Ли Чайлд - Триллер

— Что? Сегодня? Почему?

— Вас арестуют, если останетесь. Из дома вы направитесь к восточному концу аллеи Пренцлауэр. Там остановитесь. В левую руку возьмите газету. Вас встретят.

На самом деле он знал, что за Адекс начнут следить, как только она переступит порог, и, если нарушит инструкцию, ее подберут прямо на улице.

— Повторите, — велел он.

— Аллея Пренцлауэр, восточный конец. Газета в левой руке.

— Хорошо. Вам пора.

Женщина ушла. Генри допил чай, растянулся на раскладушке и заснул.

Проснувшись в два часа, он спустился на улицу, сел в машину и направился на юг. На окраине Берлина он допустил первую ошибку: не остановившись, проскочил знак «Стоп» и не заметил спрятавшуюся в кустах машину Народной полиции. Притормозив на обочине, Генри терпеливо ждал, пока полицейский проверяет документы, интересуется его маршрутом и читает лекцию о правилах дорожного движения.

Оставшуюся часть ночи он, убивая время, колесил по сельской местности, держа курс на юго-восток. За два часа до рассвета Генри добрался до Магдебурга и посетил за час несколько тайников. Забирать в них было нечего, но сам он кое-что оставил. Затем, сверившись с картой, поехал в Кляйнгартен — парк на берегах озера Нойштадтер. Возле него Генри припарковался, забрался в гараж, из которого открывался вид на центральную аллею, и там затаился.

Нужный ему человек появился точно по графику. Генерал-полковник Василий Сергеевич Беликов, герой Великой Отечественной войны, командующий Третьей краснознаменной ударной армией, был человеком привычки. Каждое утро без исключений он выгуливал на берегу озера Нойштадтер свою борзую.

Генри подождал, когда Беликов окажется от него в трехстах ярдах, поднял воротник и ступил на аллею. Трава серебрилась инеем, снежинки вылетали из-под ног и ярко сверкали в лучах солнца.

Беликова сопровождали четыре охранника — десантники из Девятого корпуса, двое впереди и двое сзади. Генри сгорбился и побрел шаркающей походкой — самый обыкновенный уставший и измученный немец. Когда он поравнялся с первой парой охранников, те остановили его, проверили документы, сноровисто обыскали и отпустили с миром. Генри чувствовал на себе настороженные взгляды и знал, что эти ребята держат оружие наготове и стоит ему сделать один неверный шаг — они без промедления откроют огонь.

Поравнявшись с генералом, он незаметно кинул на землю синюю пуговицу. Нагнулся ее поднять и произнес:

— Entschuldigen Sie, bitte.

«Простите, пожалуйста».

Генерал обернулся и ответил по-русски:

— Простите. — Затем добавил на немецком: — Was?

«Что?»

— Вы обронили, — сообщил Генри, протягивая генералу пуговицу.

За его спиной охранники Беликова тяжело задышали и крепче сжали в руках автоматы. Генерал поднял руку, останавливая их, и обратился к Генри:

— Пардон?

— Вот, с пояса вашего пальто. Наверное, оторвалась.

— Э… да, — отозвался Беликов, посмотрев вниз, и забрал пуговицу. — Спасибо вам.

С этими словами он повернулся и продолжил прогулку.

Ближе к полудню Генри возвратился в Берлин. На мосту Варшауэр через Шпрее он впервые заметил агентов из Штази. Те были на двух машинах: первая двигалась впереди, а вторая ярдах в ста позади. В зеркальце заднего вида Генри увидел, как один из людей в машине поднес ко рту микрофон и что-то сказал.

Все понятно. Штази село ему на хвост, возможно уже начиная с Магдебурга. Поскольку пока он являлся для них неизвестной величиной, они держались на расстоянии. Но долго такая ситуация продлиться не могла.

Два часа Генри катался по городу, позволяя агентам наблюдать за собой, а сам одновременно наблюдал за ними. Генри размышлял о том, что необходимо определить масштаб развернутой слежки и тогда станет ясно, каким временем он располагает. С другой стороны, если агенты посчитают, что он заметает следы, у них могут не выдержать нервы и они попытаются его задержать. Так или иначе, Генри предстояло играть роль преследуемой добычи.

День он провел в безопасном доме на Пик-штрассе, а в шесть часов направился из города на север и, преодолев сорок миль, оказался в городке Фюрстенберг. Уже спустились сумерки; вдоль Ляйбнин-штрассе желтыми маяками загорелись уличные фонари. Всего ничего отъехал он от Берлина — меньше часа, — но в Фюрстенберге и люди были повеселее, и даже дышалось легче. Оставив машину на боковой улочке, Генри пешком прошел полквартала до пивной под названием «Черная кошка».

Пивная была забита русскими солдатами, в основном танкистами и спецназовцами — элитой советских спецслужб. В воздухе висела плотная завеса сигаретного дыма. Из приемника в углу, включенного на полную громкость, звучала русская народная музыка. Генри с трудом пробился сквозь толпу к стойке и заказал пиво. Пару минут спустя в пивную вошли двое штатских в черных кожаных пальто и заняли столик в дальнем углу.

«Они уже не скрываются, — мысленно отметил Генри. — Сеть затягивается».

Ему понадобилось всего полминуты, чтобы найти интересующего его человека. Генерал Юрий Павлович Кондраш, командующий Второй гвардейской танковой армией и Двадцатой гвардейской диверсионной бригадой специального назначения, сидел в гордом одиночестве, компанию ему составляла лишь бутылка водки. Генри подошел к его столику и предложил сигарету, завязал непринужденный разговор. На какой улице ближайшая мясная лавка? В каком месяце организуют фестиваль Мэригольд? Как часто ходят поезда в Блиндов?

Генерал отвечал односложно, но Генри своей цели добился.

В Берлин он вернулся около десяти вечера. По дороге обнаружил, что наблюдателей прибавилось: еще шестеро в трех машинах. Итого десять человек. Это только те, кого он засек, но, возможно, рядом находилась еще дюжина. Они уже совершенно не прятались — ближайшая машина следовала в каких-то десяти футах от заднего бампера автомобиля Генри.

«Теперь уже осталось недолго, — подумал он, сверяясь с часами. — Господи, только бы успеть».

Удивительно, но расположенный в непосредственной близости от Бранденбургских ворот и выходящий окнами на реку Шпрее Театр на Шиффбауэрдамм во время войны почти не пострадал. После 1948 года он фактически стал средоточием культуры Восточного Берлина — от оперы до балета и театральных представлений. По пятницам здесь давали оперу. Сверившись с программкой, которую ему любезно предоставила Адекс, Генри выяснил, что этим вечером идет «Тангейзер» Вагнера. Сам он предпочитал опере старый добрый вестерн, но у человека, ради которого он здесь оказался, были иные вкусы.

Маршал Красной армии Георгий Иванович Преминин, командующий Группой советских войск в Германии, был железным кулаком Сталина в Восточной Германии. Кроме того, он являлся последним звеном в головоломке, которую торопился собрать Генри Колдер.