Лорен Бьюкес - Зоосити

Мальтиец не спешит вылезать; он барабанит большими пальцами по рулевому колесу.

— Идите-ка вы вперед. А я спрошу у Джона, не согласится ли он навести марафет на «мерседес», пока тут крутится с ведром.

— Его зовут Джеймс! — раздраженно поправляет его Марабу.

— Да все равно… Я вас догоню!

— Вход там! — Марабу ведет меня за угол, на дорожку.

Мы подходим к дому. Вблизи особняк кажется каким-то заброшенным. Между камнями проросли осот и одуванчики. У меня почему-то портится настроение. И лужайки здесь неухоженные, пожелтевшие. В жухлой траве гуляет одинокий ибис — ищет насекомых. Вдали, за дырявой сеткой, я вижу старый теннисный корт с потрескавшимся бетонным покрытием. Обвисшая сетка напоминает пивной животик бывшего спортсмена. В воздухе витает колдовской запах брунфельсии, которую называют еще «вчера-сегодня-завтра». Ее лиловые и белые цветки повсюду… Ленивец что-то недовольно клекочет. Я знаю, ему тоже не по себе. Он, как и я, чувствует себя заброшенным.

Из чистой вредности я пристаю к Марабу:

— И все-таки, чем конкретно вы занимаетесь? Что именно поставляете? Ценные кадры для крупных компаний? Антиквариат? Ведете переговоры по освобождению заложников?

— Все, что хотите… наша деятельность немного похожа на вашу, мисс Декабрь. — Аист издает гортанный клекот, отчего бородка на шее раскачивается.

— Ну хорошо… Назовите три ваших последних дела!

— Мы придерживаемся в своей работе принципа неразглашения и действуем крайне тактично… Надеюсь и вы тоже!

— Если хорошо платят — почему бы и нет, — соглашаюсь я. — Но может, хотя бы намекнете?

— Мы оказываем нашим клиентам разносторонние услуги. В том числе и услуги по сопровождению. Так, с некоторыми музыкантами мистера Хьюрона мы ездили в концертный тур. А недавно сопровождали одного подопечного на важные переговоры в Берлин…

— Такие услуги оказывают отделы по связям с общественностью в звукозаписывающих компаниях, а вы, кажется, уверяли, что занимаетесь какими-то поставками.

— До этого мы контрабандой ввезли из Испании партию распятий семнадцатого века в контейнере с керамической плиткой.

— Правда?!

— Возможно. А может быть, я нарочно вас обманываю, чтобы заинтриговать. Как вы проверите?

Мы подходим к тяжелой деревянной двери с витражным слуховым окошком. Марабу нажимает кнопку звонка. Мы слышим, как внутри дома эхом отдается звон колокольчика. Через секунду дверь распахивается. На пороге стоит коротко стриженная блондинка в ярко-красном брючном костюме. Кажется, она рада нас видеть; улыбается, как будто ей глотку щекочет солнечный луч.

— Ух ты, класс! Вы так рано — супер! Оди сейчас кое-что закончит и выйдет.

— Кармен — одна из протеже мистера Хьюрона, — поясняет Марабу, видя недоуменное выражение моего лица.

— Ах да-а-а, извините, — спохватывается Кармен, одаряя меня белоснежной улыбкой. — Вы кто — пресса?

— Уже нет.

Она тут же теряет ко мне интерес, хотя улыбка становится лишь чуть-чуть суше.

— Входите, входите же! Если хотите, пойдемте в патио, я принесу вам чаю.

Она идет вперед, цокая высоченными шпильками. Туфли на ней красные, лакированные.

В сравнении с шикарной юной красоткой дом кажется несколько старомодным. Выцветшие персидские ковры на деревянном полу приглушают цокот каблучков Кармен. На мой вкус, мебели в доме многовато; повсюду какие-то тяжелые диваны тикового дерева и массивные потолочные балки. Ленивец крепче прижимается ко мне. Я смутно чувствую неприятный запах, как будто где-то что-то протухло, и наконец соображаю: так пахнет застоявшаяся вода в вазе из-под цветов.

