Ричард Лаймон - Дорога в ночь

– Тебе там не пролезть, – сказал она.

– Хочешь, поспорим?

– Это вот так ты туда пробирался?

– Иногда. Когда поблизости никого не было. Я знаю множество способов.

Там наверху очень узко для Тоби. Наверное, он худо-бедно сумеет протиснуться в эту щель – если втянет в себя свое брюхо, – но возиться он будет долго.

И пока он будет возиться, можно попробовать убежать.

Главное – правильно выбрать момент.

Рвануть что есть силы к фургону. Теперь-то я точно знаю, где лежит ключ.

– Посмотрим, как у тебя получится, – сказала она.

Тоби кривенько усмехнулся.

– Знаешь что? – сказал он. – Готов поспорить, что, пока я там буду протискиваться наверху, ты попытаешься удрать.

– Не буду я удирать, – сказала она. – Обещаю.

– Знаешь что?

– Что?

– Улица Клифтон, дом два-восемь-три-два.

У нее внутри все оборвалось.

– Знаешь, кто там живет?

Она кивнула.

– Я тоже.

– Господи, – пробормотала она.

– Как ты думаешь, что я сделаю с твоей мамочкой, с твоим папочкой и твоей младшей сестренкой, если ты меня бросишь и убежишь?

– Я никуда не уйду, – пробормотала она.

– Знаешь, а мне чуть ли не хочется, чтобы ты сбежала, – сказал Тоби. – Твоя мамочка почти такая же симпатичная, как и ты, а уж Бренда... м-м-м, Бренда. – Продолжая мечтательно улыбаться, он развел руки в стороны и глянул на свой причиндал. – Ты посмотри, что со мной происходит, стоит мне только подумать о ней!

Хрен тебе, а не Бренда, урод.

– Заткнись и давай лезь наверх, – сказала Шерри.

Он поднимает свободную руку, которая без ножа, хватает Шерри за горло и прижимает ее голову к стене. Внизу нож протыкает ей юбку и вонзается в штукатурку. Он ведет ножом вверх между ее ног, острие царапает стену, юбка приподнимается.

Шерри чувствует прикосновение стального лезвия, дергается и роняет халат.

– Проси прощения, – шепчет Тоби.

– Прости меня.

– А «пожалуйста»?

– Прости, пожалуйста.

Нож поднимается выше. Шерри тяжело дышит, пытаясь приподняться на цыпочках, но рука на горле прижимает ее к стене.

– Ты больше не скажешь мне так, «заткнись»? – говорит Тоби и усмехается.

– Нет.

– Ты больше не будешь пытаться указывать мне, что делать?

– Нет.

– Ты больше не будешь пытаться удрать?

– Нет.

– Хочешь, я сделаю с тобой это ножом?

– Лучше не надо. Но... если ты хочешь.

– Отлично! Пять с плюсом!

Он убирает нож. Потом резко дергается вперед и наваливается на нее всем телом. Шерри чувствует, как он тянет за пояс юбки. Слышит, как рвется ткань. Чувствует, как нож натягивает юбку и режет ткань. Не убирая руки с ее шеи, Тоби шепчет ей на ухо:

– Что ты будешь делать, когда я залезу на ворота?

– А что ты хочешь, чтобы я делала?

– Я хочу, чтобы ты просто стояла. И даже не шевелилась.

– Ладно.

Он убрал руку с ее горла, потом развернулся и пошел к воротам. Там он присел на корточки, просунул руку между двумя горизонтальными прутьями и положил нож на бетон с той стороны.

Шерри почувствовала, как по внутренней стороне ее бедер ползут теплые капли.

Кровь?

Тоби выпрямился и запрокинул голову, внимательно изучая верхнюю часть ворот.

Шерри просунула руку через разрез в юбке. Порезов на коже вроде бы не было, но пальцам было мокро.

