Дмитрий Петров - Кносское проклятие

— Но мне скучно, о чем вы тут говорите, — капризно протянула девушка, выгнув тонкую спину и принимая новую соблазнительную позу.

— А ты не слушай, — посоветовал профессор. — Молчи и думай о сексе. Это гораздо веселее и тебе подходит.

Глядя на расположившуюся на ковре голую парочку, я подумал: вот была бы отличная картина в стиле Сальвадора Дали — он любил совмещать несовместимое и сочетать несочетаемое. Зрелище поросшего седыми волосами старика рядом с юной красоткой ему бы понравилось…

— Понимаете, — продолжил профессор, задумчиво глядя на языки пламени, плясавшие в камине, — минойцы — очень таинственный народ. Эта загадка терзает многих ученых. Уж очень мало мы о них знаем. Я бы сказал, подозрительно мало.

— Подозрительно? — встрепенулся я. — А что вы имеете в виду?

Заметив мое напряжение, Саул Аронович улыбнулся.

— Ага, в вас заговорила профессиональная бдительность! — обрадовался он. — Я имел в виду подозрительно в философском смысле, а не в криминальном. Жил веками целый народ. Высокоразвитый народ, заметьте. С языком, религией, традициями. А потом вдруг взял и бесследно исчез. Как не бывало. И мы ничего о нем не знаем. Вот я и спрашиваю вас: это подозрительно? Подозрительно!

— А куда они пропали? — спросил я. — Должно же быть какое-то объяснение? Вот про мамонтов известно, например, что их убила солнечная радиация после того, как какой-то метеорит пробил дыру в земном озоновом слое. А динозавры погибли от холода во время ледникового периода. Простудились и умерли. Должно быть такое же объяснение и про минойцев.

Профессор засмеялся.

— Такое есть, — радостно объявил он, — мы знаем это объяснение. Оно звучит вполне логично и убедительно для школьников и студентов вроде вас, которых все это не интересует.

В четырнадцатом веке до нашей эры с севера на территорию нынешней Греции хлынули ахейские племена. Появились они неведомо откуда и быстро завоевали всю страну. Затем дикие ахейцы переплыли пролив и вторглись на Крит. Ахейцы разбили минойцев, разрушили их города-дворцы и уничтожили минойскую цивилизацию. Вот вам хорошее объяснение. Чем плохо?

Профессор умолк, глядя на огонь, а потом добавил:

— Я вам даже больше скажу: именно так все и было на самом деле. Письменные источники, а также найденные в результате раскопок артефакты все это объективно подтверждают. Завоевав Грецию и Крит, дикие ахейцы постепенно стали культурными и превратились в древних греков, которых мы хорошо знаем. Сделались основателями современной европейской цивилизации.

— Чем же плоха теория? — поинтересовался я. — Что вас в ней не устраивает?

— В теории? — хмыкнул Саул Аронович. — Меня в ней устраивает все, кроме того, что она не объясняет исчезновения минойцев. Ну, пришли ахейцы — будущие древние греки. Победили, разрушили дворцы и так далее. А куда девались сами минойцы со своей культурой, религией и языком? Все это же не могло пропасть бесследно! Так не бывает! Куда все это девалось? А, я вас спрашиваю!

Раздраженно фыркая, Гимпельсон поднялся на ноги и принялся подбрасывать поленья в успевшее ослабнуть пламя. Потом поворошил кочергой и, подойдя к столику, налил себе еще коньяка.

— Я — сын еврейского народа, — веско сказал профессор. — Одного из древнейших народов, сохранившихся на земле. Римляне разрушили наш храм в Иерусалиме. Они изгнали нас из Израиля и принудили рассеяться по всему миру. После этого христиане из века в век соревновались в том, кто сильнее станет давить нас и уничтожать. И что же? Мы исчезли? Мы пропали куда-то? Или мы провалились сквозь землю? Нет! А вот минойцы провалились! И я спрашиваю: куда?

Последние слова профессор почти что выкрикнул, и я вдруг заметил, какие безумные сделались у него глаза: зрачки расширились так сильно, что белков почти не стало видно, и от этого взгляд приобрел зловещий блеск.

Полно, да в себе ли он? Что вообще происходит?

Саул Аронович стоял передо мной, и я волей-неволей вынужден был смотреть на него. В голом виде старик производил жалкое и отталкивающее впечатление. Тонкие кривые ноги со вздувшимися склеротическими венами, впалая тщедушная грудь — старый цыпленок… И как только молодая красивая девушка согласилась стать женой этого старика?

Я перевел взгляд на Аню, лежавшую на ковре, и она показалась мне необычайно привлекательной и желанной. Как это раньше я не замечал ее сексапильность? Да она ведь просто королева любви!

Наши взгляды встретились, и она улыбнулась. Потом посмотрела на мужа и улыбнулась снова — томно и мечтательно. Потом плавно перекатилась на спину и раскинулась, как нимфа. Белое тело на черно-красном ковре…

Засмотревшись на Аню, я на короткое время отключился, вырубился из действительности. Когда мое сознание включилось вновь, я услышал, что Саул Аронович продолжает свою речь. При этом он был сильно возбужден — глаза горели, а в уголках рта пузырилась слюна.

— Мне страшно! — кричал он, вращая черными глазами без белков. — Понимаете? Страшно! Что, если минойцы на самом деле никуда не исчезли? Что, если они скрылись где-то и вынашивают свои замыслы?

Слова профессора показались мне смешными. И вообще — к чему весь этот нелепый разговор? Глупость какая-то…

— А почему вас так пугают минойцы? — заулыбался я, внезапно с удивлением ощутив, как путаются мысли и как трудно строить даже простые фразы. — Что в них такого страшного?

— Страшного? — переспросил Гимпельсон, для убедительности выбросив вперед обе руки и крутя пальцами перед моим лицом. — А вы можете себе представить, что это за народ — минойцы? Нас отделяет от них такая толща веков, что мы даже представить себе не можем их психологии. Это же как инопланетяне! Калигула и Атилла по сравнению с ними — просто наши современники. Парни с соседнего двора!

Саул Аронович на мгновение остановился, словно зачарованный собственными словами. Потом сглотнул слюну и, обведя гостиную невидящим взглядом, заговорил снова.

— Чаще всего, — сказал он, — нашему пониманию недоступны психология, мотивировка поведения древних греков и римлян. Нам непонятен ход их мыслей, нам абсолютно чужда их система ценностей. Перечитайте внимательно греческие мифы или почитайте о быте и нравах древних римлян — это же совершенно чудовищно для нас!

А теперь представьте себе, что минойцы, о которых мы сейчас говорим, отстоят от нас в два раза дальше. В два раза! Это существа иного мира!

— Но они же давно мертвы, — с блаженной улыбкой заметил я, потягиваясь в кресле и окончательно теряя контроль над собой. — О чем же беспокоиться, профессор? Жизнь так прекрасна.

Аня снова заулыбалась мне и потерлась щекой о ворс ковра. Я подмигнул ей: мне в тот момент показалось, что это будет более чем уместно.