Колин Маккалоу - Включить. Выключить

— Садитесь, садитесь, — всполошилась Кэтрин, указывая на чистые бокалы. — Выпейте, вам тоже не повредит.

Кармайн не любил сладкие вина, но «Манишевиц» не разочаровал его; отставив бокал, он повернулся к Кэтрин.

— Миссис Финч, вы не слышали сегодня ночью никакого шума? В такой мороз звуки разносятся далеко.

— Ни единого шороха, лейтенант. Вчера Мори, как вернулся домой, сразу понес в теплицу для грибов болотный мох. В десять мы легли и проспали до шести утра.

— Теплица для грибов? — переспросил Кармайн.

— Да вот, хотел проверить, смогу ли я выращивать деликатесные грибы, — объяснил Финч, уже придя в себя. — Грибы — дело тонкое, но я этого не понимал, пока видел их только в лесу.

— Вы не против, если мы проведем на вашей ферме обыск, доктор? Боюсь, это необходимо — ведь здесь была найдена Маргаретта.

— Делайте что хотите, все, что понадобится, только найдите этого живодера! — Финч поднялся с трудом, по-стариковски. — Но я, кажется, понял, почему мы ничего не услышали. Хотите знать, лейтенант?

— Само собой.

Стараясь наступать только на утоптанную почву, Морис Финч провел Кармайна к теплице, а оттуда свернул к большим утепленным сараям, где Кэтрин держала своих кур. На расстоянии почти пятисот метров от дома Финч остановился и кивнул:

— Видите вон ту проселочную дорогу? Она ведет от ворот на шоссе сто тридцать три и заканчивается возле плодового сада. Мы расчистили ее сами, с помощью ковша на нашем грузовике. Из-за ручья, потому что, когда тот разливался, проехать от дома до шоссе сто тридцать три было невозможно. Если Монстр знал о существовании этой дороги, то мог незаметно подъехать чуть ли не к самому дому.

— Благодарю вас, доктор Финч. Возвращайтесь к жене.

Финч безропотно подчинился, а Кармайн разыскал Эйба и Кори и объяснил, где надо искать следы Призрака. Является и вновь исчезает, только что-то уж слишком хорошо он осведомлен. Участок Мориса Финча исчерчен проселочными дорогами, и Призрак, похоже, знает обо всех до единой. «Уместный вопрос вы задали, доктор Финч: «Почему я?» И правда, почему?»

Кармайн решил вернуться в управление до приезда Патрика, который привезет труп Маргаретты. При этом вскрытии он решил присутствовать от начала до конца.

— Она лежала на вершине сугроба, но, подозреваю, закоченела задолго до того, как ее там бросили, — объяснил Патрик, бережно вынимая с помощью Пола длинное тело из мешка. — Земля повсюду замерзла; понадобился бы экскаватор, чтобы вырыть могилу. Но на этот раз преступник не удосужился даже спрятать жертву. Он бросил ее на открытом месте, да еще в броском платье.

Все трое умолкли, глядя на необычный наряд девушки.

— Я редко видел Софию в те годы, когда она любила кружева и блестки, — сказал Кармайн, — но у тебя же дочери, Патси, ты наверняка видел их в праздничных платьях. Это ведь наряд не для девушки, пусть даже молоденькой? По-моему, на нее с трудом напялили детское платьице.

— Да. Когда мы подняли ее, то заметили, что на спине платье не застегнуто. Оно узковато Маргаретте в плечах, но руки у нее тонкие, поэтому спереди оно выглядело прилично.

Пышные рукава-фонарики заканчивались узкими манжетками, талия была завышенной — в самый раз для детской неоформившейся фигуры с небольшим животиком. На десятилетней девочке платье доходило бы до колен, на юной девушке едва прикрывало верх бедер. Нежно-розовое кружево, по мнению Кармайна, было французским, очень дорогим — вышивка по тонкой и прочной канве. Кто-то расшил платье прозрачными блестками, повторяющими узор кружева, в отверстие каждой блестки проникла бы только самая тонкая игла с ниткой. Кропотливая ручная работа наверняка отразилась на цене, многократно повысив ее. Надо бы показать вышивку Дездемоне — она сумеет точно определить ее качество и стоимость.

Кармайн наблюдал, как Патрик и Пол снимают с Маргаретты нелепое платьице, стараясь не порвать его. Одним из достоинств Патрика было почтительное отношение к мертвым. За это Кармайн его особенно ценил, Какими бы омерзительными ни были трупы, как бы ни были они обезображены фекалиями, рвотой или слизью, Патрик обращался с ними как с творениями Господа, созданными с любовью.

Маргаретта осталась в розовых шелковых штанишках, закрывающих тело от талии до верха бедер, — более чем скромном белье. Промежность была запачкана кровью, лобок выщипан.

— Опять наш старый знакомый, — сказал Кармайн. — Уже можно определить причину смерти?

— Она умерла не от потери крови, это точно. Кожа сохранила цвет, на шее сделан единственный разрез, чтобы обезглавить девушку. Никаких лигатур на щиколотках, но, думаю, грудь ей перевязали обычным способом — широкой парусиновой полосой. Возможно, он привязывал ее и за ноги, но это надо подтвердить. — Патрик поджал губы. — Думаю, на этот раз он насиловал ее, пока она не умерла. Снаружи крови почти нет, но живот слишком вздутый — а труп ведь еще не начал разлагаться. Как только она умерла, преступник сунул ее в морозильник и держал там, пока не избавился от трупа.

— В таком случае, — сказал Кармайн, пятясь от стола, — я подожду тебя в кабинете, Патси. Я собирался пробыть здесь до конца вскрытия, но, кажется, не смогу.

В коридоре он столкнулся с Марчиано.

— Ты белый как мел, Кармайн. Завтракал сегодня?

— Нет. Кусок в горло не полезет.

— Еще как полезет. — Он принюхался. — А-а, ты еще и выпил.

— По-твоему, «Манишевиц» — выпивка?

— Нет. Даже Сильвестри назвал бы его виноградным соком. Пойдем, составишь мне компанию в «Мальволио».

Французский тост с кленовым сиропом Кармайн так и не доел, но, когда вернулся в кабинет, чувствовал себя гораздо бодрее. Сегодняшний день обещал душевные муки, не идущие ни в какое сравнение с прежними; Кармайна не покидало предчувствие, что мистер Бьюли непременно захочет увидеть останки дочери, несмотря на все уговоры священника или того, кто взвалит на себя эту нелегкую задачу. Труп обезглавлен, некоторые его части показывать просто нельзя, но отец наверняка знает каждую складочку на ладони Маргаретты, каждый шрамик, оставленный занозой. Радости отцовства, которых Кармайн был лишен. Как это странно — быть отцом ребенка, которого толком не знаешь, который живет вдали от тебя.

Теперь, когда Кармайн уже привык мысленно называть убийцу Призраком, извилины мозга заработали иначе. Кармайн обнаружил, что его мысли приняли иной оборот еще в ту ночь, когда он смотрел сквозь пелену снега на холломенскую гавань. Труп Маргаретты Бьюли в праздничном платье на заледеневшем сугробе натолкнул его на совершенно неожиданный вывод.

До него вдруг дошло: не Призрак, а два Призрака.

Насколько же легче провернуть рискованное похищение вдвоем! Быстрота, бесшумность, незаметность. Их двое: на крючке у одного болтается приманка, другой готов сделать подсечку. Без приманки никак не обойтись, она должна быть такой, чтобы шестнадцатилетняя девочка, чистая как первый снег, клюнула на нее мгновенно, как лосось на муху.