Елена Кипарисова - Игры темных

Зрение постепенно возвращалось, чего нельзя было сказать о чувствительности. Тело было совершенно чужим, не слушаясь ее.

Над ней возникло лицо Алека — мрачная ледяная красота. Он с интересом разглядывал ее.

— Ну, наконец-то, я уже начал волноваться. Ты нас всех напугала.

Ника попыталась что-то произнести в ответ, но не смогла. Все тело было сковано, только глаза обежали маленькое пространство. Она была все в той же палате, из которой так пыталась сбежать. Теперь, прикованная к кровати, как и остальные люди в соседних боксах.

— Тебе не нужно ничего говорить, я все и так понимаю. Ты сожалеешь. Знаешь, мне тоже очень жаль. Мы были бы отличной парой. За эти дни я даже начал верить в это. Ты что-то пробудила во мне, то, что как мне казалось, было давно мертво. Но, увы. Вы люди странные существа. У тебя было все, что можно только пожелать. От тебя лишь требовалось одно — терпение. Но нет, тебе нужно было все сделать по-своему. Зачем? Всего один день. Я уже раздумывал над тем, чтобы забрать тебя с собой, в свой дом. Тебе просто нужно было все испортить, так? Уничтожить на корню! Разрушить мои планы!

Девушка не ответила, лишь сосредоточенно смотрела на Алека, словно видя его впервые.

— Это ваша людская природа, — продолжил он. — Как маленькие дети, не умеющие наслаждаться тем, что имеете, веря в бредни, что на соседней лужайке трава зеленее. Кто тебя просил портить все? Зачем ты кричала на все отделение, угрожая всем рассказать? Ты же прекрасно знала, что я сильнее и скорее убью тебя, чем позволю разболтать хоть слово, — парень всматривался в ее глаза, пытаясь прочесть в них ответ. — Вот причина, по которой мы живем так уединенно, скрывая свое существование. Чтобы ни было, мы для вас чудовища. А я был добр с тобой. Чем я обидел тебя? Кто заботился о тебе все эти дни? Кто таскал эти чертовы пакеты, забитые до верху вашими человеческими вещами? Ты все равно возненавидела меня, даже толком не разобравшись в ситуации, просто увидев что-то незнакомое, выходящее за рамки твоего ограниченного понимания. Так поступят и остальные. Вы мыслите стереотипами и от этого сами страдаете. Мы монстры, хотя ваши поступки порой гораздо страшнее. Я мог бы спасти тебя, дать совершенно иную жизнь, но ты выбрала правду и глупый страх. Теперь я ничего не могу изменить. Ты поставила наше существование под угрозу. Этого тебе не простят.

— Мистер Александр?

Ника не видела, кто вошел, но по голосу узнала своего лечащего врача.

— Наша фирма приносит вам глубочайшие извинения за случившееся. Это пятно на нашей репутации и мы хотим загладить свою вину. Вы можете выбрать товар на любой вкус, и мы автоматически припишем его к вам, вне зависимости от стоимости. Любая группа крови, пол, возраст, внешние характеристики. Мы заменим бракованный товар, только не обращайтесь в Совет.

Алек задумался, не отрывая взгляда от девушки. Его рука коснулась ее щеки, и нежно погладило.

— А что будет с ней?

— Искусственно вызывать кому довольно затратно, поэтому думаю, руководство решит избавиться от некачественной продукции. Нужно чем-то жертвовать. Она отработала свое, а сейчас стала опасна.

— А родители? Они не станут искать ее?

— Нет, что вы. Об этом не беспокойтесь. Мы работаем качественно. Они отказались от нее год назад, подписав эвтаназию. Для них она больше не существует. Она больше не существует для всего мира.

— Я, пожалуй, откажусь, — задумчиво произнес парень.

— Что? — не понял сотрудник.

— Я оставлю ее себе, и сам оплачу все лекарства, чтобы постоянно поддерживать ее в этом состояние. Я слишком долго искал такую кровь, чтобы так просто отказаться от нее. Мне она нравится, так что обеспечьте ее наилучшим уходом, и присмотрите, чтобы другие посетители и близко не подходили к ее палате. Она только моя. Но чтобы больше никаких подобных ситуаций.

— Да, сэр.

Вероника услышала отдаляющиеся шаги. Врач оставил их одних.

Алек вновь навис над ней, осторожно поправляя медные кудри девушки.

— Знаешь, сон это всегда маленькая смерть, — он рассмеялся своим словам. — Ты теперь моя. Только моя. Мое солнце. Жаль, что я больше никогда не услышу твоего голоса, не увижу твоей улыбке. Но нам всегда приходится чем-то жертвовать. Теперь ты всегда будешь со мной. Я позабочусь о тебе. Поверь, я знаю как.

Нежно он коснулся ее губ своими. Дальше была только темнота.

Что делать, когда твоя журналистская карьера зависит от одного задания, посвященного вампиризму? Бросить дурацкую затею или все-таки найти настоящего бессмертного? Лера надеялась быстро развенчать этот миф, но всего один звонок перевернул ее мир с ног на голову, поставив на грань между ярким светом и непроглядной тьмой.

Пальцы быстро метались по клавиатуре. Экран превратился в одно размытое пятно, на котором едва различались мелкие черные буквы. Шел уже третий час, а текста не становилось больше. Вот что значит творческий кризис. И где сейчас прохлаждается моя любимая муза? Как писать о снижении зарплат в бюджетном секторе, так она рядом, а когда речь пошла о вампирах, так это эфемерное существо ушло в бессрочный отпуск! Вот бы мне сейчас отдохнуть.

С ней или без нее, но писать все равно придется. Это же только буквы, неужели их так трудно сложить в нужные слова, а потом в предложения? Выходит, что именно так. Я словно перегружала мешки с картошкой, а не сидела у компьютера.

«Существуют ли вампиры? Разве кто-то задает себе подобные вопросы? Пожалуй, нет. Но значит ли сей факт, что эти проклятые существа не живут с нами бок о бок? Ответ также отрицательный. Так, где же проходит грань между вымыслом и реальностью?

Цель моей исследовательской работы заключается в том, чтобы в этой статье доказать существование вампиров или развенчать этот миф».

Ладно, не будем особо юлить. Цель этой работы — получить долгожданный зачет, и не вылететь из университета на четвертом-то курсе. И зачем только я взяла именно эту тему? Может, стоило подраться с Киселевой за вариант «Эти таинственные круги на полях»? Здесь и то больше простора для размышлений. Но вампиры?! О чем я вообще буду писать? Хотя нет, уже представляю: «Извините, Вячеслав Павлович, но вампиров не существует. Так что мне хватило всего четыреста знаков вместе шести тысяч, чтобы сообщить вам об этом».

Мною овладело отчаяние. И почему этот лысеющий журналист не берет взяток? Мир бы стал от этого только лучше.

Ладно, ладно. Нет смысла рыдать раньше времени. Я же журналист! Не справлюсь сейчас — нет смысла продолжать работать в этой сфере. На кону мое будущее. Какой я тогда репортер, если не могу отыскать настоящего вампира?