Роберт Ладлэм - Парижский вариант

Шамбор с омерзением скривился.

Тереза рассматривала его, будто старик-ученый был мерзким насекомым на предметном стекле собственного микроскопа.

— При всех их недостатках, они не совершают массовых убийств.

— Совершают! К чему привела их политика в Африке, Азии, Латинской Америке?

Она примолкла, раздумывая, потом горько хохотнула и покачала головой:

— Тебя же это нисколько не волнует. Ты действуешь не из любви к человечеству. Тебе нужна всего лишь власть. Точно как твоим генералу Лапорту и капитану Боннару.

— Я хочу, чтобы Франция восстала. Европа имеет право определять собственную судьбу!

Он отвернулся, чтобы Тереза не увидела муку на его лице. Родная дочь... как же она не понимает?! Тереза молчала.

— Я тоже мечтаю об объединенном мире, — проговорила она наконец, взяв отца за руку. Голос ее помягчел. — Но таком, где люди — просто люди и никто не властвует над другими. Франция? Европа? Соединенные Штаты? — Она печально покачала головой. — Все это анахронизмы. Я мечтаю о едином мире. Таком, где никто не станет ненавидеть или убивать другого во имя бога, державы, культуры, расы, сексуальной ориентации или чего угодно. Надо радоваться нашим различиям. В них — наша сила, а не слабость.

— Ты думаешь, что американцы мечтают о подобном мире, Тереза?

— А вы с твоим генералом?

— Франция и Европа дадут твоему миру больше шансов родиться, чем американцы.

— Помнишь, как после Второй мировой американцы помогали нам отстраиваться? Они помогали нам всем — и немцам, и японцам тоже. Всем, по всему свету.

Этого Шамбор уже не мог вынести. Она закрывала глаза на истину.

— И взяли за это свою цену! — отрезал он. — Мы заплатили своей индивидуальностью, своей человечностью. Разумом и душой.

— Судя по твоим словам, вы сегодня взыщете плату миллионами жизней.

— Ты преувеличиваешь, дитя мое. Мы всего лишь предупредим мир, что Америка не способна более защитить себя. Но жертв будет относительно немного. Я настоял на этом. И мы давно уже воюем с американцами. Бой не стихает ни на день, ни на час. Иначе они сомнут нас. Мы — не такие, как янки. Мы вернем былое величие.

Тереза выронила его руку и снова уставилась в окно. Когда она заговорила вновь, голос ее был печален и звонок.

— Я сделаю все, чтобы спасти тебя, папа. Но я должна тебя остановить.

Мгновение Шамбор еще стоял рядом в оцепенении, но Тереза больше не обернулась. Потом он вышел из комнаты и крепко запер дверь.

Следующий раз они остановились на маленькой заправочной станции близ деревни Бумеле-сюр-Сен. В ответ на расспросы Джона служащий покивал:

— Oui, bien, граф в Шато-ля-Руж. Я в его лимузин сегодня заливал полный бак. Все у нас рады. Не так часто мы видим нашего великого земляка с тех пор, как он командует НАТО. Кто бы лучше его справился, а?

Джон невыразительно улыбнулся, отметив про себя, что местный патриотизм повысил Лапорта на одну ступень в командной иерархии НАТО.

— Он один? — поинтересовался агент.

— Увы. — Служащий снял кепку и перекрестился. — Графиня уже много лет как преставилась. — Он оглянулся, хотя, кроме него и путешественников, на заправке не было ни души. — Оно конечно, бывала в замке одна юная особа, но ее уже больше года как не видывали. Иные говорят, и к лучшему. Граф, дескать, пример подавать должен. А я что скажу — графья наши веками чужих жен в замок таскали, нет? А про крестьянок что говорить? У великого Вильгельма Завоевателя матушка кто была? Дочь дубильщика. А граф наш еще не стар, вот и одиноко ему. Трагедия, да? — И он оглушительно расхохотался. Рэнди сочувственно улыбнулась.

— Солдату, как говорят, пушка — жена. Вряд ли и капитан Боннар приехал с супругой.

— Ах, этот... У него на других и времени-то не остается. В рот его светлости смотрит. Как только не забыл еще, что женат.

Служащий пристально вгляделся в стопку евро-мелочи, которой Джон расплатился за бензин.

— У вас баки-то почти полны были. А чего вам от графа надо?

— Да он нас приглашал в свое время заглядывать, обещал замок показать, если поблизости окажемся.

— Ну тогда повезло вам. Он тут редко бывает. Забавно, кстати, — тут с час назад еще один тип про него спрашивал. Негр такой здоровенный. Говорит, в Легионе раньше служил, с графом и капитаном Боннаром. Оно, может, и так — берет на нем зеленый, только одет не по-нашему, понимаете? На английский манер. А уж о себе мнит! И глаза такие странные, зеленоватые — никогда у чернокожего таких глаз не видел.

— А одет как был? — поинтересовался Джон.

— Да вот как вы — штаны да куртка. — Служащий покосился на Рэнди. — Только все новое.

— Спасибо, — поблагодарил его Джон, и они с Рэнди вернулись в машину.

— Слышали? — спросил Джон товарищей, когда Питер отъехал подальше.

— Слышали, — подтвердил англичанин.

— Это тот негр, которого ты называл Абу Ауда? — переспросил Марти.

— По глазам судя — он самый, — отозвалась Рэнди. — А это значит, что «Щит полумесяца» полагает, что Шамбор и Боннар здесь. Возможно, террористы ищут Мавританию.

— Не говоря уже о том, чтобы наложить лапы на молекулярный компьютер, если получится, — догадался Питер, — и отомстить отступникам-неверным.

— Пожалуй, их присутствие здесь осложнит нам задачу, — пробормотал Джон, — хотя, возможно, и от них будет прок.

— Какой? — спросила Рэнди.

— Отвлекут внимание на себя. Мы не знаем, сколько легионеров Лапорт переманил охранять свое родовое гнездо, но держу пари — немало. Будет неплохо, если у них появятся другие заботы.

Еще минут десять ехали в молчании. Сельская дорога лунной дорожкой стелилась в тихой ночи. Встречных машин не было. Порой промелькивали огни окруженных яблоневыми садами ферм и поместий, темными тушами громоздились амбары и пристройки, где делались сидр и кальвадос, прославившие этот регион Франции.

— Вон он! — внезапно воскликнула Рэнди, указывая куда-то вперед и вверх.

— Средневековье! Баронское гнездо! — внезапно всполошился Марти, сидевший тише мыши с тех пор, как они съехали с шоссе. — Вы же не думаете, что я стану карабкаться по этим нелепым стенкам? Я вам не горный козел!

Где-нибудь в районе Бордо или даже в долине Луары «Красным замком» мог бы называться изысканный загородный домик. Но нормандский Шато-ля-Руж являл собою классический образец мрачного средневекового замка, с двумя башнями, соединенными зубчатой стеной. В лунном свете гранитные блоки обретали оттенок засохшей крови. Замок вздымался на вершине холма, рядом с иззубренными развалинами другого, гораздо более старого, — точно такой, каким видел его Джон на картине и фотоснимке.

Питер окинул массивное сооружение критическим взглядом.