Патриция Корнуэлл - Хищник

— В какой ванной комнате?

— В той, что у нее в спальне.

— Есть еще какие-нибудь свидетельства, что убийца прибрал за собой?

— Нет. Только эти перчатки в раковине.

— Я должна их посмотреть. Ее личность установлена?

— Мы только знаем, чей это дом. Он принадлежит Дагги Симистер. А кто лежит на кровати, пока точно сказать нельзя.

Вынув из сумки перчатки, Скарпетта вышла в холл. Оглядевшись, она вспомнила о незапертых дверях в спальне дома на другом берегу канала. Бетонный мозаичный пол, голубые стены, дверь в маленькую гостиную. Там было много мебели, фотографий, фарфоровых птичек и старомодных статуэток. Все осталось нетронутым. Проведя Скарпетту через гостиную, Марино проводил ее в глубь дома, где в спальне с окнами на канал находилось мертвое тело.

На кровати лежала женщина в розовом теплом домашнем костюме и таких же шлепанцах. Рот ее был раскрыт, над потухшими глазами зияла ужасающая рана, словно ей оторвали верхнюю часть головы. Мозг и осколки черепа разлетелись по мокрой от крови подушке. Стена и спинка кровати были в красных подтеках, к ним прилипли кусочки кожи и мозговой ткани.

Просунув руку под окровавленную фуфайку, Скарпетта ощупала грудь и живот убитой, затем дотронулась до ее рук. Тело еще не успело остыть и окоченеть. Расстегнув молнию, она сунула женщине под мышку химический термометр. Пока измерялась температура тела, Скарпетта пыталась найти на нем другие повреждения.

— Как давно ее убили? — спросил Марино.

— Она еще теплая. Никаких признаков окоченения.

Скарпетта вспомнила, что так называемые автомобильные выхлопы они с Ребой услышали приблизительно час назад. Подойдя к кондиционеру, висевшему на стене, она увидела, что он включен, и записала температуру воздуха в комнате — шестьдесят восемь градусов[20 °C.]. Потом стада осматривать помещение. Пол в маленькой спальне был из мозаичного бетона, на нем лежал темно-синий ковер, покрывавший все пространство между кроватью и окном, выходящим на канал. Шторы были задернуты. На тумбочке стоял стакан с водой и лежала книга Дэна Брауна и очки. Следов борьбы заметно не было.

— Должно быть, ее убили прямо перед моим приходом, — сказал Марино, стараясь скрыть волнение. — За несколько минут до того, как я сюда приехал. Я опоздал, кто-то проткнул переднюю шину на моем мотоцикле.

— Нарочно? — спросила Скарпетта, думая о странном совпадении этих событий.

Если бы он приехал сюда чуть раньше, женщина осталась бы жива. Она стала рассказывать об услышанном ею выстреле, но тут из ванной вышел полицейский с целой пригоршней баночек и пузырьков, которые он аккуратно расставил на комоде.

— Да, это было сделано специально, — ответил Марино.

— Она была убита совсем недавно. В котором часу ты ее обнаружил?

— Я позвонил тебе минут через пятнадцать после того, как нашел ее. Хотел вначале осмотреть дом, чтобы убедиться, что убийца не прячется где-нибудь в шкафу.

— Соседи что-нибудь слышали?

По словам Марино, в соседних домах никого не было. Один из полицейских это уже проверил. Лицо у Марино побагровело, он весь покрылся испариной, в широко раскрытых глазах застыло недоумение.

— Не понимаю, что происходит, — проговорил он под аккомпанемент дождя, барабанившего по крыше. — Похоже, нас подставили. Вы с Вагнер были совсем рядом, на том берегу канала. А я опоздал из-за этой проклятой шины.

— Там был инспектор! — вспомнила Скарпетта. — Кто-то осматривал цитрусовые деревья!

И она рассказала ему о том, как инспектор на ее глазах разобрал свой плодосборник и положил его в большую черную сумку.

Вынув термометр из-под мышки трупа, она записала температуру — девяносто семь целых две десятых градуса[36 °C.]. Затем прошла в ванную комнату и заглянула в душевую кабину. Осмотрела унитаз и ведро с использованной туалетной бумагой. Раковина была сухой, и на ней не было следов крови. Скарпетта посмотрела на Марино:

— Перчатки лежали в раковине?

— Да.

— Если после убийства он — или она — снял их и бросил в раковину, там обязательно должны были остаться следы крови. Окровавленные перчатки не могли не оставить следов.

— Если только кровь не успела высохнуть.

— Это вряд ли, — усомнилась Скарпетта, открывая свой чемоданчик с реактивами и доставая оттуда всю свою химию. — Если только убийца не оставался в них достаточно долго.

— Но кровь высыхает довольно быстро.

— Не всегда. Они у тебя далеко?

Они вышли из ванной комнаты, и Марино извлек из коробки с вещественными доказательствами большой коричневый пакет. Открыв его, он дал заглянуть туда Скарпетте. Одна из перчаток была совершенно чистой, другая частично вывернута наизнанку и испачкана темной запекшейся кровью. На перчатках не было талька. Похоже, чистую перчатку вообще не надевали.

— Мы сделаем анализ ДНК и снимем отпечатки, — сказала Скарпетта.

— Он, видно, не знал, что внутри латексных перчаток остаются отпечатки пальцев, — заметил Марино.

— Значит, он не смотрит телевизор, — подал голос один из полицейских.

— Да там одно фуфло. Смотреть тошно, — прокомментировал другой коп из-под кровати. — Ага, кое-что есть.

Он поднялся на ноги, держа в руках фонарик и маленький револьвер с рукояткой из палисандрового дерева. Стараясь не прикасаться к металлу, он открыл барабан.

— Не заряжен. Не слишком-то он ей помог. Похоже, из него вообще не стреляли.

— Все равно надо снять отпечатки, — сказал Марино. — Странное место для хранения оружия. Как далеко он лежал?

— Чтобы его достать, надо было залезть под кровать. Двадцать второй калибр. В самый раз для такой развалины.

— Ты шутишь, — сказал Марино, взглянув на револьвер. — Неподходящая игрушка для старой бабушки с трясущимися руками.

— Должно быть, кто-то дал ей его для самообороны, а старушка засунула его подальше.

— А патроны к нему вы нашли?

— Пока нет.

Опустив револьвер в пакет, полицейский положил его на комод, где стояли пузырьки с лекарствами, которыми уже занялся его напарник.

— «Аккуретик», «Диурез» и «Эндурон», — прочитал он названия на этикетках. — Понятия не имею, что это такое.

— Мочегонное. Прописывают при гипертонии.

— «Верапамил», уже давнишний. Куплен в июле.

— От гипертонии, ангины и аритмии.

— «Апрезолин» и «Лонитен». Язык сломаешь. Им уже больше года.

— Сосудорасширяющее. Тоже от гипертонии.

— А может, ее кондрашка хватила? «Викодин». Я знаю, что это такое. И «Ултрам». Эти выписаны недавно.

— Болеутоляющее. Возможно, она пила их из-за артрита.

— «Зитромакс». Это ведь антибиотик? Выписан в декабре.

— Еще что-нибудь есть? — спросила Скарпетта.

— Нет, мадам.

— Кто сообщил в Центр судмедэкспертизы, что она страдает от депрессий? — спросила Скарпетта, глядя на Марино.