Крис Кузнецки - Крестное знамение

— Итак, давайте расставим все точки над i. Значит, Пелати несет ответственность за все: за убийства, насилие, похищения, — а доктор Бойд всего лишь пешка?

— Да, — отозвался Пейн, — примерно так.

Дайал откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Его реакция была бы совсем иной, если бы они не были когда-то так дружны. Пейн видел, что Дайалу очень трудно поверить в то, что он только что услышал.

— Ладно, ребята, будем считать, что я вам поверил. Но и я в сложном положении. Я ведь не могу просто так позвонить в местное отделение полиции и заявить, что один из самых могущественных людей Италии виновен в столь серьезных преступлениях. Ведь у меня нет никаких доказательств.

— У тебя есть доказательство! — возразил Джонс. — И это мы! Мы свидетели.

— Свидетели чего? Вы ведь не видели, чтобы Бенито лично совершал какие-то преступления. Более того, ребята, вы проникли в Италию нелегально, и вас официально здесь нет. Вы персоны нон грата.

— Ладно, — разочарованно протянул Пейн. — Но сделай же что-нибудь. Ты можешь хотя бы послать на озеро каких-нибудь агентов Интерпола. Клянусь, Мария и Бойд в серьезной опасности.

— Джон, пойми, не могу. Помимо тех доводов, которые я уже привел, у нас так много дел, что мы не можем ввязываться еще и в ваше.

Дайала прервал телефонный звонок. Он раздраженно взглянул на аппарат, однако увидев, кто звонит, вскочил на ноги, извиняясь перед друзьями за вынужденную паузу в беседе.

— Дайал слушает.

— Ник, говорит кардинал Роуз. Извини за столь поздний звонок, но ты сам просил держать тебя в курсе всех последних ватиканских сплетен. И то, что я собираюсь тебе сообщить, действительно потрясающе.

В течение нескольких следующих минут Роуз пересказывал ему поведение Бенито Пелати на последнем заседании Верховного совета Ватикана. По крайней мере то, что ему во время совместной выпивки выболтал американский представитель, присутствовавший там. Роуз рассмеялся и добавил:

— Я бы, наверное, узнал и больше, если бы у меня не кончился бурбон.

Дайал поблагодарил кардинала и вернулся за стол совсем в ином настроении. Всего несколько минут назад он ворчал по поводу отсутствия доказательств и невозможности вовлечь в это дело своих агентов, а теперь улыбался и в глазах у него горел озорной огонек.

— Итак, ребята, — спросил он, — вы когда-нибудь бывали на озере Альбано?

Вилла Пелати

Озеро Альбано, Италия, 11 миль к юго-востоку от Рима

Вертолет с ревом пронесся над спокойными водами озера и приземлился на выложенном каменными плитами дворе на расстоянии ста метров от главного здания виллы. Построенная в XVI веке, она располагалась на самом краю кратера доисторического вулкана, и из нее открывался замечательный вид на озеро, лес и виноградники.

Воспоминания детства нахлынули на Марию, когда она выглянула из окна вертолета и увидела то место, которое когда-то называла домом. Воспоминания о матери и детских играх на берегу Альбано вызвали в ней приступ ностальгии, тут же сменившейся отвращением.

— Сколько времени прошло? — спросил Данте, открывая люк. — Лет десять?

Мария сделала вид, что не расслышала вопроса. Ей не хотелось беседовать с человеком, силой возвращавшим ее в прошлое. По ее мнению, он уже однажды чуть было не разбил ей жизнь и теперь намеревался сделать это вторично.

Парадокс их отношений состоял в том, что в детстве Мария и Данте были очень близки. Несмотря на то что матери у них были разные и их разделяли двенадцать лет, у них было общее бремя непервородных детей в семействе Пелати: отсутствие внимания со стороны отца, холодность и постоянные разочарования. В то время как к Роберто все в доме относились как к наследному принцу, на Марию и Данте смотрели как на детей второго сорта, и они не получали и сотой доли той любви и тепла, которыми пользовался старший брат. Правда, со временем Бенито несколько смягчил отношение ко второму сыну, заметив, что Данте — способный юноша, и незадолго перед тем как Марию отправили в школу в Англию, сделал его компаньоном в семейной фирме. Неудивительно, что Мария, чувствуя глубокую обиду на отца, перенесла часть ее и на Данте.

По ее мнению, Данте отвернулся от нее, чтобы заслужить расположение отца.

Это был тот его грех, который она не могла ни забыть, ни простить.

Мария вылезла из вертолета и теперь ждала Бойда. Все время полета они молчали, что еще больше расстроило Данте. Он пытался расспрашивать их, но обнаружив, что они не желают говорить, отстал. Данте понимал, что средств воздействия на земле будет гораздо больше.

А пока они шли по роскошному саду к широкой аллее, вымощенной булыжником, что вела к дому. За деревьями мерцала озерная вода. Слева мраморные колонны окружали сверкающее озеро, а справа аллею обрамляла череда статуй. Широкая лестница вела в открытое патио, а оттуда к заднему входу в дом.

Данте ввел код.

— Отец до утра будет в Ватикане. Нам нужно кое-что обсудить до его приезда.

У Марии все внутри сжалось от слова «отец». Она выросла практически без отца, и у нее не было ни малейшего желания, чтобы он снова появлялся в ее жизни. Не теперь, когда ее, по всей вероятности, собираются убить за то, что она совершила. Это самый страшный способ казни — заставить ее посмотреть ему в глаза перед смертью.

— Ты помнишь его кабинет? — спросил Данте. Вестибюль, в который они вошли, был примерно двадцать футов высотой, поэтому слова Данте разносились вокруг гулким эхом. — Я читал тебе книги там у камина. А твоя мать злилась на меня из-за того, что самые страшные я оставлял напоследок, чтобы прочесть перед сном. И я так пугал тебя, что ей приходилось на полночи оставаться с тобой в спальне.

Мария невольно улыбнулась. Это было совсем другое время, другая жизнь. В те годы она чувствовала себя счастливой, и все вокруг было гораздо проще.

Кабинет отца остался примерно таким же, каким она его помнила. Старинный стол стоял слева, справа располагался камин. Пространство между ними занимали кожаный диван, два кресла и стеклянный стол. Книжные полки и картины вместе с изысканной подборкой древностей на мраморных подставках закрывали практически все стены. На полу лежал разноцветный ковер, от которого в комнате возникало ощущение тепла и уюта. Мария почувствовала в этом особую зловещую иронию, вспомнив, кому принадлежит кабинет.

— Садитесь, — предложил Данте, указав на диван, и повернулся к охране. — Синьоры, полагаю, что с дальнейшим смогу справиться без вашей помощи. Прошу вас, подождите в коридоре.

Они закрыли дверь, впервые за весь вечер оставив Данте наедине с Марией и Бойдом.

— Я чувствую, что у вас ко мне есть вопросы. — Данте снял пиджак и повесил на стул. Мария и Бойд увидели под мышкой кобуру. Это усилило напряжение, и без того царившее в комнате. — Для нас всех неделя была крайне беспокойная.