Роберт Ладлэм - Парижский вариант

Потягивая пиво, Джон снова и снова прокручивал в памяти образы рослого старика и неприметной брюнетки — их лица, ритм движений, походку, манеру поворачивать голову — и не встал с места, покуда не заучил их наизусть.

Только тогда он расплатился и торопливо направился обратно, к станции метро «Пастер» на перекрестке с рю де Вожирар. Вскоре за ним увязался и старик с тростью, двигаясь на удивление проворно для своих лет. Его Джон заметил сразу, но, продолжая краем глаза следить за стариком, все же высматривал и других преследователей.

Пришла пора воспользоваться старым шпионским трюком. Джон нырнул в метро. Старик за ним не последовал. Агент подождал на платформе, покуда не подъедет очередной поезд, и, слившись с толпой пассажиров, вновь выбрался на улицу, под свинцово-серое небо. Старик за это время одолел целый квартал. Для надежности Джон все же последовал за ним, покуда тот не остановился у двери под вывеской «Букинист» с табличкой за стеклом «Ушел на обед». Вытащив из кармана ключ, старик отпер дверь, перевернул табличку — с другой стороны значилось: «Открыто», пристроил трость на стойку за дверью и скинул плащ.

Продолжать слежку не было смысла, решил Джон, — раз уж у старика имелся ключ... Хотя, с другой стороны, лучше перестраховаться. Поэтому агент постоял еще минуту у витрины, наблюдая, как старик натягивает бежевую теплую кофту, методично застегивая ее на все пуговицы. Закончив, он взгромоздился на высокий табурет за прилавком и, подняв голову и увидев Смита, дружески поманил американца — заходите, мол. Ясно было, что он не то хозяин лавки, не то продавец.

Джон разочарованно понурился. И все же кто-то следил за ним. Или брюнетка, или покупатель у лотка. И кто бы это ни был, он понял, что Смит засек его, и вышел из игры.

Помахав букинисту, Джон заторопился было к метро, но сбился с шага. Сердце его ушло в пятки. Снова тот же недобрый взгляд цеплял волоски у него на шее. У дверей станции он остановился, оглянулся — никого. И все же «хвост» придется стряхнуть. Привести этих людей на встречу с генералом он не имеет права. Агент развернулся и ринулся вниз по лестнице.

Похожая на продавщицу неприметная женщина в черном глядела на озирающегося Смита из приоткрытых дверей, прятавшихся вдобавок за посадками декоративного кустарника. Темная одежда растворялась в сумерках за дверью. И все же женщина старалась не высовываться — несмотря на загар, лицо ее могло проступить из тени бледным пятном. А Смит был очень внимателен.

Сейчас на его лице отчетливо читались тревога и подозрение. На свой лад американец был красив — высокие, почти индейские скулы, правильное лицо и совершенно синие глаза. Сейчас они прятались за солнечными очками, но женщина помнила их цвет. Ее передернуло.

Наконец, будто решившись, американец нырнул в метро. Места для сомнений не было: он понял, что за ним следят, но ее не засек — иначе последовал бы за ней, когда женщина прошла мимо его столика, пригвоздив агента взглядом.

Брюнетка раздраженно вздохнула. Пора было отчитываться. Из кармашка под тяжелой шерстяной юбкой она достала мобильный телефон.

— Он заметил, что за ним следят, но не понял, что это я, — сообщила она связному. — В остальном, похоже, он действительно прилетел сюда, потому что тревожится за друга. Все его поведение свидетельствует об этом. — Она прислушалась. — Это ваше дело! — бросила она сердито. — Если полагаете, что стоит, — пошлите кого-нибудь другого. А у меня свое задание... Нет, ничего определенного, но жареным пахнет. Мавритания не примчался бы сюда без серьезной причины... Да, если он у него.

Выключив мобильник, она осторожно оглянулась и выскользнула из дверей. Джон Смит так и не вышел из метро, поэтому женщина поспешила к тому кафе, где американец пил пиво. Внимательно осмотрев мостовую вокруг его столика, она осталась довольной. Понятное дело, ничего.

Джон Смит четырежды пересаживался с поезда на поезд, дважды выходил на улицу, чтобы тут же вновь спуститься в подземку, шарахался от каждой тени, но только через час смог убедить себя, что избавился от «хвоста». Со смешанным чувством облегчения и опаски он поймал такси, чтобы отправиться по адресу, названному Фредом Клейном.

Оказалось, что встреча должна была произойти в частном пансионе, в обвитом плющом трехэтажном кирпичном особняке чуть в стороне от шумной рю де Рено. Сидевшая за парадной дверью консьержка была столь же непримечательна, как и сам дом, — пожилая особа с бесстрастной физиономией и глазами, выражением напоминавшими мышеловки. Когда Джон спросил мсье Вернера, консьержка, не поведя и бровью, совсем не по-старушечьи вскочила, чтобы проводить гостя к лестнице. Джон заподозрил, что под ее кофтой и фартуком прячутся не только ключи.

В отношении невысокого субъекта с детективчиком Майкла Коллинза в руках, просиживавшего кресло на втором этаже, у Джона не возникло сомнений. Консьержка нырнула вниз по лестнице, как кролик в шляпу фокусника, а субъект, не вставая, принялся изучать удостоверение Смита. Под темным цивильным костюмом бугрилось нечто, опознанное Джоном без особых сомнений как пистолет «кольт 1911». Военная выправка проступала из каждой поры худощавого субъекта, точно невидимый мундир. Очевидно, это был сержант — офицер бы встал, — но сержант, высоко поднявшийся по карьерной лестнице, учитывая старый «кольт» 45-го калибра в кобуре под мышкой, — видимо, начальник генеральской охраны.

Субъект вернул удостоверение и слегка кивнул, признавая в Смите вышестоящего офицера.

— Пароль, подполковник? — спросил он.

— Локи.

Охранник кивнул.

— Генерал вас ждет. Третья дверь по коридору.

Постучав и дождавшись хриплого «Входите», Джон распахнул двери в светлую комнату. За широкими окнами сплетались ветви цветущих деревьев — сад, достойный кисти Моне. У окна стоял субъект ет на десять старше и на сорок фунтов легче своего собрата в коридоре, тощий, словно жердь. Не оглядываясь на входящего, он глядел на акварельно-прекрасный сад.

— Ну и чего нам ожидать от этой новой технологии, которая, как меня убеждают, «где-то рядом»? — осведомился генерал, стоило Джону захлопнуть дверь. — Это штуковина масштаба ядерной бомбы или детский пугач? Или вообще пустышка? Чего мы боимся?

Его голос не соответствовал его росту — могучий, басовитый, грубый, как кора секвойи, хриплый — верно, сорванный в далекой молодости, когда молодому Хенце приходилось отдавать приказы на поле боя.

— Это я и должен выяснить, сэр.

— Никаких намеков?

— Я пробыл в Париже несколько часов, сэр. За это время неизвестный убийца пытался расстрелять из автомата и меня, и доктора Зеллербаха, сотрудника Шамбора.