Линда Ла Плант - Чистая работа

— Мне хотелось, чтобы они объяснили кое-что. Они оба долго не могли ко мне выбраться — вечно заняты на работе, но у меня такое ощущение, что они не очень-то хотят глубоко копать, все жаловались, будто бы ты давишь на них, требуешь, чтобы они из-под земли достали того, кто на тебя напал… А они, дескать, не могут действовать как мстители. Но больше всего меня поражает, что даже после такого вопиющего случая, когда ты едва остался жив, никто не почесался найти нападавших. Льюис уверен, что их давно уже нет в стране.

Анна ждала, что Джимми скажет хоть слово, но он упорно молчал, и она перешла к следующей теме:

— Когда у тебя на квартире я искала чистую одежду, то увидела эти вырезки из газет, а потом заметила, что ты и здесь их собираешь. — (Он сверкнул на нее глазами). — Я не шпионила, нет. Они лежали в шкафу вместе с твоей пижамой… — Анна умолкла, поднялась с места. — О господи, ну что ты молчишь?

Вдруг он схватил бокал и со всей силы швырнул его в стену, бокал разбился вдребезги, и остатки шампанского потекли по обоям.

— Вот это ответ! — сердито бросила она.

— А что же ты от меня хочешь?! — взорвался он, поднялся на ноги и тут же скривился от боли. — Ты со мной нянчишься, как будто я дебил и сам не могу разобраться со всем этим дерьмом, о котором ты тут рассказываешь. Это… это! — Он шарахнул об стол папкой. — Мои личные дела, ничего тут нет секретного, никаких тайн — просто собираю информацию, коплю ее, чтобы были доводы для начальства. Точно так же как Льюис и этот придурок Баролли, я не собираюсь мстить и, забыв про все на свете, гоняться за этими подонками, мне даже в голову не пришло хоть раз попросить их сделать что-нибудь в обход закона. Я только просил держать меня в курсе дела — для меня оно еще не кончено. Ты думаешь, почему я так спешу вернуться в строй? Хочу сам найти того, кто меня распорол, и я его найду, но тихой сапой действовать не собираюсь, нет уж!

— Я никогда и не говорила, что…

— То-то и оно, что не говорила! То-то и оно! Все втихаря, ни словом обо всем этом не обмолвилась! — Он сердито взмахнул папкой. — Но почему, почему ты молчала?

— Потому что было не до того! Ты чуть не умер!

— А то я не знаю!

— Ты не знаешь, что пережили я и твои друзья. Я очень за тебя боялась.

— Боялась?

— Да. Я не хотела тебя беспокоить.

— Беспокоить? Меня?

— Да! Мне было важно, чтобы ты поправился, я хотела только этого, и если я сделала что-то не так, то уж извини, пожалуйста. Прости, что я хотела тебя оградить.

— От чего оградить?

Она расплакалась.

— Ну, чего ревешь?

— Как будто я что-то не так сделала! Я все делала… хотела, чтобы ты скорее поправился.

Он так разозлился, что она видела, как у него дергается щека.

— Я никогда не поправлюсь! Я до смерти таким вот буду! — Он рванул на груди рубашку и показал на шрамы. — Я каждый день это вот буду видеть! И колено все время будет болеть, напоминать. Но мозги у меня здоровые, Анна, с головой-то они ничего не сделали, а ты носишься со мной, как с тепличным растением, боишься, что я не перенесу…

Анна развернулась, хлопнула дверью, ушла в спальню и бросилась вниз лицом на кровать.

Он пинком открыл дверь:

— У меня еще не все! Дослушай сначала, а потом дверью хлопай!

— А у меня все! — крикнула она.

— Неужели? Больше ничего такого, чего я не перенесу, да?

Она резко развернулась к нему:

— Давай лучше про то, что мне самой трудно переносить. Ты неблагодарный эгоист, никогда ни о ком не думаешь, кроме себя. Сколько я уже с тобой нянчусь? Мне у себя в доме места нет, но ты хоть раз слышал, чтобы я пожаловалась? Слышал или нет? Я только и делаю, что ухаживаю за тобой, забочусь о тебе. И рассказывать тебе все, что ты сейчас узнал, я не хотела по одной-единственной причине. Я не хотела, чтобы ты волновался. — Он собирался перебить ее, но она запустила в него подушкой. — Подумай обо мне хотя бы секунду, подумай, каково мне пришлось. Правда, у тебя вряд ли получится — ты ведь только о себе думать умеешь!

— Сейчас я как раз о тебе и думаю. Похоже, чем быстрее я свалю от тебя, тем будет лучше для нас обоих!

— Вот и отлично — вали! Делай что хочешь! Как всегда!

Ленгтон принялся складывать свои вещи в сумку. Несколько минут Анна смотрела на него, потом ушла в кухню. Она сделала себе чашку кофе и присела за стойку, прислушиваясь, как он хлопает дверками шкафа в спальне. Минут через пятнадцать он подошел к двери кухни:

— Остальное заберу завтра.

— Как знаешь.

Он вызвал такси и бросил на журнальный столик ключи от ее квартиры. Она смотрела, как он с сумкой идет к входной двери.

— А что, ты ключи не возьмешь, чтобы свое железо отсюда вывезти? Велосипед этот, тренажер?

— Я тебе позвоню, когда поеду за ними.

И он ушел.

Полки в ванной, уставленные его таблетками и пузырьками, теперь опустели. Анна была поражена не тем, сколько места они, оказывается, занимали, а тем, что и в ярости он ничего не забывал. Он оставил несколько пар носков, пару туфель, белье в корзине, рубашки и один костюм. Ей захотелось схватить ножницы и изрезать все это в клочья, но она захлопнула дверцы шкафа и подобрала осколки разбитого бокала. Когда она ссыпала их на кухне в мусорное ведро, то увидела в нем множество пузырьков из-под лекарств. Анна вынула их. Все это были болеутоляющие; странно, но на этикетках стояли адреса разных аптек. Она положила их обратно в ведро, завязала пакет и выставила его к входной двери, чтобы утром выбросить.

Ночь прошла ужасно. Спать она не могла, но и плакать не хотелось. Анна ворочалась с боку на бок и с каждым часом все больше злилась на то, как он себя повел. Не будет она ему звонить — когда он все хорошо обдумает, то извинится сам, это точно. А она подождет, потому что совсем не чувствует себя виноватой, она сделала все, для того чтобы он скорее пошел на поправку. Зато он все время думал только о себе, это же совершенно ясно. Что ж, упорство принесло свои плоды: его восстановили в должности старшего следователя в убойном отделе. Можно не сомневаться, что в бюллетене столичной полиции появится заметка о нем, а через неделю его уже назначат руководить каким-нибудь следствием.

Процесс по делу Артура Мерфи скоро закончится, ее назначат на другое дело, и ни в коем случае не с Ленгтоном. Даже если он на свое больное колено встанет и будет умолять ее работать вместе с ним, и то она не согласится! К четырем утра она взвинтила себя настолько, что вытащила свою сумку, беспорядочно запихала в нее его вещи, вышла в коридор и повесила сумку на гребной тренажер.

Когда Анна снова легла в постель, то решила, что попросит Гарри помочь ей вывезти все, что осталось, и сложить у дверей квартиры Ленгтона. Она ткнула кулаком в подушку и плотнее закуталась в одеяло.