Джей Брэндон - Волк в овечьем стаде

Весь вечер мой рейтинг шел вверх. С новой системой электронного подсчета голосов не приходится ждать весь вечер, чтобы узнать, кто победил. В половине десятого я имел в кармане пятьдесят семь процентов. Поползли слухи, что Лео Мендозе уже не подняться. Стало ясно, что я выиграл, когда в отель потянулись общественные деятели и зал внизу стал потихоньку заполняться. Тим радостно сообщил мне, что на стоянке машин яблоку негде упасть. Завтра все будут моими искренними сторонниками. Я радовался вместе с ним. Пусть все залезают на борт.

Меня проводили в заднюю комнату, чтобы я привел себя в порядок и приготовился сказать несколько фраз, чего я совсем не ожидал. Джесс попытался вывести из комнаты человека, который уютно устроился в кресле и блаженствовал в одиночестве.

— Пожалуйста, сэр, окружному прокурору нужно побыть одному.

— Не надо, Джесс, — сказал я.

Он вопросительно посмотрел на меня, так и не узнав моего непрошеного гостя, но тут же покинул нас.

Я был рад обществу Элиота. Несмотря ни на что, он оставался одним из тех, кому я все еще доверял.

Он подошел ко мне и похлопал по руке, как отец, поздравляющий сына.

— Я сейчас уйду, наслаждайся успехом, — сказал он. — Я только хотел поделиться с тобой одним жизненным наблюдением. Ты победитель, каждый рвется в твою команду. Но помни о тех, кто был с тобой, когда тебе нужна была помощь.

Я в замешательстве молчал.

— Знаю, Элиот. Я…

— С тобой рядом не было никого, — твердо ответил Элиот. — Никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе. Все были против тебя. Наступит критический момент, и все в точности повторится. Тому, кто подойдет и пожмет тебе руку, можно доверять меньше всего. Пока… — Он смерил меня взглядом. — Что ты намерен делать с тем, что рассказал тебе Остин? Насчет пожара в общественном центре и трупа в подвале?

— Заведу дело, — ответил я. — Найду могилу, начну расследование. Ухвачусь за ниточку и вытяну клубок. Посмотрим, что у меня получится. Виновные должны понести наказание.

Я говорил то, что думал. Но по выражению лица Элиота трудно было определить, этого ли ответа он от меня ждал.

— Остин мертв, — напомнил он мне о том, чего я не забывал. — Теперь ты хранишь секрет. Это надежнее, чем деньги в банке.

Я не ожидал услышать это от Элиота. Я решил, что он меня прощупывает. Я промолчал. Элиот с грустью посмотрел на меня.

— Мне нечего тебе сказать, — ответил он. — И главное — нечего посоветовать, но в твоей ситуации тебе не поможет никто. Я не знаю, что это за люди. Но они существуют. Они ненавидят таких, как ты: одиночка, которого поддерживает народ. Оглядывайся, чтобы не получить удар ножом в спину.

Он не хотел испортить моего праздника и ушел. Я с минуту поразмышлял над его словами, пока не ворвалась толпа и не увлекла меня вниз, к моим новоявленным друзьям. Я радушно улыбался, отвечал на пожатия. Ко мне подходили люди, увидеть которых я никак не ожидал. Я прикидывал, что сказать: «Я не ожидал победить, но победил. Мне просто повезло. И кое-кто очень пожалеет об этом».

Под одобрительные возгласы я выскочил на сцену, множество микрофонов готовы были донести до тысяч собравшихся мои слова. Я повременил и произнес:

— Ну, ребята, мы победили.

Зал взорвался. Когда шум стих, я сделал глубокомысленное лицо.

— Мы отстояли свою позицию, и людям это пришлось по душе. Они поняли, что наша команда служит одному Богу: правде. Они услышали…

Глупая речь. Не стоит повторять ее снова. Я говорил нудно и долго.

Утром меня посетила безо всякого предупреждения та, которую я больше всего на свете желал увидеть. Я не мечтал о таком счастье, особенно после разговора в зале суда!

Дженет пришла сама, без звонка, что меня обнадежило. Я был рад ее видеть, особенно после почти бессонной ночи. Она тронула меня за руки.

— Мне надо было прийти вчера вечером, — сказала она.

— Не стоило. Это бы меня огорчило.

Празднование политической победы такая же неприятность, как и судебный процесс.

— Я видела тебя в новостях с Томми. — Дженет пристально посмотрела мне в глаза, как будто хотела понять, сколько в моих действиях было истинного беспокойства о жизни ребенка и сколько стремления держаться героем перед выборами.

Я ничего не ответил. Я был уверен, что она уже составила себе мнение, а мне ее не переубедить.

— Ты был единственным человеком, который мог спасти его, — сказала Дженет.

Она заметила рану на моем лбу и побледнела, она еле удержалась от желания провести ладонью по ней.

— Ты был ранен?

— Со мной все в порядке.

Она опустила голову.

— Марк, давай, договоримся больше никогда не видеться, — сказала она, волнуясь, — по работе.

У меня отлегло от сердца.

— Согласен, — серьезно ответил я. — Позволь тебе заметить, с тобой работать одно расстройство.

Я добился своего. Она округлила глаза, приоткрыла рот, и краска залила ее лицо.

— Ты тут соблазняла меня в нашу первую встречу, — продолжал я. — Как школьница флиртовала со мной, стреляла глазами и сверкала коленками…

Она сделала большие глаза.

— У тебя богатая фантазия.

— О, ты имеешь в виду, что все это было бессознательно? Ты знаешь, что бы сказал по этому поводу Фрейд?

— Нет, и ты не знаешь, — отрезала она. — К тому же он, по-моему, ошибался.

— Придется немного покопаться в учебниках, но я найду. Можно воспользоваться твоей профессиональной библиотекой?

Мы стояли друг против друга. Дженет серьезно спросила:

— Скажи, пожалуйста, ты виделся с Томми?

Я услышал вызов в ее голосе.

— Я пытался дозвониться до него несколько раз, но…

— Хорошо. Не ищи с ним встречи. Оставь его на время в покое, может быть, навсегда. Нельзя вторгаться в жизнь Олгренов. Они пытаются вновь обрести друг друга. Ты будешь им вечным укором и напоминанием об их несчастии. Именно сейчас, когда Джеймс Олгрен пытается стать настоящим отцом.

— Правда? Я рад. Жаль, что…

Я осекся. Я чуть было не произнес, что жалею, что нам с Дэвидом не пришлось пережить такой трагедии, которая должна была встряхнуть меня и заставить задуматься, что важно для меня, работа или сын.

Дженет улыбнулась. Деловая часть завершилась.

— И если ты решился последовать моему совету, то я подскажу, куда девать свободное время.

Мне казалось, что она озвучивает мои мысли. Она шагнула мне навстречу, и я обнял ее. Впервые за несколько последних дней я расслабился. Нет, за несколько последних недель.

Она слишком скоро ушла. Человек занятой, она должна была спасать и другие жизни.

Я подошел к столу и взял в руки какое-то заявление. На бланке прокуратуры два сдержанных предложения после формального обращения.

— Пэтти, — позвал я. — Бекки Ширтхарт в приемной?