Джоди Пиколт - Последнее правило

— Что вы предприняли?

— Все, — отвечает Эмма. — Джейкоб прошел через прикладной поведенческий анализ, трудотерапию, психотерапию, речевую терапию. Я посадила его на безглютеновую и безкозеиновую диету. Давала ему витамины и добавки, которые помогли родителям других детей-аутистов.

— И это дало результат?

— В некотором роде. Джейкоб перестал изолироваться. Он смог существовать в мире — разумеется, с определенными ограничениями. Наконец его диагноз из «общее расстройство аутистического спектра» изменился на «общее расстройство развития», а потом нам поставили диагноз «синдром Аспергера».

— Если ли луч надежды в этом диагнозе?

— Конечно, — уверенно говорит Эмма. — Джейкоб удивительно ироничен, он самый умный человек, какого я знаю. Если мне нужна помощь, когда я занимаюсь уборкой, или разгружаю посудомоечную машину, или просто хочу пройтись, он всегда готов поддержать компанию. Он сделает все, о чем я его попрошу. Он также не станет делать то, что я прошу его не делать. Я, вероятно, единственная мать, которой никогда не придется волноваться, что ее сын употребляет наркотики или распивает спиртные напитки.

— Должно быть, как матери вам приходится нелегко.

— Все вышеперечисленное, что характеризует Джейкоба как идеального сына, одновременно отличает его от обычного ребенка. Всю свою сознательную жизнь Джейкоб тянулся к сверстникам, но я постоянно видела, как смеются над ним и отвергают его. Вы не можете себе представить, каково это растягивать губы в улыбке, когда твой сын получает медаль за то, что пропустил больше всех подач в бейсболе. А когда привозишь его в школу и он выходит из машины в огромных наушниках, которые помогают ему изолироваться от шумных и людных коридоров, то приходится закрывать глаза, чтобы не видеть, как другие дети смеются за его спиной.

— Если бы я пришел к вам во вторник, — спрашиваю я, — на что я обратил бы внимание?

— На еду. По вторникам еда должна быть красной. Клубника, малина, томатный суп. Суши из тунца. Жареное мясо с кровью. Свекла. Если еда не красная, Джейкоб очень нервничает, иногда он уходит к себе в комнату и перестает с нами разговаривать. У каждого дня недели свой цвет, в еде и в одежде. В его платяном шкафу вещи висят согласно цветам радуги, и вещи разных цветов не должны соприкасаться. — Она поворачивается к присяжным, как мы и репетировали. — Джейкоб нуждается в режиме. Каждое утро он встает в двадцать минут седьмого, даже по выходным. Он точно знает, в котором часу должен выйти из школы, когда вернуться домой. Он никогда не пропускает сериал «Блюстители порядка», который идет по кабельному ежедневно в половине пятого. Во время просмотра он делает записи в своих дневниках, несмотря на то что некоторые серии видел уже раз по десять. Он всегда кладет свою зубную щетку с левой стороны раковины, садится на заднем сиденье со стороны водителя, даже если оказывается единственным пассажиром в машине.

— Что происходит, если нарушается привычный уклад жизни Джейкоба?

— Он очень расстраивается, — отвечает Эмма.

— Поясните суду.

— В детстве он кричал или у него случалась истерика. Сейчас он, скорее всего, уйдет в себя. Лучше всего это объяснить так: вы будете видеть Джейкоба, но его не будет рядом.

— У вас есть еще один сын, не так ли?

— Да. Тео. Ему пятнадцать.

— У Тео тоже синдром Аспергера?

— Нет.

— Вещи Тео тоже висят согласно цветовому спектру?

Она качает головой.

— Чаще всего они кучей валяются на полу.

— Он по вторникам тоже ест только красную пищу?

— Он ест все, что не прибито гвоздями, — отвечает Эмма, и кто-то из женщин-присяжных смеется.

— Случается, что Тео не хочет с вами разговаривать?

— Разумеется. Он же обычный подросток.

— Существует ли разница между тем, как замыкается в себе Тео и как Джейкоб?

— Естественно, — отвечает Эмма. — Тео не разговаривает со мной, потому что не хочет, а Джейкоб не идет на контакт, потому что не может.

— Вы предпринимали шаги, чтобы помочь Джейкобу лучше адаптироваться в социальных ситуациях?

— Да. — Она молчит, потом откашливается. — Я наняла частного наставника, чтобы помочь ему развить способность к социальной адаптации, — Джесс Огилви.

— Джейкобу нравилась Джесс?

Глаза Эммы наполняются слезами.

— Да.

— Откуда вам это известно?

— Ему было с ней спокойно, а он не со многими людьми не чувствует напряжения. Она заставляла его совершать… Она сподвигала его на то, что он никогда бы… — Эмма замолкает и закрывает лицо руками.

«Какого черта?»

— Миссис Хант, — заканчиваю я допрос, — спасибо. Больше вопро…

— Подождите! — восклицает она. — Я еще… не все сказала.

Вот так новость! Я едва заметно отрицательно качаю головой, но Эмма не сводит глаз с Джейкоба.

— Я просто… хотела сказать… — Она поворачивается к присяжным. — Джейкоб сказал мне, что не желал ей смерти, он не виноват…

Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Этого мы не обговаривали. Опасная территория!

— Возражаю! — выкрикиваю я. — Показания с чужих слов.

— Вы не можете возражать собственному свидетелю, — с радостной улыбкой отзывается Хелен.

Но я не собираюсь давать волю собственному свидетелю, а то он загубит не только себя, но и нас всех.

— Тогда я закончил, — заявляю я и сажусь рядом с Джейкобом, внезапно испугавшись, что сажусь не я один.

Она сказала им.

Мама сказала им правду.

Я смотрю на присяжных, на каждого из них — прямо в их ожидающие лица, ведь теперь они должны понять, что я совсем не чудовище, каким описали меня все эти свидетели. Оливер обрывает маму, чтобы она не успела сказать остальное, но, разумеется, присяжные понимают.

— До начала перекрестного допроса, представители сторон, — говорит судья, — я бы хотел наверстать упущенное вчера из-за раннего прекращения слушания по делу. Никто не возражает, если мы закончим с показаниями этого свидетеля, прежде чем объявим перерыв до завтра?

Вот тогда я смотрю на часы и вижу, что уже четыре.

Мы должны уходить прямо сейчас, чтобы я вовремя, в 16.30, к началу «Блюстителей порядка» оказался дома.

— Оливер, — шепчу я, — возражайте.

— Нельзя допустить, чтобы на все выходные в памяти присяжных остались последние слова твоей матери, — шипит в ответ Оливер. — Джейкоб, мне плевать, как ты это переживешь, но тебе придется смириться.

— Мистер Бонд, — говорит судья, — посвятите нас в суть вашей беседы.

— Мой клиент только что дал знать, что не против продолжить заседание.

— Вот и чудесно! — восклицает судья Каттингс, хотя в чем здесь чудо? — Мисс Шарп, свидетель ваш.

Встает прокурор.

— Миссис Хант, где был ваш сын после обеда двенадцатого января?