По пути я заглядываю в столовую, где под громадной люстрой стоит стол из кладрастиса на двенадцать персон; люстра напоминает свадебный торт, перевернутый вверх тормашками. В лучах солнца медленно летают пылинки, которым удалось преодолеть заслон плюща и пуленепробиваемых стекол. Кто-то разбросал на столе изюм в шоколаде — видимо, давно, потому что с виду он совсем окаменевший.

— Мистер Хьюрон только что переехал сюда?

— О нет! Он здесь уже сто лет живет! — отвечает Кармен. — Понимаю, о чем вы подумали. Типа — не очень рок-н-ролльно.

— Знаете, именно так я и подумала.

— Знаю-знаю. Когда я первый раз пришла на прослушивание, меня это тоже напрягало. А потом Оди объяснил, что у него такая философия. Главное — музыка, а не…

— Не… что?

— Не имидж. Не глянец. Не гламур. Никаких внешних стимуляторов!

Коридор увешан памятными табличками и наградами, золотыми дисками, платиновыми дисками, сертификатами Южноафриканской музыкальной премии, Эм-ти-ви и «Кора»; названия и имена, которые я вижу на сертификатах, знакомы даже дикарям в музыкальном отношении вроде меня: «Джамп Фиш», «Детектив Вулф», «Ассегай», «Келекетла», «Моро», Закес Цукуду, Лили Нобомву, «и-Юси», Нокс. Премии датированы 1981, 1986, 1989, 1990, 1992, 1995, 1998 годами. А после 1998 года — перерыв в несколько лет. И снова: 2003, 2004, 2005, 2008.

— Почему такой перерыв?

— В тот период времени у мистера Хьюрона были другие интересы, — отвечает Марабу.

— А еще он болел, — подхватывает Кармен. — Но вы не волнуйтесь, сейчас он… типа почти совсем выздоровел.

Мы проходим кабинет, уставленный видеоаппаратурой. По стенам стеллажи; на полках я вижу папки и всякие странные безделушки. А потом коридор резко обрывается; мы входим в еще одну гостиную с застекленными дверями, которые ведут на освещенный солнцем дворик с бассейном. Я вижу гамак, а рядом с ним — слегка поцарапанный серебряный кофейный столик. Вокруг столика толпятся низкие диванчики и пуфы, обитые шоколадного цвета кожей. Из двух высоких и узких динамиков, которые обалденно передают низкие частоты, льется бархатистый ритм-н-блюз.

— Пришли, — говорит Кармен, распахивая застекленные двери. Наскоро стряхивает листья с подушек на тяжелых металлических креслах, стоящих вокруг металлического же стола у шпалеры, увитой виноградом.

Отсюда открывается очень живописный вид на холм, густо поросший травой и алоэ. Напротив, у самого его подножия, я замечаю низкое здание со стеклянными раздвижными дверями, очень похожее на бункер. Определенно его проектировал не Герберт Бейкер!

— Там творятся чудеса! — Кармен, словно заправский гид, машет рукой в сторону бункера. — Звукозаписывающая студия «Моджа»! Если попросите как следует, Оди, может быть, и сводит вас на экскурсию… Я сейчас! — Она мило подмигивает и, цокая каблуками, скрывается в полумраке дома.

Бассейн — огромный, старомодный квадрат с мозаичным плиточным дном. Посередине — фонтан: две девы льют в бассейн воду из кувшинов. Но плитка обколота, лазурь поблекла до глаукомного мутно-синего цвета. И вода очень неприятная на вид. Она зеленого цвета; почти вся поверхность усыпана гниющими листьями. Каменные девы покрыты мхом и лишайником. Мох заполз в складки их платьев и в сгибы локтей, покрыл головы; они похожи на помешанных на сохранении молодости теток в косметических масках…