Джеймс Паттерсон - Игра в прятки

Читать дальше Уилл не стал и повернулся к гостям. Он вдруг почувствовал, что готов на все, на любое безумство.

Где же Мэгги?

Он обвел глазами зал. Его жена стояла рядом с Капуто и улыбалась.

«Улыбается… Ладно, черт с ней.

Она должна была стать моей спасительницей. Ведь именно это обещали ее песни.

Но она сказала, что я сыграл хорошо.

Солгала! Обманула! Чтоб ей!

Сука!»

Уилл скомкал газету, швырнул ее на пол и исчез в ночи. Ему было страшно. Казалось, он вот-вот сойдет с ума, рехнется, спятит. А может быть, это уже случилось?

Ему нужны восторженные крики толпы, ощущение всеобщего обожания и любви, но все это осталось в прошлом.

Уилл вышел на Седьмую авеню и побежал. Через несколько секунд он уже мчался со всех ног.

Ни ликующего гула, ни восторженного рева, ни симпатии, ни любви. Всего лишь пустая улица.

«Нью-йоркский оборотень», — подумал он.

Уилл отсутствовал уже два дня, и я боялась, что не выдержу, что сердце просто остановится.

Мы с Уинни Лоуренсом искали его повсюду, лихорадочно проверяя местные и нью-йоркские больницы, полицейские участки, обзванивая всех, кто был на вечеринке и мог уйти вместе с ним. Дети тоже были в панике.

Никто не имел ни малейшего понятия, куда ушел Уилл и где может находиться. Я помнила его рассказы о Рио и понимала: там с ним произошло нечто, о чем Уилл умалчивает, нечто такое, что изменило его навсегда.

Разумеется, я прочитала рецензию в «Таймс», прочитала сразу после того, как Уилл ушел, прочитала с ужасом и злостью, понимая, как оскорбил и унизил его уничижительный отзыв. Я сама прошла через это, пережив и заслуженные, и незаслуженные укоры, упреки и оценки.

Еще одна неудача. Сколько их было у него?

Я хотела помочь Уиллу, но как помочь тому, кого нет рядом? Где он?

На третий день я не выдержала и еще раз позвонила Барри и попросила приехать ко мне домой.

— Мне что-то не по себе. Знаю, надо что-то делать, но что?

— Уилл вернется, — спокойно сказал Барри. — Ему ведь есть к кому возвращаться. Не забывай об этом.

— Ты всегда переоценивал меня и недооценивал Уилла. А ведь он мог покончить с собой. Его отец совершил самоубийство, утопившись в бассейне.

— Такие, как Уилл, не совершают самоубийств. — Я представила, как Барри качает головой. — Он знает, что делает.

— Как ты можешь так говорить! Ты совсем не знаешь Уилла. Не знаешь, как близко он все принимает к сердцу.

Барри пожал плечами. Он не верил мне. Впрочем, я и сама в некотором смысле себе не верила. Но мне хотелось верить, что Уилл вернется. Он любил меня и любил детей. Он должен был вернуться.

— Иногда мне кажется, что он лежит в какой-нибудь канаве. Тот факт, что полиция не смогла найти…

— Его не нашли, потому что он не хочет, чтобы его нашли. Я понимаю, как тебе трудно и что ты чувствуешь, но советую взять себя в руки. Вероятнее всего, твой муж просто загулял. Вот отрезвеет, отоспится и вернется.

Вернется ли? Все чаще и чаще я задавалась вопросом, а знаю ли я по-настоящему своего мужа? Меня не было с ним в Рио. А кто был? Что случилось с ним на самом деле? Какие демоны владели им тогда? Какие теперь? Может быть, он не рассказал мне всей правды?

И как можно было просто взять и исчезнуть?

Передо мной снова и снова вставала картина из недавнего прошлого: смеющиеся Алли и Уилл верхом на Блохе. Нет, он должен вернуться. Иное немыслимо.

И в конце концов он вернулся.

Я проснулась от прикосновения. Чья-то рука легко дотронулась до щеки, пригладила волосы. Уилл! Я слишком хорошо знала его ласки. Сердце подпрыгнуло, но не от радости — от ужаса.

— Уилл? — прошептали непослушные, мгновенно пересохшие от страха губы.

Я оттолкнула его руку и поспешно поднялась с постели. За то время, что Уилла не было дома, во мне накопилось столько ярости!

— Где ты был? Почему ни разу не позвонил нам? О Господи, Уилл! Неужели ты думаешь, что можно вот так легко уходить и приходить?

Что-то было в его глазах в ту ночь. Что-то непонятное, странное. Что-то такое, чего я не видела раньше. Оно едва просматривалось, но от меня все же не укрылось. Уилл был не похож на себя прежнего.

Черные, безупречно отглаженные слаксы, черная футболка, небрежно зачесанные волосы и покрытый густой светлой щетиной подбородок.

Он улыбнулся мне, как наверняка улыбался каждой женщине, когда хотел смягчить ее гнев и получить прощение. Меня распирало желание закричать, наброситься на него с кулаками.

— Я летал в Лондон. Думал навестить тетю Вэнни. Она мне как вторая мать. Только ее не было дома, они с тетей Элеонорой уехали куда-то на праздники. И я вернулся.

Да. Конечно. Вернулся. К другой мамочке. Ко мне.

— Прости, Мэгги, мне жаль, что все так получилось. Я не должен был уезжать без предупреждения. И разумеется, мне следовало позвонить. Ты представить себе не можешь, как я расстроился на той ужасной премьере. О чем я только не передумал. Ты даже не догадываешься.

Конечно, я не догадывалась. И не хотела. Не желала об этом думать. Я устала, но все же старалась быть терпеливой, старалась понять. Может быть, слишком сильно старалась.

Теперь Уилл почти все время, даже по вечерам и дома, носил темные двухсотдолларовые очки. Это называлось у него «фазой кинозвезды».

Он использовал любой, даже самый сомнительный, повод, чтобы не оставаться дома. Честно говоря, Уилл боялся быть рядом с Мэгги и детьми. Может быть, он не любил их больше, не чувствовал, что хочет быть с ними, но в то же время и не хотел причинять им боль.

Не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось.

Стоял тихий солнечный день, когда Уилл на своем новеньком «мерседесе» въехал в Нью-Йорк. Он чувствовал себя невероятно опустошенным, как будто внутри абсолютно ничего не осталось. Утром Уилл пытался поговорить с Палмером, но, само собой, младший брат ничем не помог. Более того, Палмер заявил, что не желает больше иметь с ним ничего общего.

Уиллом владело одно чувство: покончить со всем, положить конец этой жизни, может быть, устроив эффектную автокатастрофу. На узкой, петляющей улице его кабриолет разогнался до ста миль в час. Однако с аварией ничего не вышло — слишком хорошо работали рефлексы. Или, может быть, он все же не хотел умирать. Пока.

Да и с какой стати ему стремиться к смерти?

«Примула» била рекорды посещаемости, собирая полные кинозалы как в Штатах, так и по всему миру. Абсурдная картина стала хитом и уже несколько месяцев не уходила с первого места в рейтингах популярности. Еще более абсурдным было то, что его провозгласили новым Клинтом Иствудом или Харрисоном Фордом. Какой идиотизм! Уилла тошнило от Голливуда, тупо потакавшего вкусам публики.