Томас Перри - Ученик мясника

Он завел машину и покинул аэропорт. Путешествие предстоит долгое, но одиночество и ночь дадут ему время поразмыслить над тем, что делать дальше. По поводу цели поездки сомнений не было. Сначала он был уверен в том, что никогда не вернется в Лас-Вегас. Но сообразив, как обстоят дела, он изменил решение. Они его не забудут. Они уже потратили слишком много времени и сил на поиски, чтобы дать ему вот так просто скрыться из виду и спокойно уйти на отдых.

Он получил от Орлова пару заказов, сделал все как надо и пришел за деньгами. Кажется, все началось с тех двоих в переулке в Денвере. Как только он показался со своими синяками и шишками, все изменилось. Они накинулись на него, как акулы, почуявшие кровь. Но этого же просто не может быть! Это смешно. Не стали бы они убивать Орлова только потому, что у нанятого им профи оказался синяк под глазом. И тем не менее они нарушили мораторий, который многие годы сохранялся в Лас-Вегасе, и начали убивать всех, до кого могли добраться. Теперь они охотятся за ним и уже не остановятся. Значит, тот, кто приказал убрать Орлова, все еще не чувствовал себя в безопасности, но почему? Ведь он даже не знал точно, от кого получал Орлов деньги. Это мог быть Балаконтано, или Тосканцио, или Люпо, даже Дэмон.

Кем бы он ни был, но он разослал по стране своих вооруженных людей ради одного-единственного человека, несмотря на смерть Кастильоне. Даже гибель старого дона не обескуражила его, хотя «семьи» сейчас заняты слежкой друг за другом: кто первый приступит к активным действиям.

Значит, придется все это выяснять. Человек, который платил Орлову, слишком горяч, чтобы на него можно было не обращать внимания. Он нанял Малыша Нормана и его мальчиков на побегушках, а также свору ищеек. Но этот человек продолжает нервничать, и его уязвимое место — Лас-Вегас. Это связано с Орловым.

Чем больше он думал об этом, тем сильнее в нем закипала злость. Глупо. Неэкономно. Он заключал контракты на обычных условиях. Общался только с Орловым и не спрашивал, кто платит по счету, почему нужно убить Вейзи и сенатора. Он не проявлял любопытства. Просто делал свою работу, и все. Он не поинтересовался даже причиной убийства Орлова, хотя ему не повезло, что это произошло до того, как с ним расплатились. Он вел себя как настоящий профессионал. Но они зашли слишком далеко. Ударились в панику и перестреляли всех, кто подвернулся под руку. А это было глупо. Потому что им следовало бы оставить его в покое.

Элизабет проснулась в темноте с неприятным ощущением того, что куда-то опаздывает. Это была почти уверенность: что-то происходит, а она еще в постели. Раздался стук в дверь. Она поняла, что именно этот звук и пробивался сквозь сон в ее сознание уже несколько минут.

— Я слышу! — крикнула она. Стук прекратился.

Элизабет включила свет и бросила взгляд на часы, лежавшие на тумбочке. Половина пятого. Наверное, это Брэйер, который побоялся использовать телефон. Она сняла со стула купальный халат, но даже в нем чувствовала себя голой.

— Подождите минуту, — снова крикнула она.

Все это глупо, подумала она. Но, может быть, еще более глупо открывать ночью дверь на стук? Рука с пистолетом скользнула в карман ее халата. Снимая цепочку и открывая дверь, она продолжала сжимать его рукоятку.

В дверях стоял незнакомый мужчина. Ростом даже ниже Элизабет, он все равно производил впечатление крупного человека. Его широкие плечи и большой живот, казалось, должны принадлежать кому-то более высокому. Волосы темные, с пробивающейся сединой.

— В чем дело? — спросила Элизабет, не зная еще, сердиться ей или нет, но чувствуя какую-то неловкость ситуации.

— Вы Элизабет Уэринг, — произнес мужчина.

Элизабет поняла, что это ответ на ее вопрос.

— Это мне известно. Сейчас половина пятого утра.

— Простите, можно я войду? — попросил незнакомец, с нетерпением заглядывая в комнату через ее плечо. Выражение его лица ошеломило Элизабет. Нет, Брэйер не мог послать этого человека.

— Что вам угодно? — Элизабет сильнее сжала пистолет.

— Прошу вас. Мне нужно поговорить.

Элизабет продолжала колебаться, и тогда он прошептал:

— ФГЭ.

Она впустила его и закрыла дверь.

— Сделайте одолжение, выньте пистолет из кармана. Вы можете направить его на меня, если хотите, но в кармане он может выстрелить случайно и навредит нам обоим. — Незнакомец произнес это с грустью, словно ему невыносимо было видеть столь вопиющую некомпетентность.

Элизабет выполнила просьбу и направила ствол в его сторону, не прямо на него, но так, чтобы он был почти на прицеле.

— Что вы хотите? — повторила она.

— Я хочу быть главным свидетелем. Я сдаюсь и рассказываю вам кое-какие истории.

— Истории? — переспросила Элизабет удивленно и подумала: вот оно и началось. Произошло то, о чем она мечтала. Он — из мафии. Он — один из тех, кто оказался для них лишним. И он пришел ко мне, но я не знаю, что делать. Я не могу даже обратиться за помощью, потому что телефон прослушивается.

— Да. Я хочу заключить с вами соглашение. Мне нужна защита от судебного преследования, новое имя, охрана. Взамен я выдам информацию об известных мне людях, выступлю в суде.

— Все это требует времени, — ответила Элизабет. — Едва ли мы сделаем это. Почему вы считаете, что ваша информация и свидетельские показания стоят этого?

— Если бы то, что я знаю, не представляло для них опасности, разве я пришел бы искать у вас защиты? — вздохнул незнакомец.

Ей это не приходило в голову, но выглядело убедительно. Если он хочет включиться… Она решила додумать до конца эту мысль, когда окончательно проснется.

— Как вас зовут? Кто вы?

— Я Доминик Палермо. — Мужчина пожал плечами. — Думаю, вы обо мне не слышали. Я партнер Ферраро. Друг и партнер, — уточнил он.

Теперь Элизабет поняла, в чем дело.

— Значит, вы боитесь, что до вас тоже доберутся, как до Ферраро в магазине сувениров. Вот почему вы пришли сюда. И вы не хотите, чтобы они об этом узнали.

Палермо кивнул, улыбнувшись, и повторил:

— Я пришел к вам, чтобы сдаться.

— Хорошо, но проблема в том, что я не знаю, когда мы сможем договориться с министром юстиции относительно ваших условий. Когда именно вы готовы начать помогать нам?

— Господи помилуй, я же стою перед вами. Я здесь. Сейчас.

— Но я подумала, что вы предлагаете какие-то условия, — сказала Элизабет. — Торгуетесь, — все еще не понимала она.

— Нет, вы договариваетесь с министром за то, что я расскажу вам, — пояснил Палермо. — А не за то, что я расскажу как главный свидетель.

— Вы, кажется, не понимаете, мистер Палермо, что вас никто не будет считать свидетелем, пока вы не сообщите что-нибудь важное. Вы не можете отсиживаться в камере и торговаться.