Хилари Боннер - Дикое правосудие

Слезы безостановочно текли по щекам. В последнее время она часто плакала, и утешения не было.

Джо бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушки. Эпоха Филдинга закончилась навсегда. Все кончено. Так же, как наконец закончилось дело Анжелы Филлипс и Джеймса Мартина О’Доннелла.

И даже сейчас, когда ей было так плохо, в голове промелькнула мысль: пусть дикое, но правосудие все-таки свершилось.

После того как Джоанна повесила трубку, Филдинг, как и следовало ожидать, отправился в паб. Он решил попробовать забыть Джо. Она была слишком опасна для него. Да и особого выбора у него не осталось.

Майк по-прежнему не имел ни малейшего представления, кто так круто подставил его с электронными письмами. Может, кто-то из коллег-полицейских, кому он перешел дорожку? Среди них, как он подозревал, были и такие, кто относился к нему гораздо хуже иного преступника.

А затем полиция обнаружила дневник Каролины О’Доннелл, откуда и пошли все их сомнения. Хотя, конечно, в этом-то не было ничего таинственного. Филдинг сам навел их на след. Он попросил жену напечатать письмо и послать его Тодду Маллетту — сказал ей слово в слово, что и как печатать и откуда отправить, чтобы точно не наследить. Сначала Рут смутилась и задавала много вопросов, на которые он не всегда мог ответить. Но потом, как обычно, она сделала так, как он просил.

Разумеется, только Филдинг знал, что в дневнике не было ни слова правды. Он сам написал его на компьютере умершей девочки, сидя в той самой спальне, которую ее семья теперь превратила в музей. Все это он проделал, пока ее родители ездили на отдых. В Коста-дель-Соль, конечно. Пробраться в дом О’Доннеллов не составило большого труда: они не слишком увлекались безопасностью. Да и особой необходимости в этом у них не было. Надо быть отчаянно глупым преступником, чтобы решиться обчистить их дом. В любом случае Филдинг умел проникнуть в чужое жилище и, осмотревшись на месте, уйти, не оставив следов. «Чтобы ловить преступников, иногда приходится действовать их методами», — криво усмехнулся он.

Майк отлично потрудился над дневником, и тот выглядел убедительно подлинным. Это было нетрудно. Пять лет Филдинг проработал в отделе по защите детей. И он слышал, как дети рассказывали о сексуальных преступлениях, которые совершались против них их дядей или маминым бойфрендом и, да, даже папой или дедушкой. Он сам оформлял заявления. Он читал детские излияния. Часто маленькие жертвы насилия все подробно записывали. Бедные дети с изувеченными судьбами, они не знали, что и подумать и как к этому относиться. Майк помнил, каким языком они рассказывали свои трагедии, как вели свои записи, какие слова использовали, а какие — нет, потому что не могли пересилить себя, а может, просто не знали их.

Филдинг трудолюбиво набрал дневник на компьютере Каролины, затем спрятал его в папке с ее домашними заданиями и, уж чтобы наверняка нашли, распечатав дневник, оставил его торчащим из какой-то книги. Он знал, что Томми и его жена время от времени приходили в эту комнату, отдавая своеобразную дань памяти покойной дочери. Майк изо всех сил постарался оставить дневник в таком месте, где его наверняка найдут, и тем не менее чтобы все выглядело так, будто раньше мама и папа просто не заметили его. Это была самая трудная часть работы. Но, похоже, он с ней справился.

Конечно, Томми наверняка интересовало, кто сообщил полиции о дневнике. Но Майк исходил из того, что вряд ли он станет рассказывать всему свету о «подвигах» своего братца. Скорее всего просто разберется с ним. С другой стороны, у О’Доннеллов немало врагов, и Томми вполне мог бы подумать на кого-то, кому Большой Сэм насолил много лет назад. А может, он посчитал, что Каролина рассказала по секрету какой-нибудь школьной подружке, которая в конце концов откровенно призналась во всем, что знала, взрослым. Иногда дети так поступают.

Филдинг удивился, что для заключения контракта с киллером Томми воспользовался электронной почтой. Но потом он понял, в чем смысл: таким образом О’Доннелл постарался отделить себя и свою семью от этого преступления. Томми умный человек и, без сомнения, достаточно хорошо знаком с Интернетом, чтобы понимать, что электронные письма, посланные из интернет-кафе и там же полученные, гарантируют ему полную анонимность. Швейцарский банк надежно позаботится о деньгах, которые он перевел на счет Лодочника. А сам киллер так и не узнает, кто же на самом деле нанял его. Тогда и необходимость выплачивать остальную сумму отпадала сама собой. Хотя Филдинг не удивился бы, если бы Томми О’Доннелл выплатил все сполна. Сделка есть сделка. И это также входило в моральный кодекс Томми.

Филдинг улыбнулся. Он не убивал Джеймса Мартина О’Доннелла. И не нанимал человека, который это сделал. Но ответственность за это убийство все равно лежала на нем. Это он подстроил, чтобы Томми наверняка не оставил в живых своего братца — Джеймса О’Доннелла, виновного в самом худшем из преступлений, с которыми Филдингу когда-либо приходилось иметь дело. Виновного в том, что он бросил бедную, несчастную Анжелу Филлипс умирать одну, жестоко избитую и изрезанную, замученную до полусмерти, которую нашел полицейский, считавший, что он уже все повидал в этой жизни. Полицейский был уверен, что никакие трупы его уже не трогают, до тех пор, пока он не увидел этот труп. Также Джимбо О’Доннелл был виновен в том, что он разрушил самое дорогое в жизни Майка Филдинга — кроме Джоанны Бартлетт, конечно, — его карьеру. В жизни Майка осталось мало поводов для улыбок. Но мысль, что Джимбо О’Доннелл больше не топчет эту землю, неизменно вызывала у него улыбку. Как и то, что его до сих пор не лишили пенсии.

Он заказал еще одну большую порцию виски. Выпив достаточно, чтобы заглушить боль, Майк решил, что пора отправляться домой к жене. Как обычно. «Кто знает, — думал он, неуверенно слезая с табурета у барной стойки, — возможно, это то, что мне, в конце концов, нужно, есть Джоанна или нет ее». По большому счету так всегда он и поступал.

Однако в полицию Девона и Эксетера Филдинг не вернется. Да, его оправдали, и на его послужном списке нет ни пятнышка. Официально. Но его ждет досрочный выход на пенсию с гарантией, что его не лишат надбавки за тридцатилетнюю выслугу. Осталось добрать только год. И все.

Его жена всегда хотела жить в Испании. Она просто влюбилась в одно местечко на берегу Коста-Бланки. Поселиться южнее, в Коста-дель-Соль, где красуются виллы богатых преступников, они, конечно, не могли бы позволить себе. Может, все-таки ему удастся исполнить заветное желание Рут. «Надо постараться», — думал Майк.

Пошатываясь, Филдинг пробирался к выходу из паба. Когда он оказался на улице, свежий воздух с силой ударил ему в лицо. Филдинг зашатался, но с ловкостью профессионального пьяницы устоял на ногах. В любом случае на этой Косте есть барменша, с которой он познакомился несколько лет назад, когда они с Рут отдыхали там…