Нельсон Демилль - Адское пламя

— Поехали, — бросил я Кейт.

— Ты только взгляни на это! — сказала она в ответ.

Я подошел ближе. Она держала в руках камуфляжные штаны Харри, вывернув наружу их правый карман.

— Видишь?

Я осмотрел белую ткань кармана и заметил синие отметки, сделанные, похоже, шариковой ручкой.

— Это могут быть буквы, — предположила Кейт.

И в самом деле, могут быть. Как будто Харри что-то писал на белой ткани, засунув руку в карман. Или, если он столь же неряшлив, как и я, просто сунул туда ручку без колпачка.

Кейт разложила штаны на каталке, и мы склонились над ними, пытаясь расшифровать синие значки. Это и впрямь оказалась паста шариковой ручки, и знаки явно были не случайными.

— Ну давай, ты первая.

— О'кей… тут три группы знаков… первая — самая читаемая, кажется, М-Э-П… вторая группа — это Я, потом Д, звездочка, нет, это Е… и последняя группа как будто С-Н-Ч. — Она взглянула на меня. — Ты знаешь, что такое СНЧ?

Я смотрел на значки.

— Нет, это не МЭП; может быть, МЭД?.. Он же вслепую писал, сунув руку в карман, верно?

— Похоже…

— Потом ЯДЕ, а за ним еще знак, он почти не виден, поскольку тут шов… значит, наверное, ЯДЕР.

Мы посмотрели друг на друга, и Кейт сказала:

— Ядер? Значит, ядерный?

— Надеюсь, что нет. А вот последняя группа читается четко. СНЧ.

— Ага… что он пытался нам сообщить? Про Мэдокса? Про что-то ядерное? И что такое СНЧ? Что это? Может, он хотел написать СПАСИТЕ?

— Нет. Тут все четко написано: СНЧ.

Я снова глянул на часы, потом на дверь.

— Пора отсюда сматываться. — Я засунул карман обратно в штаны. — Пусть они сами с этим разбираются.

Мы стянули резиновые перчатки и бросили их в мусорный бачок с крышкой. Потом я еще раз подошел к телу Харри и посмотрел на него. Кейт тоже подошла и взяла меня за руку. Вскоре я снова увижу Харри, на похоронах, одетым в прежнюю форму.

— Спасибо за наводку, старина. Мы все поняли. — Я натянул на Харри синюю простыню и направился к двери.

Мы покинули операционную и быстро прошли по коридору к посту дежурной медсестры. Я спросил у стоявших там полицейских:

— Пистолет и документы покойного у вас?

— Да, сэр.

— Я хочу забрать его полицейский жетон — передать семье.

Старший заколебался:

— Боюсь, я не могу вам его отдать. Вы же знаете… это же…

— Его никто нигде пока что не регистрировал. И никто не узнает.

Второй полицейский сказал своему напарнику:

— По-моему, это правильно.

Старший открыл пакет для вещдоков, лежавший на стойке, достал жетон и подтолкнул его ко мне.

— Спасибо. — Я положил жетон в карман.

Второй полицейский спросил:

— Думаете, это убийство?

— А вы сами как думаете?

— Ну, — ответил он, — я видел тело на тропе до того, как его забрали в машину «скорой помощи», и считаю, что единственный способ застрелить этого парня — вашего друга — в спину в таком густом лесу — это если стрелок стоит прямо за его спиной. Понимаете?

— Ага.

— Значит, никакой это не несчастный случай. Ну разве что все произошло ночью и стрелок думал, что увидел на тропе оленя… Вашему другу следовало бы надеть что-то светоотражающее или оранжевое. Понимаете?

— Но охотничий сезон еще не открыт.

— Да, но все-таки… некоторые местные и не ждут, пока сезон откроется.

— Понятно.

— Да уж. Все равно очень жаль, что так получилось.

— Спасибо.

Второй полицейский тоже выразил свои соболезнования, а за ним и две медсестры. По-моему, им было неприятно думать, что это несчастный случай на охоте, когда сезон еще не открыт. Или, что еще хуже, убийство обычного туриста в этом замечательном уголке природы.

Мы с Кейт вышли в вестибюль как раз в тот момент, когда двое парней в штатском входили в здание. Я сразу определил в них служителей правопорядка — из центрального офиса ФБР или его местного отделения. Они направились прямо к справочному бюро и предъявили свои удостоверения.

Дама, сидевшая там, заметила нас с Кейт у выхода, когда эти двое разговаривали с ней, и, кажется, хотела обратить их внимание на уход коллег, но мы достигли выхода прежде, чем можно было представить нас друг другу.

Добравшись до машины, я скользнул за руль, и мы поехали прочь.

Мы направились обратно в центр городка, откуда, следуя указателям, выбрались на шоссе пятьдесят шесть.

— Вот всегда так, — сказала Кейт. — Когда я работаю вместе с тобой над одним делом, у меня такое ощущение, будто я преступаю закон, вместо того чтобы его олицетворять.

Я философски заметил:

— Иногда закон встает на пути истины и справедливости.

— Именно этому ты учишь своих студентов в колледже, Джон Джей?

— К твоему сведению, после одиннадцатого сентября многие сотрудники правоохранительных органов взяли на вооружение «метод Кори», означающий, что цель оправдывает средства.

— Ну, после одиннадцатого сентября мы все не раз так поступали. Но это дело не имеет ничего общего с исламским терроризмом.

— Откуда тебе это известно на нынешнем этапе расследования?

— Перестань, Джон. Я не вижу никакой связи.

— Ну тогда задумайся вот над чем. Мэдокс имеет значительный опыт борьбы с врагами Америки в качестве частного предпринимателя. Так?

— Да, но…

— Коммунизма больше нет. Теперь на сцену выходит ислам. Он же сам нам сказал, что не слишком завязан в войне с терроризмом, а это означает, что все же как-то завязан. Правильно?

— Да, — помолчав, ответила она.

— Вот именно. И конечно же, тут присутствует нефть, которая и связывает все это воедино.

— И в чем выражается связь?

— Пока до конца не понимаю. — Но картинка-то в моей башке уже начала складываться — и включала в себя и Бэйна Мэдокса, и ядерное оружие, и терроризм. Не слишком приятное сочетание. Кейт, однако, была не совсем готова к подобной информации, и я сказал ей: — Видишь ли, Харри считал, что кто-то его поймет, так что, хорошенько подумав, мы догадаемся, какая тут связь.

Она кивнула и сменила тему:

— В одном я теперь твердо убеждена: это Мэдокс убил Харри. Или приказал его убить.

— Он сам его убил. Может, ему помогал Карл.

— Это будет, наверное, трудно доказать в суде.

Ну, убийцы полицейских редко доживают до суда; впрочем, я не стал говорить это вслух.

Кейт словно прочла мои мысли и высказала свое мнение на сей счет:

— Пожалуйста, никаких глупостей! Цель не оправдывает средства.

Я не ответил.

Мы выехали из Потсдама и направились по шоссе пятьдесят шесть на юг. Было одна минута седьмого, и на дороге становилось темно. Уже светились окна редких домов, из каминных труб тянулись дымки. Праздничный День Колумба подходил к концу, ужин грелся на плите. Завтра — рабочий или учебный день. Нормальные люди сидели у телевизоров, или перед каминами, или где там обычно собираются нормальные люди.