Джеймс Паттерсон - Розы красные

Шабо был Дирижером, но это прозвище дали ему в шутку, из-за его стремления к идеальному выполнению любого дела и любви к совершенству. Но, кроме него, существовал и другой человек. Второй Дирижер. Этот уже не был посмешищем для коллег и окружающих. Впрочем, у него не было тех, кто его непосредственно окружал. Он не писал грязных писем в палате госпиталя для ветеранов.

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы убедить Бетси в своей правоте. Затем мы связались с Кайлом Крэйгом. Нам понадобилось некоторое время, чтобы все подробно объяснить и заставить его поверить почти в невозможное. Только тогда он дал свое разрешение на действия в совершенно новом, сводящем с ума направлении.

В одиннадцать часов того же утра мы с Бетси поднялись на борт самолета в Боллинге. Всего несколько недель назад я и понятия не имел об этом аэродроме, зато в последнее время стал летать отсюда чаще, чем из Национального аэропорта, или аэропорта Рональда Рейгана, как он теперь называется.

В начале второго мы приземлились в международном аэропорту Палм-Бич в южной Флориде. Снаружи стояла ужасная жара в девяносто пять градусов при очень высокой влажности. Впрочем, мне сейчас было наплевать на погоду. Я был возбужден, и мне не терпелось разгадать еще одну загадку. Нас встретили агенты ФБР, но старшей все равно оставалась Бетси, даже здесь, во Флориде. Местные агенты подчинялись ей во всем.

Дальше мы ехали по северному шоссе «I-95», сразу же покинув уютный и ухоженный аэропорт. Сначала мы двигались прямо миль десять, затем свернули на восток, в сторону океана, в направлении Сингер-Айленд. Солнце становилось похожим на лимонный леденец, постепенно тающий в ярко-голубых небесах.

Во время полета я мог спокойно обдумать свою теорию о существовании двух Дирижеров. И чем больше я размышлял над этим, тем уверенней становился в том, что мы находимся на верном пути. Яркий образ продолжал будоражить мой мозг.

Это была фотография психиатра по имени Бернард Фрэнсис. Снимок имелся в личном деле Фрэнсиса в «Хэйзелвуде». И еще две фотографии висели на стене в кабинете доктора Чоффи. Я ведь видел их и раньше, когда беседовал с самим Чоффи. Бернард Фрэнсис был высоким лысеющим мужчиной, широколобым и с крючковатым носом. И обладал большими ушами. Большими и оттопыренными. Как машина с открытыми дверцами.

Фрэнсис официально считался лечащим врачом Шабо чуть более двух месяцев в 1996 году и еще в течение пяти месяцев в прошлом году. В середине года он переехал во Флориду, предположительно для того, чтобы работать в местном госпитале для ветеранов на севере Вест-Палм. Как только я установил связь между Фрэнсисом и Шабо, в цепочке обнаружились и другие звенья. Из отчета медсестер я узнал о том, что доктор Фрэнсис в прошлом году как минимум трижды сопровождал Шабо за пределы территории госпиталя. Такие прогулки не являлись чем-то исключительным, но, если учитывать все обстоятельства, становились для меня весьма значимыми и интересными.

Во время перелета во Флориду я также успел еще раз перечитать все записи, сделанные доктором Фрэнсисом и относящиеся к Шабо, датированные 1996 и прошлым годами.

В одном месте проницательный доктор интуитивно ставил следующий вопрос: «Неужели пациент в течение последних двадцати с лишним лет действительно нигде конкретно не работал, перемещаясь с места на место по стране? Почему-то мне это кажется маловероятным. Похоже, пациент обладает незаурядной фантазией и, возможно, многое из своей жизни скрывает от нас. Что же именно заставило пациента обратиться в „Хэйзелвуд“ в этом году?»

Мы с Бетси уже знали ответ на этот вопрос и полагали, что он известен и самому доктору Фрэнсису. В феврале 1996 года Фредерика Шабо уволили с должности начальника охраны банка «Ферст Юнион». Перед этим была совершена целая серия нераскрытых ограблений филиалов «Ферст Юнион» в Вирджинии и Мэриленде. Шабо винил себя в недостаточной надежности охраны, и банк, в конце концов, решил отделаться от него. Фредерика уволили.

Вскоре после этого с ним случился нервный срыв, и он отправился на лечение в «Хэйзелвуд». Вот здесь-то все и началось.

Мы организовали круглосуточное наблюдение за кондоминиумом доктора Фрэнсиса на Сингер-Айленд. Его владения представляли собой фешенебельную квартиру на крыше пятиэтажного дома с террасой, откуда открывался вид на океан. Казалось, что подобное жилище вряд ли доступно психиатру средней руки, практикующему в госпитале для ветеранов. Но, разумеется, доктор Фрэнсис не мог считать себя «средним» врачом.

Он проводил вечер вместе с очаровательной блондинкой, которая с виду казалась вдвое моложе его. Надо было отдать должное доктору: ему было сорок пять лет, но он держался великолепно: подтянутый и стройный, ничего лишнего в фигуре. Девушка была на редкость красива: сейчас на ней было надето лишь черное бикини и туфли-лодочки на высоких каблуках. Она беспрестанно поправляла пробор и смахивала с глаз непослушные пряди светлых волос.

— Очаровательно! — нахмурилась Бетси. — Похоже, она связалась с настоящим убийцей.

Бетси, еще двое агентов и я обосновались в фургончике «додж» на стоянке возле дома. Парковочная площадка была почти полностью заставлена машинами, так что мы особо не выделялись. Фургон был оборудован перископом, позволявшим нам наблюдать за тем, как доктор и его гостья поджаривают мясо на решетке прямо на крыше дома. Агентам ФБР уже удалось установить личность блондинки: она оказалась танцовщицей-стриптизершей из местного ресторана. Ее ранее арестовывали за приставание к мужчинам на улице и проституцию в Форт-Лодердейле. Звали девушку Бьянка Мэсси, и ей недавно исполнилось двадцать три года.

Мы наблюдали за доктором, который, готовя жаркое, успевал еще и тискать девушку. Затем оба они исчезли внутри квартиры, но через десять минут появились снова. И во время приготовления пищи, и в ходе самого ужина, они беспрестанно флиртовали и поглаживали друг друга. Закончив вторую бутылку каберне, они снова исчезли в квартире.

— У нас есть возможность наблюдать за ними сейчас? — обратилась Бетси к одному из агентов. — Мне нужно их видеть.

— Наш человек с другой крыши видит внутреннюю часть квартиры сквозь несколько открытых окон, — сообщил агент.

— Типичная холостяцкая обстановка. Дорогая мебель, много эскизов на стенах. Стереосистема. У доктора имеется черный лабрадор, который, очевидно, помогает ему знакомиться с девушками на пляже.

— Мне кажется, он не просто «снял» ее, — высказал предположение я. — Скорее всего, «взял в аренду» на эту ночь.

— В данный момент у него с девушкой интимная встреча. Похоже, черный лабрадор успел кое-чему обучить своего хозяина. Он знает и кое-какие собачьи секреты. Кстати, наш наблюдатель сообщает, что у доктора нос и уши значительно крупнее, чем другая подробность его анатомии.