Саймон Бекетт - Шепот мертвых

Его глаза сузились. Думаю, до этого момента он едва меня замечал или воспринимал как своего рода приложение к Тому. А теперь я сумел привлечь его внимание к своей персоне, но мне было на это наплевать. Все люди подобные Хиксу ищут лишь повод, чтобы распсиховаться. Иногда проще этот повод им предоставить.

Он задумчиво кивнул, словно давая себе мысленно какое-то обещание.

— Это еще не конец, Либерман!

Еще раз злобно взглянув на Тома, он удалился.

Том подождал, пока дверь за Хиксом закроется.

— Дэвид… — вдохнул он.

— Знаю. Извини.

Том хихикнул.

— Вообще-то, по-моему, это был томатный суп. Но на будущее…

Он вдруг охнул, схватившись рукой за грудь. Я ринулся было к нему, но он отмахнулся.

— Я в норме.

Но это совершенно очевидно было не так. Стянув перчатки, Том достал из кармана коробочку и сунул под язык маленькую таблетку. Через пару мгновений его слегка отпустило.

— Нитроглицерин? — спросил я.

Том кивнул, дыхание его постепенно выравнивалось. Нитроглицерин — стандартное сосудорасширяющее средство при стенокардии, облегчающее поступление крови в сердце. Том убрал таблетки в карман. Цвет лица стал лучше, но при ярком освещении он казался совершенно выжатым.

— Ладно, на чем мы остановились?

— Ты собирался пойти домой, — сообщил я.

— Нет необходимости. Со мной уже все в порядке.

Я лишь уставился на него.

— Ты такой же нудный, как Мэри, — пробормотал он. — Ладно. Только наведу тут порядок…

— Я сам с этим справлюсь. Иди домой. Завтрашний день никуда не убежит.

Он не стал спорить. Верный признак того, насколько он в действительности устал. У меня грудь сдавило от жалости, когда я смотрел ему вслед. Он казался хрупким и сгорбленным; правда, и день выдался напряженный. Ему станет лучше, когда он поест как следует и выспится.

Я сам почти в это поверил.

В зале, где работал Том, убирать было почти нечего. Закончив, я вернулся в свой, где работал с останками, извлеченными из гроба. Я хотел закончить очищать их от мягких тканей и положить на ночь в детергент. Я уже собрался приступить к делу, когда вдруг зевнул с риском вывихнуть челюсть. До сего момента я и не осознавал, насколько тоже устал. Часы на стене показывали, что уже больше семи, а я встал еще до рассвета.

Еще часок. Ты сможешь. Я повернулся к останкам на столе. Образцы тканей уже отправлены в лабораторию, чтобы точнее определить время смерти, но мне не нужны были результаты анализа жирных и аминокислот, чтобы понять, что что-то тут не так.

Два тела, оба на более сильной стадии разложения, чем следовало бы. Тут явно есть связь — в этом я с Ирвингом согласен. Только вот я никак не мог сообразить, какая именно. Яркие лампы мрачно освещали обшарпанный алюминиевый стол. Я взялся за скальпель. Частично очищенное от плоти тело лежало передо мной, напоминая плохо вырезанный сустав. Я наклонился, собираясь приступить к работе, как краем глаза что-то заметил.

В ушной раковине что-то виднелось.

Коричневый полуовал размером не больше рисового зернышка. Отложив скальпель, я взял маленький пинцет и осторожно извлек предмет из хрящевой ткани. Я поднес предмет поближе, чтобы рассмотреть, и несказанно изумился, когда понял, что это такое.

Какого лешего…

Мне потребовалась пара мгновений, чтобы осознать, что возникший жар в груди означает возбуждение.

Я начал оглядываться в поисках баночки для образцов и едва не подскочил, когда раздался стук в дверь. Обернувшись, я увидел Пола.

— Не помешал?

— Совсем нет.

Он подошел и поглядел на тело, профессиональным взглядом оценивая очищенные от плоти очертания. Ему доводилось видеть и похуже, как и мне. Иногда по чьей-то реакции — или ее отсутствию — ты понимаешь, насколько мы привыкаем даже к самым гротескным зрелищам.

— Я только что видел Тома. Он сказал, что ты еще работаешь, и я решил взглянуть, как ты тут.

— Все еще отстаю от графика. Ты, случайно, не знаешь, где тут баночки для образцов?

— Конечно. — Он подошел к стеллажу. — Том не очень хорошо выглядел. С ним все нормально?

Я не знал, можно ли откровенничать, поскольку не был уверен, что Пол в курсе состояния здоровья Тома. Но Пол, судя по всему, понял причину моих колебаний.

— Не волнуйся, я знаю о стенокардии. У него был очередной приступ?

— Не очень сильный, но я все же уговорил его пойти домой, — ответил я, обрадовавшись, что не нужно ничего выдумывать.

— Рад, что он хоть к кому-то прислушивается. Обычно его отсюда палкой не выгонишь. — Пол протянул мне баночку. — Что это?

Я положил маленький коричневый предмет в баночку и протянул Полу.

— Пустая оболочка куколки. Падальной мухи, судя по виду. Должно быть, попала в ухо, когда мы обмывали тело из шланга.

Пол сперва посмотрел на образец без малейшего интереса, а потом до него дошло. Он перевел взгляд с образца на труп.

— Это с того тела, что вы эксгумировали сегодня утром?

— Именно.

Присвистнув, он забрал у меня баночку.

— Каким лешим ее туда занесло?

Мне бы тоже хотелось это знать. Падальные мухи — неизменный спутник при нашей работе. Они откладывают личинки во все отверстия в теле. И умеют проникать практически всюду, как внутри помещений, так и снаружи.

Но я отродясь не слышал, чтобы они откладывали личинки в шести футах под землей.

Я закрыл баночку крышкой.

— Единственное, что приходит в голову: тело некоторое время лежало на поверхности, прежде чем его закопали. Том тебе рассказал о стадии разложения?

— Что оно зашло куда дальше, чем должно за шесть месяцев? — кивнул Пол. — Оболочка куколки пустая — значит, тело должно было пролежать на воздухе десять-одиннадцать дней, чтобы муха вылупилась. С учетом того, что тело закопали шесть месяцев назад, получаем время смерти где-то в конце осени. Тепло и сыро, поэтому тело не мумифицировано, как случилось бы летом.

Дело начинало обретать смысл. Либо случайно, либо умышленно тело оставили гнить, прежде чем положить в гроб, и этим объясняется, почему процесс разложения зашел так далеко. Пол некоторое время молчал. Я знал, о чем он думает, и когда он поглядел на меня, я понял, что он взволнован не меньше, чем я.

— Гроб еще здесь?

Мы вышли из зала и направились в кладовку, где гроб и алюминиевый контейнер дожидались прихода команды криминалистов. Когда мы его открыли, вонь оттуда пошла невыносимая. Саван лежал внутри, грязный и смятый.

Пол вытащил его пинцетом.

До этого момента всеобщее внимание было сосредоточено непосредственно на трупе, а не на том, во что он был завернут. Теперь же, когда мы уже знали, что искать, поиски много времени не заняли. В ткани оказались еще оболочки куколок, скрытые липкой черной суспензией из тела. Некоторые пустые, уже вылупившиеся, как та, что я нашел, но другие вполне целые. Личинок не обнаружилось, но за шесть месяцев их мягкие тельца уже давно растворились.