Ричард Лаймон - Дорога в ночь

Дона развязала лифчик, чтобы на спине не осталось полосок. На ней были только зеленые купальные трусики. Наверное, она намазала спину маслом для загара. Коричневая кожа блестела. Если бы не многочисленные синяки, она бы выглядела просто супер. Как пятна грязи, сизые кровоподтеки красовались у нее на руках, на груди и на левом бедре.

Тоби присел рядом с ней.

Голова Доны была повернута в его сторону. Он видел ее правый глаз. Глаз был закрыт.

– Дона? – тихонько позвал он. Веко дернулось, и глаз открылся.

– Уходи, Тоби, – сказала она хриплым голосом, как это бывает со сна.

– Послушай, Сид разве не говорил, что сегодня утром он сделает дубликат ключей?

– Я не знаю. Не впутывай меня в это дело. Уходи. Тебе нельзя здесь находиться.

– Это и мой дом тоже.

– Если Сид тебя здесь застукает, он побьет нас обоих.

– Пусть он катится к черту.

– Ты давай катись к черту, ладно? – Она подняла голову с подстилки и злобно взглянула на него. – Я серьезно, Тоби. Когда я здесь загораю, я должна быть одна. И ты это знаешь. Он не хочет, чтобы ты на меня смотрел. И, если честно, я тоже.

– Я никому ничего не делаю, – сказал он.

– Я здесь не для твой радости. Я – девушка Сида, а не твоя. Так что давай, катись отсюда.

– Мне казалось, что ты неплохо ко мне относишься.

Она сердито надула губки:

– Слушай, иди отсюда, пока он тебя не застукал.

– Он не застукает. Он качков смотрит по телику.

– Мне плевать. Убирайся.

– Это ты должна убираться. Почему ты с ним живешь, если он постоянно тебя избивает?

– Он не постоянно меня избивает. И вообще, это не твоего ума дело.

– Если бы ты была моей девушкой, я бы тебя никогда не бил.

– Но я не твоя девушка, Тоби. Так что...

– Я бы с тобой обращался очень хорошо.

– Конечно. Только я никогда не была бы твоей девушкой, Тоби.

– Почему нет? – спросил он.

У него внутри все сжалось, потому что он уже знал ответ, еще до того, как она сказала:

– Посмотри на себя в зеркало.

– Очень приятно. – Он был раздавлен ее ответом.

– Ну, так ты собираешься уходить?

– Да. Разумеется. Прости, что я тебя побеспокоил.

Дона молча опустила голову на подстилку и закрыла глаза.

– Пока, – сказал Тоби.

Она не ответила.

Утром Тоби оставил пистолет Шерри в фургоне, чтобы не вносить его в дом. А сам фургон он бросил на стоянке в нескольких кварталах отсюда.

Ему не хотелось туда тащиться.

Кроме того, ему не хотелось, чтобы соседи услышали выстрелы.

Поэтому он вошел в дом, взял связку ключей, быстро вышел на улицу и открыл гараж. Нашарил рукой выключатель. Над головой зажужжала флуоресцентная лампа, зажегся свет.

Машин в гараже не было.

В день, когда хоронили родителей, Сид отогнал «мерседес» и «мустанг» на зады гаража, а сам гараж переделал в гимнастический зал с новейшими тренажерами и зеркальными стенами.

Но верстак он оставил на месте.

Порой ему нравилось поработать над чем-нибудь, кроме собственной мускулатуры.

И он очень гордился своим набором инструментов.

По пути к верстаку Тоби взглянул на себя в зеркало.

Зрелище было просто омерзительное.

Я – мешок с салом хренов, все правильно. Неудивительно, что все меня ненавидят.

На верстаке стояла новая Сидова дрель, Black&Decker последней модели на двенадцативольтовой батарее. Из патрона торчала маленькая пузатая отвертка.

Тоби повернул патрон и вытащил отвертку.

А на ее место вставил сверло диаметром примерно в полдюйма и длиной дюйма в четыре. Туго закрутил патрон. Покачал сверло. Оно держалось прочно. Он улыбнулся.

Положил дрель на верстак.

Дрожащими руками стянул с себя всю одежду.

На крючке над верстаком висел перочинный нож. Тоби снял его, вытащил ногтем стальное лезвие – острое как бритва – длиной в дюйм и положил нож на верстак рядом с дрелью.

В шкафу Тоби нашел садовые перчатки. В основном это были старые мамины перчатки, которые были слишком малы для Тоби. Но он обнаружил и несколько пар побольше. Обычно их надевал отец, когда шел копать ямки для кустов, и Тоби их тоже несколько раз надевал, когда отец заставлял его хоронить животных.

Ты убил их, больной придурок, ты и хорони.

Больной придурок, подумал Тоби. Классное прозвище для родного сына.

– А теперь угадайте, кто будет смеяться последним, – сказал он вслух, надевая на руки большие матерчатые перчатки.

Потом взял в руки нож и дрель.

Он был абсолютно голый, не считая перчаток.

На обратном пути он еще раз взглянул на себя в зеркало.

– Больной придурок за работой, – сказал он своему отражению.

Он улыбался, но его губы дрожали. Казалось, он весь дрожит, хотя в зеркалах этого не было видно. В зеркалах он выглядел спокойным и нисколечки не встревоженным.

– Это просто безумие, – сказал он и хихикнул.

Тоби открыл дверь в дом и сразу услышал музыку и голоса из телевизора. Он пошел прямиком в комнату Сида. Его ноги дрожали. Прежде чем переступить через порог, он спрятал руки за спину.

Сид так и сидел, развалившись в кресле. В своих пятнистых плавках под леопарда, с «Кровавой Мэри» в руке. Он оторвал взгляд от экрана, обернулся к Тоби и с удивлением вытаращился на него.

– Ты что, с дуба рухнул? – спросил он резко.

– Да нет. Просто подумал, что ты, может быть, у меня отсосешь, – сказал Тоби.

– ЧТО?!

– Давай, возьми его, крошка.

– Да я тебя просто убью, уродец ты жирный! - заорал Сид.

Он грохнул стаканом о столик, вскочил на ноги и бросился к Тоби.

Тоби спокойно его поджидал.

Он заметил, что в глазах брата мелькнуло сомнение.

Наверное, странно ему, что я стою и вроде бы не боюсь. А может, пытается угадать, что у меня за спиной.

Но сомнение – если оно и было – длились всего лишь секунду, а потом злобная ярость вновь захватила Сида целиком. Ярость и непрошибаемая самоуверенность. Потому что, в конце концов, что этот маленький жирный гаденыш сделает против него, воплощения силы и ловкости?!

Сид зарычал и протянул к Тоби обе руки, готовясь его схватить.

Тоби вытащил из-за спины дрель и нажал на выключатель. Дрель пронзительно завизжала. Тоби поднял ее повыше и вонзил четырехдюймовое сверло Сиду в глаз.

Сид взвыл, точно раненый зверь, врезался в Тоби и сбил его с ног.

Тоби рухнул на пол, Сид упал на него.

Сверло так и осталось у Сида в глазу.

Тоби надавил пальцем на выключатель.

Пронзенный глаз дрожал, как желе, и брызгался буквально в дюйме от лица Тоби. Дрель продолжала визжать.

Сид бился с такой зверской яростью, что Тоби больше уже не мог удерживать дрель неподвижно. Она дергалась из стороны в сторону, раззенковывая глазное гнездо. Через секунду от глаза уже ничего не осталось. Кровь хлестала из раскромсанной дырки, заливая и дрель, и лицо и руки Тоби.