Галина Войцеховская - Где тонко, там и рвется..

Убью! Убью дуру Карепину, как только ЭТО уберется из моего кабинета... Конечно, Карепина предупреждала: "Художник, ... Изысканный вкус... Человек тонкой душевной организации..." Но чтобы настолько?!!! Сидящая передо мной девица была БЛОНДИНКОЙ - с ног до головы! Фарфоровые щечки с нежнейшим румянцем, розовые влажные губки, копна беззаботных кудряшек. Фигурка майского эльфа, рост - метр шестьдесят вместе со шпильками. Кружевные перчатки и шляпка с клочком вуали... Я невольно поискал глазами шелковый зонтик, но не нашел. Шелкового зонтика у нее не было, слава Богу. Небесное создание именовалось Беата Леоневска.

- Карепина, ты уверена, что эта твоя Беатриче не переломится, подняв со стола три листка бумаги? - в моем голосе явственно звучала злость, но Людке Карепиной было не привыкать. Людка была в нашем издательстве редактором, и умудрялась посадить меня на коня раза три в день - по меньшей мере. Бредовая идея - пригласить в издательство художественного консультанта - посетила Карепину на последней полиграфической выставке. Другие издательства являли миру имиджевую продукцию - живописные альбомы, иллюстрированные энциклопедии, глянцевые журналы. Наш стенд с плебейской наглостью демонстрировал гороскопы и сонники, календари цветовода, справочники огородника, пособия по ведению домашнего хозяйства. Ну и что? Оптовики стояли в очередь - что еще надо?

Издательство росло и процветало, недавно мы закупили цифровое оборудование - через месяц у нас будет новая типография. Вот тут Карепину переклинило - по ее словам, суперская типография сулит нам некие доселе невиданные возможности. Мы выйдем на новые горизонты, и на какие-то там орбиты, и вообще... Я понял, что дело добром не кончится, и не ошибся - Карепина придумала должность художественного консультанта, и приволокла "человека тонкой душевной организации". Она будет ваять имидж нашего издательства... блин...

Дать бы хорошего пинка этой Карепиной! Но я знал абсолютно точно - в ответ мгновенно огребешь целую кучу пинков, тычков и затрещин. Карепина всегда была готова на хорошую драчку. После бурных споров, громогласной ругани, неэстетичных эпитетов - она вставала с кресла в моем кабинете, отряхивалась по-собачьи, и уходила еще более уверенная в своей незыблемой правоте. Переубедить Карепину - это был совершенно дохлый номер. Оставалось одно - переубедить дамочку тонкой душевной организации. Как-нибудь так, чтобы она отсюда вылетела впереди своего визга. А там, глядишь, установим новое оборудование, и начнем работу без всякого консультанта. Карепина убедится, что и так прекрасно все получается, и успокоится.

В пятницу я пригласил прелестную Беатриче на нашу производственную базу. Честно говоря, я и сам там не был больше года - с тех пор, как контора переехала в новый, тогда еще недостроенный, корпус. У нас сложилось довольно жесткое распределение обязанностей - Людка Карепина работает с авторами и оформителями, и ведет бухгалтерию. Мишка Великанов закупает бумагу и запчасти, и занимается производством. Я продаю продукцию и веду оптовый склад. А еще утрясаю отношения с кучей инстанций, а теперь вот на мою голову эта - с тонкой организацией...

Производственная база у нас совершенно жуткая. Десять лет назад мы взяли в аренду цех в старой районной типографии - с добитым оборудованием, и залежами бракованной бумаги по углам. Я вложил убогие сбережения, заработанные челночным "бизнесом", Мишка наладил ризограф для печатания бланков, и дело пошло. Потом Великанов разыскал на какой-то свалке станок для установки жестяных скоб на отрывные календари. Станку было лет сто, не меньше, но Мишка умудрился его починить. Возник вопрос - что выпускать на этом самом станке? Тут Мишкина невеста Людочка подключила подружек - и за два месяца они состряпали "Женский календарь". Глупости там были написаны несусветные, но именно календарь принес нам первые реальные деньги. Свадьба Великанова и Карепиной так и не состоялась, а вот бизнес - состоялся вполне. Наши цеха постепенно расползлись по старой типографии, со временем заняв весь производственный корпус, все склады, гаражи и сараи. При этом на ремонт и благоустройство не тратились ни мы, ни часто меняющиеся владельцы типографии.

Госпожа Леоневска подъехала к воротам за три минуты до назначенного времени. На маленькой "Фиесте" цвета "пепел розы с перламутром". Еще минут десять я сидел в забегаловке на другой стороне улицы, и болтал в стаканчике мерзкую бурду, которую здесь выдавали за кофе - пить это было совершенно невозможно. Ворота типографии открылись, оттуда выкатилась тяжело груженая "Газель". Попала колесом в колдобину, и обдала "Фиесту" фонтаном жидкой грязи. Я оставил на столе нетронутый кофе, и поспешил к несчастной Беатриче - я не хотел упустить ничего из зрелища ее оскорбленных чувств-с.

Я провел Беату по всем цехам, не миновав ни одного пыльного и грязного угла. К вечеру черные шелковые брючки и кружевная кофточка уже не казались такими ослепительно свежими. Но я так и не дождался от нее ни одной жалобы - а так хотелось! Впрочем, примерно с середины экскурсии меня совсем перестали интересовать ее впечатления - у меня появились свои собственные...

Закончив экскурсию, я вернулся в контору. Людка была еще на месте - догрызала какого-то проштрафившегося автора. Мое появление автор воспринял как дар небес, и спешно ретировался. Мы с Людкой часа два обсуждали мои сегодняшние впечатления - Мишки на месте не было с обеда, несколько рабочих были явно пьяны, на одном из станков вовсю штамповали справочник "Чудесный сад", а между тем весь заказанный тираж уже был у меня на складе. Бумага для отрывных календарей по документам вся была завезена - но в складе я увидал только половину. И еще много всяких мелочей, которым не находилось объяснения. Карепина заявила, что знает Мишку, как облупленного - он скряга, сквалыга, жадина, жмот - и даже еще хуже. Но не вор! Мои голословные утверждения ничего не значат, и ни в чем лично ее не убеждают. И пусть я сам сделаю инвентаризацию, раз уж мне "кажется"! Вот прямо в понедельник пусть возьму бухгалтерскую барышню - и вперед, в цеха, склады, сараи! Подбивать концы и остатки!

В понедельник Людка не вышла на работу - первый раз за десять лет. Я позвонил ей на мобильный. Потом домой - ее нигде не было. Людка не явилась и не позвонила - ни после обеда, ни вечером, ни на другой день. Я сражался в одиночестве на всех фронтах, и устал просто неимоверно. К вечеру вторника я сделал выводы: во-первых, Людку надо искать, а во-вторых - совершенно не представляю, где именно. Общаясь на работе по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, мы не испытывали желания еще и отдыхать вместе. Я ничего не знал о ее друзьях. Не знал, где она бывает, чем развлекается. Я даже не знал, был ли у нее любимый мужчина. Мужа и детей не было - это единственное, что я знал о ней точно.