Уве Шомбург - Код Вавилона

Профессиональные вопросы задавал Дюфур, который был и лечащим врачом Маттиаса. Его поведение сбивало ее с толку. Он ни словом не обмолвился о том, что они знакомы и что она была здесь пару дней назад. Причину этого она не могла найти, и чем дольше об этом думала, тем тревожнее ей становилось.

Джесмин открыла окно и вышла на тесный балкончик. Здания клиники полукругом обступал обширный газон с гравийными дорожками, деревьями и цветочными клумбами.

Подкравшаяся ночь безнадежно поглощала приглушенный свет фонарей вдоль дорожек. Не видно было ни души. Джесмин перегнулась через перила балкона.

Это было как в юности, когда она в бассейне впервые стояла на пятиметровой вышке. Сверху высота казалась как минимум вдвое больше, чем была на самом деле.

Джесмин охватила паника. О прыжке нечего было и думать. Но не могла же она сдаться просто так!

Она вернулась в комнату, связала вместе простыню и покрывало, а конец импровизированной веревки привязала к перилам балкона сбоку.

Осторожно перелезла через перила и нащупала ногами край балконного цоколя. Обеими руками ухватилась за скрученное жгутом покрывало, зажала его ступнями и скользнула вниз.

Она соскальзывала быстрее, чем рассчитывала. Простыня в каком-то месте порвалась, сухой треск расползающейся ткани заставил Джесмин посмотреть вниз. Секунду спустя ее ступни уперлись в перила балкона второго этажа. Она оттолкнулась и продолжила спуск. Поскольку ее импровизированная веревка оказалась коротковатой, последние два метра ей пришлось просто падать.

Приземлилась она на клумбу с желтыми и белыми цветами, вскочила на ноги и быстро прижалась к стене. Ее задачей было пробраться в главный корпус и оттуда попасть в отделение к Анне.

Она прошмыгнула вдоль стены в сторону главного корпуса. Как нарочно на последних метрах перед входом в одном из окон загорелся свет.

Подоконник был высоко, метрах в двух от земли, и окно стояло раскрытым. Наружу доносились голоса. Она прижалась к стене дома и старалась двигаться бесшумно, следя за тем, куда ступает.

Под самым окном Джесмин замерла. Она узнала голоса. Один — совершенно точно.

Внезапно квадрат света, падающий от окна, перекрыла тень.

У Зои Перселл болела спина. Все это время она сидела на деревянном стуле Дюфура, жестком и неудобном, и теперь встала у подоконника, опершись о него спиной. Она недовольно смотрела на Дюфура, чей костюм, казалось, был ему на размер велик. Он сидел у письменного стола рядом с Недом Бейкером.

— У мышей сильные тела молодых животных, а ведь им уже пора быть при смерти. Как это возможно?

— Этого мы не знаем, — Дюфур беспомощно пожал плечами.

Зоя Перселл холодно взирала на обоих ученых.

— Насколько я понимаю вашу профессию, вы имеете дело с точными данными и сведениями. Пока же ваши сведения таковы: мышам была впрыснута порция генов с этой доселе неведомой Y-хромосомы, после чего мыши мафусаилова возраста мутировали в сильных, молодых попрыгунчиков. Верно?

Нед Бейкер кивнул:

— Если верно то, что нам рассказали.

Зоя Перселл нетерпеливо отмахнулась:

— Но дальше все так, как быть не может. Ибо до сих пор наука исходила из того, что хоть некоторые клетки — печени, например, или кишечника — в течение жизни то и дело обновляются, но мускулы и соединительные ткани — никогда. Верно? Несмотря на это, мыши заменили свои старые, изношенные, съежившиеся и ослабевшие мускулы на мышцы молодых животных.

Нед Бейкер снова неуверенно кивнул и только потом подкрепил кивок:

— Да. Если послушать Снайдера, то так оно и есть.

— Почему вы так осторожны, Бейкер? И вы, Дюфур, почему вы так сдержанны? Вы что, боитесь открытия, к которому вы, быть может, как раз причастны? Где же ваше научное честолюбие, готовность поверить в немыслимое?

— Это, кажется, немыслимо настолько, что я не смею ни надеяться, ни верить, — Дюфур в раздумьях покачал головой.

— Вы хотите сказать, почему это именно вам выпало стать соучастником открытия источника молодости? Ведь именно это вас занимает! А вовсе не факт сам по себе. Вы боитесь поверить, что можете стать тем человеком, которому дано такое пережить. Верно?

Жак Дюфур пожал плечами:

— Да, пожалуй, это так.

— Но почему? А если бы так считал Коперник, сделал бы он свое открытие? Или Крик и Уотсон, когда описывали модель ДНК? Я-то тут действительно никто, я не ученый, но на вашем месте я бы шла напролом, разматывая нить, которую мы держим в руках, и потом с гордостью поведала миру, кто разгадал тайну старения.

Зоя Перселл невольно подумала об Эндрю Фолсоме, потратившем сотни миллионов на патенты, чтобы изучить именно эту мечту человечества, и про себя рассмеялась. Потом снова повернулась к Дюфуру:

— Объясните мне еще раз, что вы на сегодняшний день узнали об этой хромосоме.

— Мы еще далеко не со всеми анализами управились. Только начали идентифицировать гены. Когда это удастся, нам еще придется разобраться, как эти гены взаимодействуют. А после этого будем выяснять, влияют ли эти гены — и если влияют, то как и почему — на другие области ДНК и управляют ли ими. Я думаю, пройдут годы, прежде чем мы поймем эти взаимосвязи.

— Но не думаете же вы, что все это время я буду здесь сидеть в ожидании результатов? — съязвила Зоя Перселл. — Неведомая хромосома, ДНК которой превращает дряхлых мышей в резвый молодняк. Вывод из этого, как ни крути, однозначный! Что говорят результаты вскрытия мыши?

Дюфур сглотнул, потом тихо приступил к объяснению:

— В ядрах клеток и митохондриях обнаружено повышенное количество энзима каталазы. Митохондрии — это электростанции клеток, они преобразуют энергию в аденозинтрифосфат. Но при этом они производят и отходы: свободные радикалы кислорода и агрессивные оксиданты — такие, как перекись водорода. Повышенная доля каталазы означает, что радикальная молекула перекиси водорода обезврежена. Отходы, которые вредят клеткам при обмене веществ, то есть вызывают их старение, побеждены.

— Это что-то новое?

— Факт тот, что опыты с энзимом каталазой у мышей уже производились и были успешными. Время жизни животных может удлиниться таким образом более чем на двадцать процентов. Ново то, что здесь энзим активирован явно через хромосому в якобы естественном процессе.

— И о чем вам это говорит?

— Первые предположения доходят до того, что Y-хромосома имеет гены, которые управляют протеинами в митохондриях. С новым анализом мы узнаем больше.

Зоя Перселл сверлила обоих ученых взглядом.

«Трусы, — думала она. — Ну и пусть!» Она, по крайней мере, полна решимости воспользоваться этим неповторимым шансом. Но для этого ей все же придется принудить этих малодушных к тому, для чего они явно еще не созрели.