благодушию и беззаботному настроению. Он как будто и не догадывался о том, что совершает преступление. Его вовсе не мучило сознание собственной вины или совесть; со стороны могло показаться, будто он пришел забрать долг, получить от мамы деньги, которые принадлежали ему по праву.

Мама нервно прошлась по кухне и снова вернулась к столу, обеими руками вцепившись в спинку свободного стула, как птица, севшая на ветку ( но что за птица — то ли певчая, попавшаяся в сети охотника, то ли стервятник, высматривающий жертву-добычу?).

— Я не собираюсь вот так запросто отдавать вам деньги! — взорвалась она.

— Не думаю, что у тебя есть выбор, любовь моя, — ответил шантажист. Младенческое лицо посуровело, а руки-убийцы угрожающе легли на кухонный стол. — Я знаю, что ты убила его. Я знаю, что ты убила Пола Ханнигана.

Это имя ни о чем не говорило маме. Зато о многом говорило мне. Прозвучавшее вслух, оно заставило меня вздрогнуть как от удара, и, хотя я стояла в другом конце кухни, подальше от них, я инстинктивно забилась еще глубже в угол.

— Прежде чем я дам вам хотя бы какие-то деньги, — храбро продолжала мама, — мне необходимо кое-что выяснить.

Толстяк издал какие-то мерзкие гортанные звуки, словно отхаркивая слизь. С удивительным проворством он достал носовой платок, выплюнул в него что-то зеленое и, скомкав платок, сунул его обратно в карман. Он раздраженно поправил очки и вопросительно взглянул на маму.

— Что именно? — произнес он. — Что выяснять? Думаю, не в вашем положении ставить условия.

— Мне необходимо знать, как вы догадались.

Он приторно захихикал.

— Это было нетрудно, — сказал он. — Я знаю, что произошло, любовь моя, потому что я был с Полом Ханниганом в ту ночь, когда он пришел вас грабить. Я был вместе с ним! Я был здесь!

Хотя мама изо всех сил старалась держать себя в руках, шок отразился на ее лице: глубокая борозда, подобная трещине в стене, пересекла лоб, челюсть слегка отвисла. До сих пор мы были уверены в том, что грабитель был один. Нам даже в голову не пришло, что у него мог быть сообщник. Но именно это утверждал толстый клоун, который сидел у нас на кухне.

— Я хочу знать все, — сказала мама, на удивление быстро придя в себя. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что произошло в ту ночь.

— Ты хочешь знать все, — эхом отозвался толстяк.

— Да.

— А зачем тебе это?

— Чтобы жить дальше, чтобы забыть это, как страшный сон. Я должна знать все, что происходило в ту ночь.

— Хм… все, говоришь? До мельчайших подробностей?

— Все.

— И тогда мы пойдем за деньгами?

— Да, после этого пойдем за деньгами.

— Хорошо, — сказал он, но, пожалуй, впервые его лицо омрачила тень подозрительности.

Он бросил взгляд на маму, потом на меня, словно почувствовал, что пахнет ловушкой. То, что он увидел, должно быть, успокоило его, потому что черты его лица вновь разгладились. В конце концов, какую угрозу могут представлять эта неврастеничка, серая мышь, и ее такая же неврастеничка-дочь? Он вытер руки об штаны и снова отхаркнул слизь, но на этот раз сглотнул.

— Хорошо. Значит, так. Той ночью я столкнулся с Полом Ханниганом в пабе. Был понедельник. Понедельник, десятого апреля. Я не то чтобы хорошо его знал… как-то покупал у него наркоту, да и он несколько раз приходил ко мне домой, но я бы не сказал, что мы были близкими друзьями. Скорее, знакомыми. Он в этих краях недавно, несколько месяцев. До этого сидел в тюрьме где-то на севере, а сюда приехал, как он сам сказал, в надежде на перемены в судьбе…

Перемены в судьбе случились, подумала я. Но перемены к худшему. Хуже не бывает.

— После закрытия паба мы пошли ко мне и еще выпили. В ту ночь мы действительно здорово надрались. Уговорили бутылку виски, бутылку водки, а сколько до этого в пабе выпили — одному богу известно. Ну вот, а пока пили, он все жаловался, что ему позарез нужны деньги. Сказал, что у него есть идея насчет одной работенки, но ему нужна машина, и, зная о том, что у меня машина есть, он все уговаривал меня пойти на дело вместе с ним. Идея у него была ограбить какой-нибудь уединенный домик за городом. Он говорил, что в деревне грабить легче, чем в городе, — в домах старые окна, их легко открыть, зачастую нет сигнализации, да и любопытных соседей, которые могут вызвать полицию. Как я уже сказал, я не слишком хорошо его знал и, по правде говоря, не очень-то симпатизировал ему. Было в нем что-то странное. Иногда казалось, что у него не все дома, да и болтал он чаще какую-то ерунду. В общем, непредсказуемый парень, к тому же постоянно размахивал своим охотничьим ножом, который таскал с собой повсюду. Он все пытался убедить меня в том, что сидел за убийство, что порезал кого-то, кто его надул, но от других людей я знал, что срок ему дали за торговлю наркотой. Как бы то ни было, он все приставал ко мне, чтобы я поехал с ним на дело. Рассказывал про антиквариат, который держат в этих загородных домах, говорил, что, если повезет, можно найти вещицу, которая потянет на целое состояние, и тогда можно будет надолго забыть о нужде. В общем, я был такой пьяный, что в итоге согласился. Мы договорились, что, если в доме кто-нибудь проснется, он просто их свяжет и никакого насилия не будет. Я нашел старую веревку у себя в шкафу под раковиной, мы перекусили, потому что к этому времени жутко проголодались.

Перекусили. Последний ужин Пола Ханнигана. Я вспомнила его громкую отрыжку.

Прошу прощения, леди. Не надо было есть эти яйца. Они явно протухли.

— Пол хотел сесть за руль. Он сказал, что знает, куда ехать. Я не возражал, потому что, сказать вам честно, был в куда худшем состоянии, чем он. Я был настолько пьян, что почти ничего не видел прямо перед собой, а уж вести машину в темноте точно не смог бы.

В машине меня сразу сморило, и я отрубился. Ехали мы, казалось, целую вечность, все колесили по этим сельским тропам… и тут Пол углядел ваш коттедж. Мы припарковали машину вон там. — Он ткнул пальцем в сторону проселочной дороги, где я впервые увидела машину из окна своей спальни. — Было уже поздно, где-то полчетвертого ночи. План был такой: я остаюсь в машине на стреме, а Пол идет грабить. Я должен был просигналить три раза, если увижу кого-нибудь поблизости. Пол вышел из машины, и я видел, как он пролез сквозь изгородь и оказался в саду…