Уве Шомбург - Код Вавилона

— That’s life, — пролепетал Крис. — И как в это дело вклинился Форстер?

— В конце двадцатых годов некий человек обратился к Саймону и предложил ему купить как раз те таблички, которыми теперь располагаете вы. За деньги. За большие деньги. Таким же способом — через подставных лиц, не объявляясь.

— И почему тогда это не состоялось?

— Мы не знаем точно. Во всяком случае, контакт был не с Саймоном, а с другим представителем Общества. Таким положение дел предстает из фрагментов сообщений, которые мы нашли. Может, Саймон не имел в наличии необходимую сумму и не смог ее достать. Первая мировая война и послевоенное время разорили его, как и многих других. Он уже не был богатым меценатом. Все кончилось. Кроме того, он был очень болен. Но для нашей сделки это и неважно. Главное то, что контакт был, и человек, который выходил на контакт, подключил затем церковь.

Крис порылся в своих воспоминаниях. Об этом Форстер не обмолвился ни словом. Ни в тот вечер в Тоскане, ни на пашне у дороги.

— Мы, конечно, хотели восстановить тот след. Нам было известно, что тогда все данные пошли в нунциатуру. Вскоре после этого тогдашний нунций отправился в Рим. Мы пытались узнать об этом больше — после того, как Форстер впервые вышел на нас. Это произошло добрых полгода назад. Теперь вы знаете задачу Брандау в этой сделке, как вы ее называете. Он активно сотрудничает с Обществом востоковедов, он сотрудник епископата и наводил справки в Риме после того, как была восстановлена цепочка тогдашних событий.

— И что? — спросил Крис с нескрываемым интересом.

— Церковь имеет двоякое отношение к раскопкам в Месопотамии, — спокойно объяснила Рамона Зельнер. — Со времен Французской революции власть церкви сильно поубавилась, ее имущество во многих странах было конфисковано. Монастыри закрывались, ордена запрещались. Церковь рассматривалась как оплот феодальной власти. А с раскопками ее настиг еще один удар. Удар, направленный против веры, против ее основ.

— Расскажите об этом подробнее, — попросил Крис. — Очень интересно.

Его познания в истории церкви были так же малы, как и в толковании ее основ. Его церковное воспитание было протестантским и закончилось с подготовкой к конфирмации. Он венчался в церкви, но помимо этого если и переступал ее порог, то лишь как турист.

— С раскопками в Персии и Месопотамии, которые по-настоящему начались только в первой четверти девятнадцатого века и велись в то время почти исключительно французами и англичанами, на свет божий явились тысячелетние сокровища и строения ранних высоких культур. И глиняные таблички, — профессорша кивнула в сторону маленькой таблички на столе. — Возникла новая наука: ассирология, названная так в честь ассирийцев, которые основали в этом регионе первое крупное государство. Наука, которой занимаюсь и я. Когда записи на табличках были расшифрованы, а тексты переведены, на столе лежала готовая сенсация. — Она сделала паузу и отхлебнула воды.

— И как выглядела эта сенсация? — спросил Крис.

Священник приступил было к ответу, злобно скривившись. Но профессорша осадила его коротким косым взглядом и начала первой:

— Ученые идентифицировали народы и местности, описанные в Ветхом Завете, и тем самым пришли к новому пониманию содержания Библии. Вскрылись и противоречия, порой весьма глубокие. Возникли сомнения в уникальности Библии. Значительным открытием стало то, что отдельные части Ветхого Завета, как оказалось, были закреплены в литературной форме гораздо раньше — как раз на таких табличках.

— То есть Библия списана с других источников? — Глаза Криса весело блеснули.

— Вот этого я и ожидал, — прервал Брандау свое молчание. — Библия не списана. Сам Бог является творцом Библии. Она учит истинам, необходимым для нашего душевного исцеления.

— Но если все-таки…

— Мы, христиане, чтим Ветхий Завет как истинное Слово Божье. Вы хотите усомниться в каноне Священного Писания?

— Что ж, — сказала Зельнер слегка наставительно, — по крайней мере, дело дошло до горячих дискуссий. Бюргерство заинтересовалось раскопками, поскольку вдруг возник вопрос об истинности содержания Библии. В Германии ученый Фридрих Делитцш, руководивший Переднеазиатским отделением Королевских музеев, вызвал настоящую бурю, взявшись утверждать, что Библия не только литературно, но и религиозно, и этически развилась из вавилонских предтеч. Он отказывал Ветхому Завету в Божьем Откровении.

— Заблуждение одиночки, — возмущенно прошипел Брандау. — Глупые нападки на святая святых нашей веры.

— Делитцш объездил со своим докладом всю Европу и Америку и раздул бурю.

— Но тут же со всех сторон на него обрушился град критики. И с полным основанием. Сам кайзер Вильгельм II поставил его на место. Делитцш! — Брандау пренебрежительно махнул рукой.

Крис чувствовал напряжение, которое установилось между профессоршей и священником. Зельнер оперировала фактами, Брандау побивал их интерпретациями.

— Такого рода познания ставят церковь в трудное положение. Я правильно понимаю? — спросил Крис.

Брандау пренебрежительно рассмеялся:

— Кишка у них тонка. Пока что наша вера вполне устояла против этих безграмотных нападок.

— А они набирают силу?

— Еще как, — снова перехватила инициативу Зельнер. — Есть критики церкви, со строго научных позиций занятые этой темой и желающие сорвать маски, как они говорят, с этой поддельной веры.

— Заблудшие, под предлогом просвещения они тщатся осквернить Божественное. Но это им не удастся!

— Не надо приписывать всем ученым лишь дурные мотивы, — внезапно повернулась профессорша к своему спутнику. — Если мы затеем здесь диспут о науке и религии, это нам ничего не даст.

Напряжение между ними озадачило Криса. В чем же тогда их общая заинтересованность, если они придерживаются столь разных взглядов относительно значения глиняных табличек? Что за всем этим стоит?

Крис снова полез в свой рюкзак и достал следующую табличку, завернутую, как и первая, в два хлопчатобумажных платка.

— Это одна из самых древних табличек, — сказал он, разворачивая ткань. — Форстер говорил мне, что это можно определить по значкам на глине. Вы наверняка сумеете это сделать.

Профессорша кивнула.

— Скажите мне, почему эти предметы так ценятся, и мы приступим к сделке. Потом я исчезну, а вы сможете без помех предаться вашему спору. У меня другие проблемы.

Как и перед этим, она изучала маленькую табличку в полной сосредоточенности. Потом достала из сумочки футляр, раскрыла его и извлекла лупу.

Склонившись над столом, она долго разглядывала вдавленные в глину значки.

— Это действительно одна из старых табличек. Насколько я успела разобрать, текст на ней совпадает с одним куском из перевода, предоставленного Форстером.