Клэр Сэмбрук - Игра в прятки

Папа, как зомби, взял папку, положил ее в портфель, а мисс Супер хвалила меня за успехи в математике. Вроде я здорово складываю и все такое. А по английскому я вообще первый ученик в классе, да и по рисованию тоже.

— Его работа даже стоит на выставке, — сообщила она.

Эта работа — лев из яичных скорлупок. Шестьдесят один кусочек. Каждый дважды покрыт лаком. Настоящее произведение искусства.

— Все это написано здесь, в характеристике, — сказала мисс Супер папиному затылку.

В истории школы ничего подобного не было. Гениальная характеристика, с отчетами каждого учителя и каракулями мисс Супер под самый конец.

Папа протянул руку, взял листок, свернул его в трубочку и засунул в карман брюк.

Мисс Супер проводила нас до порога школы.

На старте парами выстроились ребята в мешках. Я искал в толпе Питера. Жаль, что у него не будет медали. Но ничего, он поймет. Не мог я тренироваться как ни в чем не бывало.

Куда мне участвовать в олимпиаде. Нельзя. Нельзя ведь? Ну, если только в самом непредвиденном случае. Например, если кто-то в последний момент сломает ногу и нужно будет срочно найти замену, кого-нибудь, кто быстро бегает. И мистер Дональд спросит, есть ли среди зрителей кто-нибудь, кто может заменить пострадавшего. И тогда могу выйти я, если, конечно, папа не будет против. Хорошо, что я надел спортивку, а то бежать было бы неудобно.

Я хотел было спросить об этом у папы, но не стал.

А вдруг даже думать об этом неприлично? Вдруг уже из-за этого все подумают, будто Дэн мне безразличен?

— Можно я посмотрю, пап?

— Смотри. Делай что хочешь.

Он опустил портфель и от этого еще больше согнулся. Медленно провел по лицу рукой.

Выглядел он, как мой дедушка, когда я его в последний раз видел. Только дедушке было девяносто два года, и он лежал в гробу, и был мертвый.

Близнецы Макнелли, все из себя жутко важные, разминались перед стартом. Свинка был в паре с Брайаном, самым тощим пацаном в мире.

— Не заступайте за линию!

Брайан сложился пополам. Шнурок у него, что ли, развязался?

Хлоп!

Свинка рванул как идиот, зацепился за Брайана и упал.

Камерон и Фергус Макнелли вырвались вперед и уже приближались к нам.

Казалось, что у них и в самом деле один мозг на двоих.

А сзади, на линии старта, Свинка колотил Брайана, а тот орал и корчился под ударами. Все зрители кричали и свистели. Чьи-то отцы оттащили Свинку.

Но свистки и крики, оказывается, были вызваны совсем не дракой.

Еще одна пара мальчишек, словно слаженный, хорошо работающий механизм, резво прыгала по полю и уже нагоняла близнецов.

Впервые в истории школы имени Нельсона Манделы кто-то смог подобраться к ним так близко.

Камерон обернулся, сбился с ритма, толкнул Фергуса, покачнулся сам, выпрямился, опять покачнулся, и близнецы повалились на траву, обвиняя во всем друг друга.

Толпа ликовала и аплодировала.

А отлаженный механизм пересек финишную прямую и превратился в обыкновенных мальчишек — Питера и Терри.

Питер и Терри! Питер и Терри! Питер и Терри! Это они победили близнецов. Питер и Терри! Это они обнимались, словно только что одержали победу в настоящих Олимпийских играх.

Питер заметил нас. Радостная улыбка застыла на его лице. Он двинулся было к нам, но Терри удержал его. Они зашептались, огляделись и пошли получать свою медаль.

Я поплелся за папой по жаре. Чья-то мама, улыбаясь сама себе, напевала песенку, которую играл оркестр. Она передернула плечами, задрала подбородок и спросила:

— Ну разве это не замечательно?!