Тоби вытянул руки вверх и схватился за верхнюю перекладину. Подпрыгнул, подтянулся и грузно шмякнулся о ворота. Ворота жалобно зазвенели. Его жирные телеса колыхались в такт дрожанию ворот. Он приподнял левую ногу и ухитрился поставить ее на ручку.

Шерри вытащила руку из-под юбки. Пальцы блестели влагой. Но прозрачной, не красной. Просто пот, решила она.

Опершись ногой о ручку, Тоби подтянулся и просунул голову в узкую щель над воротами. Через пару секунд в щель протиснулись и его плечи. А еще пару секунд из щели под потолком торчали лишь толстые ноги и потные, дряблые ягодицы.

Тоби изогнулся, поднял левую ногу и перебросил ее через верхнюю перекладину.

А ведь он действительно перелезет, подумала Шерри.

Она взглянула на нож, который лежал на бетонной дорожке с той стороны ворот.

Его вполне можно было достать. Если присесть на корточки и просунуть руку между прутьями.

Сейчас Тоби лежал на воротах, свесив ноги по разные стороны. Его грудь и брюхо были вдавлены в перекладину, спина прижата к потолку. Он кряхтел и извивался, пытаясь протиснуться в узкую щель. Давай! Хватай нож... Или беги отсюда, к чертовой матери! И тогда он придет за Брендой?

Стой и не рыпайся, сказала она себе. Даже не шевелись. До тех пор, пока ты не будешь уверена, что сможешь его убить.

В воображении ей рисовалась такая картина: она подбегает к воротам, а Тоби, сидя на них верхом, бешено извивается, пытаясь спуститься вниз, ругается и угрожает. Она пригибается, просовывает руку между прутьями и хватает нож. Потом резко встает. Но в тот момент, когда она уже поднимает нож к голому боку Тоби, он падает на дорогу по ту сторону ворот и вопит: "Теперь ты получишь! Теперь вы все получите! Ты и вся твоя хренова семейка!"

– Ну вот. Раз и готово, – объявил Тоби.

Момент упущен.

Тоби все-таки перелез через ворота и стоял теперь на перекладине с другой стороны, держась руками за верхнюю перекладину. Он задыхался. Он был весь мокрый от пота – с него буквально лилось, как будто он только что вышел из-под душа. Но вид у него был довольный. Он улыбался во все тридцать два зуба. Его напрягшийся вставший член торчал прямо в лицо Шерри.

– Не забудь мой халат, – сказал он. Потом отпустил руки и спрыгнул на землю. – Ты очень хорошая девочка, Шерри. – Он присел на корточки, поднял нож и распахнул перед ней ворота: – Заходи.

Она послушно зашла.

Тоби закрыл ворота и забрал у нее халат. Надел его, но оставил нараспашку.

– Ты пойдешь впереди, – сказал он.

Она направилась в сторону лестницы. Впереди лежал темный бассейн, на поверхности воды блестели отражения фонарей. Вокруг – ни души. Ни одного освещенного окна.

"Неужели все спят?" – удивилась она. Вряд ли такое возможно. Даже в хорошую тихую ночь кому-то обязательно не спится... кто-то читает... кто-то смотрит телевизор... или просто глядит в окно. А уж в такую ночь, когда ветер стонет, свистит и разбрасывает все вокруг, многие наверняка не спят.

Но ни в одном из окон не было света.

Может, оно и к лучшему. Не стоит впутывать в это кого-то еще.

Она подошла к лестнице и начала подниматься. Тоби не отставал ни на шаг. Босой правой ногой она чувствовала твердый камень ступеней, левой ноге было мягко в пружинящей кроссовке. Из-за рева и свиста ветра не было слышно звука шагов.

Пока что стены загораживали ее от ветра, но когда она вышла на балкон, ветер яростно накинулся на нее, взъерошил волосы, взметнул вверх блузку, поднял разорванную юбку, обдул ей бедра – сухой и горячий на мокрой коже.