Дмитрий Петров - Кносское проклятие

Я задумался. Да, теперь понятие истины серьезно расширилось. Моей первоначальной и единственной задачей было установить обстоятельства смерти Димиса Лигуриса и найти заказчиков убийства: именно для этого меня нанял Константинос. За это я получал деньги, ради этого я оказался на Крите.

Сейчас все изменилось. Одна маленькая загадка сменилась другой — огромной, представляющей собой проблему совершенно иного сорта и масштаба.

Интересно, когда Константинос Лигурис нанимал меня расследовать убийство его сына, догадывался ли он о том, с чем мы на самом деле имеем дело? Знал ли, что его сын вступил в противоборство не с преступниками и даже не с государством, а с древним и жестоким орденом?

— Я хочу есть, — вдруг произнесла Зоя и виновато улыбнулась: — Ну, понимаешь, Олег, я же живой человек…

Тайны тайнами, а кушать хочется всегда — человек слаб. Мы ведь не ели почти весь вчерашний день, так что пришло время подкрепиться.

Мне самому есть совсем не хотелось, а хотелось выпить — довольно естественная реакция при шоке, хотя многие женщины с этим не согласятся.

— Сделать заказ в номер нельзя, — сказал я, и Зоя согласилась.

Незачем привлекать внимание официанта. Конечно, Властоса можно перенести на кровать и укрыть одеялом, но все равно это будет выглядеть довольно подозрительно: два человека собрались поесть и выпить, а третий при этом неподвижно лежит на кровати…

— Мы можем спуститься вниз, — предложил я, — там работает ночной снэк-бар. А Властос будет спать еще как минимум часов шесть…

Я тщательно закрыл номер на три оборота ключа, и мы спустились вниз по пустынным коридорам. Часы в холле показывали половину четвертого — самое глухое время, когда ночные гуляки уже угомонились, а ранние пташки еще не вставали…

Девушка-портье дремала за стойкой и только покосилась на нас, когда мы направились к снэк-бару.

В баре тоже было пусто, лишь в углу сидела какая-то припозднившаяся парочка, да еще два негра с бритыми головами деловито уплетали бутерброды. Наверное, это были какие-то ночные рабочие, закусывавшие после трудовой смены.

Зоя заказала мусаку и огромный бокал апельсинового сока, а я — двойное виски со льдом и эспрессо. Толстый бармен пристально смотрел на наши утомленные лица и едва сдерживал усмешку: наверное, он считал себя очень проницательным и думал, что мы всю ночь занимались любовью, а теперь спустились подкрепиться. Очень хорошо, пусть так и думает…

На мгновение мне показалось, что и впрямь было бы здорово, если бы догадка бармена оказалась верной. Гораздо приятнее заниматься любовью с Зоей, а потом выпить виски с кофе, чем находиться в нашем нынешнем положении.

Сидя за столиком в баре, мы почти не разговаривали: оба были слишком подавлены произошедшим. Открывшаяся нам бездна и грозившая опасность заставляли задуматься.

— Ты боишься? — неожиданно спросила у меня Зоя.

— Боюсь, — честно признался я. — Все случилось так быстро и так неожиданно. Я не был готов к такому…

— И я не была, — промолвила девушка. — Хотя я догадывалась о чем-то в этом роде.

— Димис тебе намекал?

— Нет, — покачала она головой. — Но само по себе умение Димиса читать по-минойски наводило на всякие смутные подозрения. Однако дальше неясных мыслей дело не шло. А теперь…

Да, теперь и впрямь все изменилось. Расследование начиналось с поиска убийцы. Затем всплыл образ заказчика. Уже здесь, на Крите, пришла догадка, что мы имеем дело с некоей преступной группой, пусть организацией.

Но речь шла о криминальной группе либо организации. А вовсе не о том, что придется столкнуться с чем-то непознанным, глубоко чуждым нашей культуре. С тайным народом…

— Что мы будем делать дальше?

Зоя смотрела на меня вопросительно, словно я мог ответить что-то вразумительное. В баре царил полумрак, негры доели свои бутерброды и ушли. Парочка в углу целовалась взасос. Перед Зоей стояла маленькая чугунная сковородка с дымящейся мусакой.

— Думаю, нет смысла ехать в ту деревню, — сказала Зоя. — Как ты считаешь? Если Евдокия все равно мертва, и Анастасия — мать Димиса тоже, то что мы сможем там узнать?

Я отхлебнул виски и закурил. После проведенного допроса в горле пересохло, а в голове стоял гул. Обжигающая жидкость подействовала в нужном направлении — мысли несколько прояснились.

— Хорошо бы поговорить с этой верховной жрицей, — заметил я. — Кстати, заодно узнать у нее о сокровищах, которые искал Димис.

— Он говорил мне, что скоро разбогатеет, — заметила Зоя, тыча вилкой в мусаку. — Но я думала, что он имеет в виду гонорар за расшифровку минойской письменности. Нобелевскую премию, например…

Она усмехнулась.

— Сокровища Кносского царства могут оказаться гораздо ценнее, чем какая-то премия, — добавила она.

— Ну, Димиса эти сокровища уже довели до могилы, — мрачно заметил я. — Надо полагать, что за три тысячи четыреста лет он не первый, кто поплатился жизнью из-за них. Наверное, были и другие желающие. Похоже, с этими минойскими парнями шутки плохи, они настроены серьезно.

Зоя впервые засмеялась.

— Тогда уж не с парнями, а с девками, — поправила она. — Властос говорил о верховной жрице. Наверное, у них много женщин среди жрецов. Древние культуры вообще склонны к матриархату.

Пока девушка доедала свой ранний завтрак, я допил виски и влил в себя успевший остыть кофе. Состояние у меня было странное. В каком-то смысле задание было почти что выполнено: я знал, кто заказал убийство Димиса Лигуриса. Мне даже было известно ее имя — Тини-ит. Другое дело, что странно докладывать заказчику, что его сына заказала верховная жрица религии Червя. И заказала за то, что он хотел присвоить себе принадлежащие минойскому народу сокровища Кносского дворца…

— Пойдем наверх, — сказала Зоя, вытирая салфеткой губы. — Властос может проснуться.

Я отрицательно покачал головой:

— Нет, еще рано.

Но встал, и мы двинулись в обратный путь. В холле, на лестнице и в коридорах я строго соблюдал предписанную в подобных случаях осторожность. Не оставалось сомнений в том, что минойцам отлично известно место нашего пребывания. Если принять на веру слова Властоса о том, что сегодня вечером нас пытались заманить в ловушку, то следовало предполагать большую вероятность дальнейших попыток.

Не верить Властосу я не мог: он выдавал информацию, находясь под воздействием проверенного препарата. А если так, выходило, что он и правда два раза спас мою жизнь. Один раз — в пещере и второй раз — вечером, возле руин дворца.

Неужели прекрасная Агафья — одна из «них»? Получалось, что так. Более того, получалось, что сильнее всего я рисковал жизнью, когда в первый же день по приезде на Крит отправился к ней домой. Меня могли зарезать в ее постели как бобика…