От моей рубашки несло мочой. Я вспомнил тех бродяг, которых мы видели у моста Ватерлоо, когда ехали на ирландский фестиваль, на южный берег. Дэн не испугался, он засмеялся и, тыча пальцем в безумную тетку, громко сказал:

— Фу! Воняет.

Я тоже засмеялся.

Мама схватила нас за руки, оттащила к реке и там, переводя взгляд с меня на Дэна, тихим резким шепотом прокричала:

— Нельзя никогда ни о ком — слышите, ни о ком — так говорить! Ясно?!

На середине реки какой-то дядька на ржавой барже сворачивал веревку.

— Тебе ясно, Гарри?

— Ясно, мам.

— Но ведь она и правда воняет! — настаивал Дэниэл.

— Ты был бы ничем не лучше, Дэниэл Пиклз, если бы тебе некуда было приткнуть голову, кроме картонной коробки. Да знаете ли вы, что окружает этих людей? Холод, сырость, пауки и крысы. Им нечего есть, кроме объедков. И никто никогда не дарит им никаких подарков.

Никаких подарков?!

— Вы и представить себе не можете, как вам повезло.

— Но, мам…

— Что, Гарри? На долю людей выпадают ужасные беды, некоторые люди падают и уже не могут подняться. Нам с вами необыкновенно повезло.

Она дала нам время немного подумать, потом отпустила наши руки, выпрямилась и сказала:

— Итак, вы поняли, что от вас требуется?

Мы дружно закивали.

— Извини, Гарри.

— Извини, Дэниэл.

Дэн улыбнулся мне.

— Да нет же. Вы не друг у друга должны просить прощения. Вы поняли меня?

— Мам, ты шутишь?

— Нет, не шучу, Гарри.

Все-таки она заставила нас извиниться перед той сумасшедшей.

Это был День святого Патрика, ирландский праздник. А сейчас День школьной олимпиады. Совсем немного времени прошло. И вот мы сами стали словно бродяги, а Дэниэла нет, он пропал, и, боюсь, навсегда.

Я представлял себе, как Отис и Джоан, вернувшись после медового месяца, сквозь стеклянную стену аэропорта увидят маму Отиса в радостной толпе встречающих. Маленькую, опрятную, в синей юбке и белой блузке, сверху праздничный синий пиджачок с блестящими пуговицами, на голове — шляпка, на руке — сумочка, с которой она не расстается.

«Вот здорово! — подумают они. — Вот так сюрприз! Но стоило ли из-за нас так беспокоиться?»

Потом они подойдут поближе. Увидят ее лицо, ее глаза. Она даже не улыбнется им, она просто скажет: «Дэниэл пропал. Это все Гарри виноват».

Нет, наверное, так прямо она не скажет. Все-таки Отис как-никак ее сын, хоть и вымахал под два метра. Старушке всякий раз приходится вставать на цыпочки, чтобы только поцеловать его. Так что она постарается сказать все это помягче:

— Дело в том, дорогие мои, что Дэниэл, наш маленький Дэниэл не был дома почти столько же, сколько и вы. Нет, к сожалению, он не в лагере. Нет, родные мои. Он потерялся в тот день, когда они с Гарри ездили в Леголенд. Отстал от группы на стоянке.

Я скорчился за перилами лестницы, сжался в комок, мечтая исчезнуть или хотя бы уменьшиться. Сердце колотилось так, что запросто могло вырваться из груди наружу. Ладони у меня взмокли, я вытер их о шорты.

Только бы не увидели, только бы не заметили. Только бы они не подумали, что я виноват.

Мама упала на Джоан, зарыдала. Отис обнял отца, поддерживал его, словно ребенка. Пусть время повернется вспять. Пусть мама, и папа, и Отис, и Джоан вновь закружатся по залу под звуки музыки. Пусть на маме будет серебристое платье, а не старый халат. Пусть она счастливо смеется, а не дрожит вся от рыданий.