Си Бокс - Три недели страха

Когда мы ехали на восток из Хелены в Таунсенд, я увидел слева озеро Каньон-Ферри с немного большим количеством домов, чем было раньше.

— Мало что изменилось, — сказал Коуди, словно прочитав мои мысли.

— Да.

— Не то что Денвер, где каждую неделю появляется новый район. Здесь время остановилось. Раньше мне это не нравилось, а теперь нравится.

Мое беспокойство усиливалось. Я нервничал сильнее, чем перед встречей с дядей Джетером.

— Может быть, нам следовало купить какую-нибудь еду в Хелене, — предположил я.

— Твоя мать была бы в ярости, — сказала Мелисса. — Прийти и не попробовать ее готовку? О чем ты думаешь?

— В субботу вечером, если я правильно помню, ели стейки с жареной картошкой, — промолвил Коуди. — Интересно, изменилось ли это?

— Насколько я знаю, нет, — ответил я. — Мама сказала, что откроет еще одну пачку стейков.

— И хорошие стейки, — кивнул Коуди. — Я до сих пор помню расписание. Свиные отбивные в понедельник, спагетти во вторник, гамбургеры в среду, рулеты с капустой в четверг, жаркое в пятницу, стейки в субботу, жареные цыплята в воскресенье.

— И это никогда не менялось? — спросила Мелисса.

— Никогда, — отозвался я. — Если мама пробовала приготовить что-то новое, папа просто сидел за столом и дулся, глядя на тарелку.

— Мне нравились рулеты с капустой, — сказал Коуди. — Может быть, в следующий раз мы приедем сюда нанимать какого-нибудь гребаного громилу в четверг.

— Прекрати, Коуди! — рассердилась Мелисса. — Что, если Энджелина начнет использовать эти слова?

Коуди усмехнулся, и мы свернули на гравиевую дорогу, ведущую к ранчо.

Дом на ранчо выглядел почти так же, как когда я покинул его. Несколько новых предметов — больший газовый бак, больший сарай для оборудования, — но в целом те же сооружения, та же планировка. На полях кормовой травы лежал снег толщиной в несколько дюймов, а на востоке высились синие снежные горы Большого Пояса. Холмы между ранчо и горами поблескивали золотистым сумеречным светом, который делает снег похожим на расплавленную лаву. Я видел маленькое стадо ушастых оленей, бродящее между ветряной мельницей и оловянным баком с припасами.

Мы въехали во двор. Через окошко Коуди я заметил отца в сарае, работающего при свете фонаря, а также детали трактора и инструменты, разбросанные у его ног. С моей стороны в кухонном окне виднелось лицо мамы. При виде нас она исчезла и появилась вновь у парадной двери в том же фартуке с голубыми утками, который носила восемнадцать лет назад.

— Мелисса! — крикнула она. — Приведи сюда маленького ангелочка.

— Она имеет в виду Энджелину, а не тебя, — прокомментировал Коуди.

Мама быстро чмокнула меня в щеку и похлопала Коуди по руке, но это было проделано по пути к Энджелине, которую она схватила на руки. Энджелина радостно пищала, а мама повернулась и понесла ее в дом. Мелисса последовала за ними, неся сумку с детскими вещами, и бросила на меня насмешливый взгляд через плечо, прежде чем войти внутрь.

Коуди и я направились к сараю. На лугу, нарушая тишину, мычали коровы.

Хотя родители были на свадьбе и в Денвере, чтобы повидать Энджелину, когда мы привезли ее домой, я не возвращался на ранчо, не желая чувствовать то, что чувствовал теперь. Я не знал, чего ожидать, но мое сердце стучало, а руки похолодели.

Папа отошел от трактора и вытер руки о грязную тряпку. Его лицо потолстело, а толстые стекла очков увеличивали глаза. Он выглядел стариком, и это шокировало меня.

— Не прижились в большом городе и вернулись умолять, чтобы вас приняли на старую работу, а? — сказал папа.

Я почувствовал спазм в животе, но Коуди понял, что он шутит, и ответил:

— Нет, Уолт. Мы хотим только наше жалованье, а не нашу работу.

— В этом отношении ничего не изменилось, — усмехнулся папа. — Рад видеть тебя, Джек. — «Господи, — подумал я, — он собирается поцеловать меня!» И он это сделал, оставив меня с горящей щекой и запахом машинного масла в носу. — Поможете мне убрать инструменты, ребята, прежде чем пойдем в дом есть? — спросил папа.

— Ну, что я тебе говорил? — ухмыльнулся Коуди.

— Поторапливайтесь, — сказал папа. — Мне не терпится увидеть мою красавицу невестку и особенно мою внучку!

— Можно подумать, папа, ты не видел ее, — отозвался я, собирая инструменты, знакомые мне, как собственные пальцы на руках и ногах.

— Да, но когда ты впервые привез ее домой. Тогда она была маленькой розовой штучкой. С тех пор она стала личностью.

— Прости, что мы явились без предупреждения, — извинился я. — Это было нечто вроде поездки в последнюю секунду.

Папа пожал плечами:

— Я только рад, что вы здесь. Кроме того, после обеда надо починить одну изгородь. — Я снова подумал, что он говорит серьезно, но он опять шутил. Что с ним произошло?

— Ты уверен, что не возражаешь кормить такую ораву?

— Так как у нас достаточно стейков, все в порядке. — Он указал на мычащих на лугу коров.

Обед был приятным. Даже более того — мне было радостно. Энджелина проводила большую часть времени, пытаясь привлечь внимание папы, как ранее Джетера Хойта. Он, в свою очередь, кормил ее и корчил забавные рожи, заставляя ее смеяться. Я посмотрел на Мелиссу, и она покачала головой, так же удивленная, как и я.

Коуди отклонил предложенное пиво, так как был за рулем, что меня восхитило, поскольку я знал, что ему хочется выпить.

С полным ртом стейка папа сообщил, что ранчо продано в результате прекращения контракта с прежним владельцем. Оно было быстро куплено нью-йоркским менеджером.

— Я с ним не знаком, — сказал папа, жестикулируя вилкой. — Не уверен, что мы когда-нибудь увидимся.

— Дай ему шанс, Уолтер, — сказала мама. — Я не хочу переезжать снова.

— Хорошо, я дам ему шанс, — проворчал папа. — Пока он не произнесет слово «бизон» в моем присутствии, мы можем поладить. В Монтане слишком много чертовых буйволов [17] В Америке бизона часто называют словом buffalo — буйвол. и слишком много Тедов Тернеров. [18] Тернер Тед (р.1938) — американский медиамагнат.

Впервые я подумал о том, что будут делать мои родители, когда наконец покинут ранчо. Есть ли у них сбережения? Медицинская страховка? Эти вещи никогда не обсуждались в моем присутствии. Где они будут жить? Я подумал об их браке, который, несмотря на проблемы, продолжался сорок лет. Они вдвоем жили в двадцати милях от ближайшего города, на участке земли, таком большом и сыром, что он легко мог поглотить их. Но они были слишком упорны.

Разговор перешел на судью Морленда и Гэрретта. Мелисса поведала нашу историю, но опустила самые неприятные детали. Но даже это было слишком для мамы, которая озадаченно качала головой, как если бы речь шла об одной из непонятных для нее подробностей жизни большого города.