Си Бокс - Три недели страха

Коутс заметал следы очень хорошо. Трое исчезнувших детей пропали после того, как вернулись постоянные управляющие, так что его имя ни разу не фигурировало.

Хуже всего, говорил мне Коуди, было то, что называемое число похищенных (семеро детей до Кортни Уингейт) было спорным. В действительности детей, которых похитил Коутс, могло быть десять, двадцать или пятьдесят. За три десятилетия на Западе — годы, за которые Коутс не отвечал, — по словам Коуди, исчезло свыше семидесяти детей от Небраски до Калифорнии. И еще несколько дюжин в Западной Канаде.

Почему же только семь? Потому что полиция обнаружила фотографии семи исчезнувших детей в ноутбуке Обри Коутса. Если были другие — а Коуди полагал, что Коутсу удалось уничтожить электронные следы на сервере, что был в трейлере, как и большинство в ноутбуке, — Коуди и компьютерные специалисты, участвующие в следствии, не смогли их найти.

После начальных обвинений против Коутса в исчезновении всех семи детей в надежде, что Коутс пойдет на сделку — меньшие обвинения в обмен на признание в местонахождении тел, — федеральный прокурор уткнулся в кирпичную стену, так как Коутс ни в чем не признался и заявил о своей невиновности. Спустя несколько месяцев обвинения свелись к исчезновению Кортни Уингейт, которая пропала позже других в Одиноком каньоне, где Коутс работал временным управляющим кемпинга. Несколько цифровых фотографий Кортни было найдено в ноутбуке Коутса, а родители опознали Коутса как бродившего вокруг их лагеря в ночь перед исчезновением дочери.

Когда Коуди и прокурор обратились к жюри с фотографиями, найденными в компьютере Коутса, — доказательством, что Коутс некоторое время держал девочку в качестве цели — включая ее снимок на большом трехколесном пластиковом велосипеде и на фоне сосен вдали, я обнаружил ее родителей за столом обвинения. Было больно думать, что́ им довелось пережить. Кристалл Уингейт, мать Кортни, была худощавой, с суровым высохшим лицом страдалицы, которая не раз видела трудные времена, но никогда такое, как это. У Донни Уингейта, работавшего на стройке, были большие усы и бакенбарды. Он был напряжен, как на снимках, и я мог различить вены на его шее. Донни выглядел достаточно крупным и способным перешагнуть через перила и схватить Обри Коутса за горло, прежде чем пристав успеет его остановить. Я хотел, чтобы он это сделал. Он уставился в затылок Коутса, пока Коуди демонстрировал другие фото, которые нашел в ноутбуке, и испорченную электронику, обнаруженную в трейлере.

Коуди давал показания еще полтора часа, в основном суммируя и подводя итог сказанного им в пятницу. Недвусмысленным языком и в манере, усвоенной за годы выступлений в суде, он позволил себе быть ведомым ассистентом прокурора Блер. Сам прокурор — высокий, лысый, атлетического сложения — смотрел на это с явным одобрением.

Коуди методично строил свое дело от сообщения Уингейтов о пропаже ребенка до его подозрений, когда он прибыл на место происшествия по требованию шерифа округа и впервые увидел трейлер с таким количеством электронного оборудования.

— Трейлер Коутса, — говорил он, — напомнил мне один из центров связи, которые наши военные используют при операциях за океаном. Знаете, который может передавать аудио- и видеоинформацию командования из Флориды или Невады. Там было полно тарелок и антенн, а снаружи генератор, как будто местного электричества было недостаточно. Поэтому я спросил себя, зачем человек, который по уши погряз в Интернете, сидит в изолированном месте, когда он мог быть в Денвере или любом городе. Все началось с этого.

Не заглядывая в свои записи, Коуди рассказал жюри, как он стал добывать сведения об Обри Коутсе. Чем больше он узнавал о его привычках, передвижениях и пропажах детей в районах его местонахождений, тем сильнее подозревал Коутса в причастности к исчезновению Кортни. Записи спутникового интернет-провайдера Коутса демонстрировали необычайную активность — иногда тысячи мегабайт данных, загруженных и отгруженных. Большая часть деятельности приходилась на время от двух до шести утра.

— Интернетная активность соответствует профилю преступления, если человек вовлечен в детскую порнографию, — продолжал Коуди. — И он не только получал видеофайлы и другие материалы, но и передавал их.

Во время показаний Коуди Обри Коутс сидел неподвижно. Он не качал головой, не закатывал глаза, а, казалось, внимательно слушал. Хотя меня беспокоил не Коутс. Бертрам Лудик вроде бы наблюдал за Коуди с усмешкой и плохо скрытым презрением. И чем убедительнее Коуди вел свою линию — как думали я и Олив, — тем возбужденнее становился Лудик. Однажды, когда он громко вздохнул, судья Морленд бросил на него взгляд, приказывая вести себя тише.

Блер оторвалась от своей папки.

— Что вы заметили, когда вошли в трейлер обвиняемого с федеральным ордером на обыск?

— Мы застали обвиняемого в процессе уничтожения его электронных файлов, — ответил Коуди. — Видеокамера была вычищена абсолютно, в фотокамерах тоже ничего не осталось. Он уже сжег пачку журналов в бачке для мусора рядом с трейлером — последующий анализ доказал, что там содержались фото и рисунки с детской порнографией. Очевидно, он как-то заранее узнал о рейде, но мы все же смогли найти достаточно улик, чтобы арестовать его.

Блер представила доказательства — обугленные снимки и журнальные страницы в пластиковых конвертах. Присяжные передавали их друг другу. Некоторых из них явно тошнило от увиденного, а один взглянул на Коутса с нескрываемым отвращением.

— А компьютеры? — спросила Блер, вернувшись на свой подиум. — Что вы обнаружили?

— Фото Кортни Уингейт, которые мы показали жюри, — сказал Коуди, — и фото шести других пропавших детей.

При этих словах по залу пронесся вздох. Головы присяжных повернулись к бесстрастно сидящему Коутсу. Как Донни Уингейт сдерживал себя, было для меня загадкой.

Блер закончила допрос, но попросила у судьи разрешения опросить Коуди позже, на что тот дал согласие. Она вернулась к своему столу пружинистым шагом. Думаю, в этот момент весь зал — включая жюри — был одержим желанием найти веревку и вздернуть Обри Коутса здесь и сейчас же.

Потом Бертрам Лудик поднялся, прочистил горло, печально покачал головой, глядя на Коуди, как будто упрекал ребенка, и подошел медвежьей походкой к кафедре.

Сначала я не мог понять, куда клонит Лудик, и не слушал внимательно. Показания Коуди подняли всех в зале на американские горки и сбросили вниз, включая меня. Вопросы Лудика были чисто процедурными. Когда был запрошен ордер на обыск, когда он был выдан. Точное время рейда. Как были каталогизированы предметы, найденные в трейлере Коутса. Сколько присутствовало полицейских и каковы были обязанности каждого. Несколько раз Лудик путал имена полисменов, и Коуди поправлял его. Терпение Коуди меня впечатляло. Он держался вежливо и профессионально, и я видел, что присяжные ему симпатизируют. Лудик казался смущенным и дезорганизованным. Его вопросы прыгали с места на место, и он делал паузы после ответов Коуди, словно ища в папке, что спросить дальше, дабы заполнить время. Когда я с усмешкой посмотрел на Олив, интересуясь, что такого впечатляющего она нашла в Лудике в прошлом, женщина пожала плечами.