Пьер Пело - Братство волка

– Не беспокойтесь, маркиз, – сказал Грегуар. – Послушайтесь их, вы уже и так много для меня сделали. – Повернувшись к молодому человеку, он добавил: – Оставь, Тома. Эти амбалы с радостью тебя сожрут.

И дед, и внук, бледные как мел, застыли на месте. Видимо, Тома действительно слишком плохо себя чувствовал, а потому не высказал возмущения и не попытался что-либо изменить.

– Чем я обязан такому вниманию со стороны мсье интенданта?

Лейтенант достал из седельной кобуры два предмета и спросил у шевалье, узнает ли он их. Света догоравшего дня еще было достаточно, чтобы Грегуар мог рассмотреть один из тех пистолетов, которые ему так любезно одолжил маркиз, и томагавк Мани. Шевалье оставил свое оружие в зале возле арены в ночь их неудачной охоты, а топорик индейца в последний раз он видел в руках «ополченца», тело которого пронзила арбалетная стрела. Грегуар ничего не ответил, но и не стал больше ни пререкаться, ни оказывать сопротивление. Лейтенант наверняка развеселился бы, узнай он, как ему удалось добиться такой реакции. А впрочем, он веселился бы даже в том случае, если бы ему это не удалось. Когда шевалье де Фронсаку зачитали обвинение, он был очень удивлен, узнав, что количество его жертв, если к ним прибавить жертвы Мани, составило двадцать три человека. Кроме того, он никак не мог вспомнить, когда это он стрелял в охотничьем павильоне, расположенном в фамильном замке герцога де Монкана.

Он ехал на лошади в наручниках на запястьях, которые были соединены цепочкой длиной в три фута, что позволяло ему держать поводья. Когда они вошли в лес, тьма, окружившая их, показалась не такой мрачной, какой она обычно бывала накануне полнолуния. Сообразив, что дорога, на которую они выехали, ведет не в Менд, а в сторону непроходимых болот, Грегуар почувствовал нарастающее беспокойство. Два солдата, сопровождающие лейтенанта, перед выездом сказали Фронсаку, что они просто срезают путь.

Сейчас процессия спускалась по узкой тропинке, вьющейся между бледными корнями грабов. Во главе ее шли два драгуна, которые «показывали путь», а за ними – лейтенант в каске и еще один солдат. Замыкали группу три солдата, которые шли позади Грегуара. Шевалье знал эти места, поскольку частенько гулял здесь с Тома и Мани. Однако друзья из осторожности избегали заезжать вглубь леса. Грегуар точно знал, где начнется бугристая почва, которая была подвижной, словно трясина, и ни капли не сомневался в том, какой стороны ему следует держаться, если он надумает бежать от жандармов. По их поведению он сразу догадался, что они не очень хорошо ориентируются на местности, где, кроме всего прочего, было расставлено множество ловушек. Все это пришло пленнику в голову, когда стало очевидно, что люди, производившие арест перед самым наступлением ночи, повели его в сторону болота.

До этого места оставалось несколько шагов, и Грегуар, волнуясь, приготовился прыгать с лошади, чтобы бежать прямо через кусты. Внезапно солдат, ехавший впереди него, поднял пистолет и, громко вскрикнув, выстрелил в лейтенанта. Началась неразбериха, ночь наполнилась криками, выстрелами, запахом пороха и топотом. Грегуар не только не осуществил задуманное, но даже не смог оторвать рук от седла, потому что цепочка от наручников запуталась. И тут солдат, ехавший позади шевалье, пришпорил его лошадь, она сбросила пленника, и он упал на землю. Грегуар покатился по сухим веткам и опавшим листьям, но его схватили за воротник и потащили в сторону. Когда его били сапогами в лицо, он услышал, как кто-то крикнул: «Это он забрал мое оружие! Это он убил лейтенанта!» Затем кто-то крикнул: «Сюда!», и он узнал голос драгуна, который якобы знал короткий путь.

– Вы хотели бежать, шевалье, убили нашего лейтенанта и стреляли в двух солдат. Но теперь вы останетесь в этих болотах, где никто и никогда не найдет ваш труп.

Другой солдат, тяжело дыша и хрипя, склонился над ним, и Грегуар свалился на землю. Внезапно его окутала тьма, и шевалье понял, что его изо всех сил ударили по голове тяжелой дубиной.

Путешествие в липком и вязком тумане было долгим и изнурительным, пока его не прервала смертельная вспышка. На пути Грегуара то и дело подстерегали какие-то люди, которые иногда поднимались в полный рост, и тогда он узнавал их, но порой силуэты меняли форму прежде, чем он успевал догадаться, кто это. Казалось, будто в его памяти не сохранилось ни одной детали, благодаря которой он мог бы определить личность каждого. Клочья тумана отбрасывали тени, смутные и расплывчатые, похожие на волков. Один такой сгусток тумана долго следовал за ним, словно ветер старательно дул только в его сторону, а затем Грегуар понял, что это уже не туман, а пыль, которая неожиданно приняла форму Мани. Индеец делал ему знаки и говорил на совершенно непонятном языке, состоящем из отрывистых гортанных звуков, которые застряли в его горле…

Мимо него шли солдаты. Они смеялись и отдавали ему честь. Среди них был коренастый парень, лицо которого показалось Грегуару странно знакомым, но он не мог вспомнить, где они встречались…

За Мани следовал женский силуэт в длинном развевающемся плаще с капюшоном. Когда женщина распахнула плащ, полы затрепетали, словно крылья, открыв белоснежную наготу ее тела с черным треугольником внизу живота и темными сосками на тяжелых грудях…

– Ну же, успокойся, дорогой, – сказала женщина.

Этот голос он знал, низкий и чувственный, с теплым итальянским акцентом…

– Grazie, Fabio! – добавила она.

Грегуар открыл глаза.

Он уже несколько раз где-то видел этого мужчину в рубашке и жилетке, который поставил на столик поднос с бокалами и графином вина. Да, ему приходилось видеть раньше, как этот человек выполняет именно такую услугу… В голове Грегуара вдруг мелькнуло, что этот слуга точь-в-точь похож на солдата, который сбросил его на землю, а затем ударил по затылку. Этот же солдат отдавал ему честь в бессознательной галлюцинации, которая понемногу рассеивалась. К шевалье возвращались реальные воспоминания. Фабио налил вино в бокалы, подмигнул ему и сказал:

– Прошу прощения за удар по голове, монсеньор. Жанет поручил мне передать его извинения.

– О Боже… – Грегуар скривился. – Жанет… Слуга из борделя… Жанет…

– Он боялся, что ударил слишком сильно, сеньор. Но так было нужно.

– Grazie, Fabio [11], – повторила Сильвия, усмехнувшись.

– Ну что ж… Если нужно… – Грегуар вздохнул, делая слуге знак, чтобы тот удалился.

Ну конечно же, Фабио! Как он не узнал его раньше в униформе драгуна?

Боль, которая до этого не проявлялась, вдруг пронзила голову, охватила плечи и перешла в руки. Сильвия улыбалась.

Даже испытывая боль, Грегуар понял, что счастлив оказаться в ее компании после всей этой суматохи и неопределенности, когда он готов был погибнуть в ужасных болотах Жеводана. Он снова открыл глаза: это действительно была Сильвия, реальная, со спокойной улыбкой на губах, с черными бархатными глазами, ярко выделяющимися на бледном лице. Округлость ее полуобнаженных плеч, соблазнительная впадина между полными грудями, скрытыми за кружевным лифом. Но в его глазах тут же появилось тревожное сомнение: насколько она искренна в своих поступках?