Патриция Корнуэлл - Хищник

Потом они со Скарпеттой сняли свои комбинезоны и затолкали их в мусорное ведро. Собрав оборудование, они покинули магазин.

— Зачем ты это делаешь? — опять спросила Эв.

Она задавала этот вопрос всякий раз, когда он приходил. Задавала его хриплым голосом и сейчас, когда он направил на нее свет, резанувший ей по глазам.

— Пожалуйста, не свети мне в лицо!

— Ты жирная противная свинья. Поэтому тебя никто и не любит.

— Твои слова для меня ничего не значат. Ты для меня никто. Я принадлежу Богу.

— Ты только посмотри на себя! Ну кто такую захочет? Ты должна мне спасибо сказать, что я с тобой вожусь.

— Где все остальные?

— Проси прощения. Ты знаешь за что. Грешники должны быть наказаны.

— Что ты с ними сделал? — в который раз спросила она. — Отпусти меня. Бог тебя простит.

— Это ты проси прошения.

Он пнул ее ботинком в лодыжку, причинив нестерпимую боль.

— Господи, прости его! — стала громко молиться Эв. — Ты же не хочешь попасть в ад, — обратилась она к нему. — Еще не поздно одуматься.

Вокруг было темно. Луна тускло светила из-за туч, напоминая собой рентгеновское изображение. В свете фонарей кружились какие-то мелкие насекомые. На магистрали А1А движение не прекращалось даже ночью, и в воздухе стоял непрерывный гул машин.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила Скарпетта сидевшую за рулем Люси. — Мы с тобой уже бог знает сколько времени не оставались вдвоем. Давай поговорим.

— Надо было позвонить Леке. Жалею, что вытащила тебя сюда.

— Я тоже жалею, что поехала. Совсем не обязательно было составлять тебе компанию.

Обе они устали и были раздражены.

— И все же мы здесь. Возможно, это был лишь предлог, чтобы встретиться, я вполне могла позвонить Леке, — заявила Люси, глядя прямо перед собой.

— Ты что, издеваешься?

— Вовсе нет, — серьезно ответила Люси, бросив быстрый взгляд на Скарпетту. — Я собой недовольна.

— Ничего удивительного.

— Это тебе так кажется. Ты же не знаешь, что со мной происходит.

— Мне бы очень хотелось это узнать. Но ты постоянно меня отталкиваешь.

— Тетя Кей, на самом деле тебя это не так уж сильно интересует. Тебе никогда не приходило в голову, что я делаю это для твоей же пользы? Почему бы тебе не любить меня такой, какой ты меня знаешь, и не касаться всего остального?

— Что ты имеешь в виду под остальным?

— Я не такая, как ты.

— Нет, у нас много общего. Ум, порядочность, честность. Мы честолюбивы, не боимся риска и много работаем. Мы полностью отдаемся делу.

— Насчет моей порядочности ты ошибаешься. Я постоянно кого-нибудь обижаю. Это уже вошло в привычку. И с каждым разом все меньше переживаю по этому поводу. Возможно, со временем я стану кем-то вроде Бэзила Дженрета. Бентону нужно было включить в свой проект и меня. Держу пари, что мозги у меня такие же. как у Бэзила и всех этих чертовых психопатов.

— Не пойму, что с тобой происходит, — тихо сказала Скарпетта.

— Я все-таки думаю, что это кровь, — заявила Люси, резко меняя тему. — Бэзил скорее всего говорит правду. Думаю, он убил ее в подсобке. У меня предчувствие, что то, что мы наскребли там, окажется кровью.

— Давай подождем результатов лабораторного анализа.

— Там весь пол светился! Жуткое зрелище.

— Но почему Бэзил вдруг решил сообщить об этом? Именно сейчас и именно Бентону? — задумчиво спросила Скарпетта. — Это меня беспокоит. И даже пугает.

— У таких людей своя логика. Возможно, здесь какой-то расчет.

— Вот это меня и тревожит.

— Возможно, он говорит это с целью чего-то добиться или просто ради удовольствия. Но как он об этом узнал?

— О пропаже хозяйки «Рождественской лавки» писали в газетах. И потом, он же бывший полицейский. Мог слышать об этом от других копов, — предположила Скарпетта.

Она все более укреплялась в мысли, что Бэзил действительно имел отношение к тому, что произошло с Флорри и Хелен Куинси. Но ей было трудно представить, как он мог изнасиловать и убить мать в этой подсобке. Как сумел незаметно вытащить окровавленное тело или даже два, если предположить, что Хелен он тоже убил…

— Да, я тоже как-то не очень себе это представляю, — произнесла Люси. — И потом, почему он просто не оставил их тела в магазине? Или он хотел сохранить убийство в тайне? Чтобы все считали, что они просто исчезли, причем по своей воле?

— Значит, был какой-то мотив, — заметила Скарпетта, — а не просто маниакальная тяга к убийству на сексуальной почве…

— Забыла спросить, куда тебя отвезти, — прервала ее Люси. — Домой?

— Куда же еще в такое время!

— А как же Бостон?

— Мы должны были заняться убийством миссис Симистер, а я, как видишь, отвлеклась на другое. Но, наверное, Реба обошлась без меня.

— Она не возражает против нашего участия?

— Нет, но с условием, что мы ее не отодвинем. Ладно, займемся этим завтра утром. Вообще-то мне сейчас не до Бостона, но я не хочу обижать Бентона. Вот всегда у нас так, — сказала она, не в силах скрыть огорчения. — То у него срочное дело, то у меня. Конечно, работа прежде всего.

— А что там у него за дело?

— Рядом с Уолденским озером нашли труп обнаженной женщины со странными татуировками, которые, как я предполагаю, были сделаны уже после убийства. Красные отпечатки рук, причем татуировка ненастоящая.

Люси крепче сжала руль.

— Что значит ненастоящая?

— Нарисованная. Нательное искусство, как говорит Бентон. На голову ей надели колпак, гильзу от патрона засунули в задний проход, телу придали унизительную позу. Подробностей пока не знаю, но надеюсь выяснить.

— Ее опознали?

— О ней почти ничего не известно.

— А в этом районе уже были подобные случаи? Такие же убийства? С такими же рисунками на теле жертвы?

— Ты можешь сколько угодно уходить от разговора, Люси, но меня не проведешь. С тобой что-то неладно. Неспроста же ты так растолстела. Не скажу, что тебя это сильно портит, но меня это беспокоит. Ты устала и неважно выглядишь. Не одна я это замечаю. Я давно подозреваю, что с тобой что-то неладно, просто ничего не говорила. Так ты мне расскажешь?

— Я должна знать все, что связано с этими рисунками.

— Мне больше ничего неизвестно. А тебе это зачем? — спросила Скарпетта, не спуская глаз с напряженного лица Люси. — Что с тобой происходит?

Люси смотрела прямо на дорогу. Что бы такого насочинять? У нее это всегда здорово получалось. Она умела так преподать вымысел, что ни у кого не возникало и тени сомнения. Она помнила все свои россказни и никогда не попадала впросак. На все поступки у нее находилось логическое объяснение, с которым трудно было спорить.

— Ты, наверное, проголодалась, — мягко сказала Скарпетта. Сейчас она говорила с Люси так, словно та все еще была трудным ребенком, который под необузданным поведением пытается скрыть свою тайную боль.