Рассел Джеймс - Назовите как хотите

Гарри буркнул:

— Ты стоишь на моей территории.

Фрэнки понял, что от него ожидают чего-то остроумного типа: «Да ну?», но он промолчал.

Гарри продолжил:

— Ты будешь приходить сюда только с моего ведома.

Фрэнки пристально смотрел на него.

Гарри сказал:

— В Квинсе можешь делать все, что хочешь, но Гарден-Сити мой. Тебе ясно?

Фрэнки наконец заговорил:

— Вытирайся и слушай. Раз в год какой-нибудь сосунок пытается меня учить, и я расправляюсь с ним. В этом году, видимо, твоя очередь. Я знаю, ты притащил сюда своих дружков. Что ж, тем хуже. Скажи, что извиняешься, и я отпущу тебя с миром.

Гарри рассмеялся:

— Ты отпустишь меня с миром? — И презрительно покосился на троих парней, которые пришли с Фрэнки. — Убирайтесь отсюда все, и считайте, вам повезло.

Гарри принялся энергично растирать спину полотенцем: ему нужно было согреться. Фрэнки спокойно стоял рядом, одетый в легкое пальто, на полголовы ниже своего оппонента. Потом тихо сказал:

— Хочешь совет?

— Ты мне что — папаша, чтобы советы давать?

Гарри понял, что наступил решающий момент. Присутствующие не спускали с них глаз. Кто там на чьей стороне, неважно: впоследствии все станет ясно.

— Повторяю еще раз, ди Стефано: ты на моей территории.

Фрэнки спокойно смотрел на него.

Гарри не унимался:

— Я отправляю тебя в отставку. Теперь я здесь главный.

Фрэнки поморщился.

Гарри продолжал:

— Твоя территория — если она когда-то была твоей — переходит ко мне, запомни это хорошенько, как запоминает арестант, где он заныкал косячок. Может, когда-то ты и был главным — как старый вожак в стаде оленей. Ты хоть раз видел стадо оленей? Там есть эти… лани, кажется — короче, самки. Так вот, Фрэнки. Я и есть тот самый молодой самец, и стадо переходит ко мне. Знаешь, что делают в таком случае олени? Выставляют рога и дерутся. Хочешь так? Хочешь, чтобы мы с тобой скрестили рога? Скинуть это свое чертово пальто и пойти на меня — только скажи. Я жду. Ну, что?

— Много болтаешь. Ты всегда был треплом.

— Я жду.

Фрэнки спросил:

— А это не твою подружку тогда затрахали до смерти кубинские малолетки? — Он достал из кармана пальто маленький пистолет. — Ну да, Анжела — так ее звали? И ты ничего не смог поделать?

Фрэнки выстрелил дважды, хотя второй выстрел был уже не нужен. Гарри рухнул на пол. Падая, он задел столик, который с шумом опрокинулся рядом с ним. На его обнаженной груди образовались два маленьких отверстия, из которых засочилась кровь.

Фрэнки обернулся к теперь уже бывшим дружкам Гарри:

— У кого-нибудь есть возражения?

Никто не проронил ни слова.

— Кто-нибудь из вас видел, что тут случилось?

Все дружно опустили глаза.

Фрэнки спросил в третий раз:

— Кто из вас был здесь сегодня днем?

И снова никакой реакции. Тишину нарушал лишь шум дорожного движения — он не прекращался ни на минуту, нисколько не потревоженный выстрелами.

За ближайшим столиком, дрожа, сидели двое. Фрэнки подошел к ним:

— Скажите — ведь мы знакомы, верно?

Те не ответили.

— Значит, приятно познакомиться. И вот что вы сейчас сделаете: как только я уйду, заберете вот эту кучу дерьма, затолкаете ее в машину и увезете подальше отсюда. Скажем, в Вулберри — там сроду ничего не случается. Всем все понятно?

Они покорно кивнули.

— Остальные расходятся по домам — вы ведь здесь не были, правда?

В ответ ни звука.

— Да, пока я здесь, — он взял в руки бокал, — давайте выпьем!

Все были слишком растеряны, чтобы пошевелиться.

— Выпьем же!

Присутствующие неловко потянулись за стаканами.

— Предлагаю тост. За Анжелу!

Он осушил бокал до дна, тогда как приятели Гарри отхлебнули из своих с таким видом, словно в них был уксус.

Хитроу выплевывает пассажиров без церемоний. Среди толпы Стречи катила свой багаж по череде невзрачных коридоров в поисках ближайшего газетного киоска. Она приехала домой — правда, после нескольких лет жизни, что называется «на чемоданах», она уже и не знает, где ее дом. Здесь у нее мало кто остался. Микки Старр — и тот остался в прошлом. В зале ожидающих вылета она обнаружила лоток с газетами и купила атлас автомобильных дорог. Клайв предупреждал ее, что Эскома может не оказаться в оглавлении, но она приблизительно знала, где он находится.

От Хитроу до плато Дартмур четыре часа езды, но, так как путь Стречи лежал в западную, болотистую его оконечность, она мысленно накинула еще час. Взяв напрокат скромный автомобильчик, на автостраде она смогла позволить себе разогнаться чуть быстрее дозволенных в Штатах пятидесяти пяти миль. Большинство же машин неслось со скоростью гораздо большей, чем разрешенные здесь семьдесят; приятно все-таки, снова оказаться законопослушным гражданином — причем одним из немногих. Забавно, подумалось Стречи: в крошечной Великобритании машины несутся, а в Америке редко разгоняются свыше шестидесяти миль в час; тем не менее там те же самые двести миль ты проезжаешь в два раза быстрее.

Она вдруг поймала себя на том, что думает, как американская туристка, решившая посмотреть Англию из окна автомобиля. Что ж, это полезно — ведь она вернулась на родину в качестве исполнительного директора несуществующей компании «Лейн Эстейтс», чтобы подготовить почву к приезду новоявленного лорда Эскома. Как разъяснил ей Клайв, на последних стадиях адвокаты клиентов начнут доискиваться, подлинный ли титул предлагают их клиентам и, более того, — имеет ли компания «Лейн Эстейтс» право на его продажу; и им вряд ли понравится, когда обнаружится, что лорд одновременно является и главой продающей компании. Посему он «продал» ее Стречи за фунт стерлингов, тем самым обеспечив себе право называться независимым. Три месяца назад, когда он только приобрел титул, он ездил посмотреть на свое «родовое поместье», но счел необязательным шататься по окрестностям в качестве «временного владельца». Какой смысл голубей-то пугать? Когда явится настоящий лорд — а он не преминет это сделать, — уж он обставит свое прибытие, как подобает потомственному дворянину.

Собственно, миссия Стречи и заключалась в том, чтобы как следует подготовиться к этому возвращению.

Кое-кто из водителей оказался не готов к контрасту между главной дорогой графства Девоншир и узкими, обрамленными высокими насыпями тропинками сельской местности, но Стречи, привыкшая к американским грунтовым дорогам, ничуть не смутилась; к тому же ее весьма обнадежили металлические бордюры по краям. Над дорогой нависали темно-зеленые заросли кустарников, укрывая машину от посторонних глаз. Вдоль дороги с криками носились птицы, а иногда из-за ворот высовывалась любопытная коровья морда.