Василий Дорогокупля - Вперед и вниз

— Почему так?

— Потому что по именам их зовут только члены семьи, по имени-отчеству — только подчиненные или совсем чужие люди, а все остальные знают их как Швеллера, — он мотнул головой в сторону толстого атлета, — и Женьшеня.

— Валяй, нам так привычнее, — сказал Евгений (то есть Женьшень) вполне дружелюбно, так что Алтынов усомнился: а может, тот вовсе и не имел злого умысла, пуская в ход свою клешню?

— Только ты в другой раз, пожалуйста, здоровайся со мной одним пальцем, — попросил он. — Максимум двумя. Я не обижусь.

Никита и Швеллер понимающе хмыкнули.

— Не бери в голову. Это он от избытка чувств, — сказал Никита. — Больше не будет.

В этот момент Светик, которую, видимо, утомила затянувшаяся процедура знакомства, вдруг перестала стыдиться и во весь голос подхватила доносившуюся из машины песню.

— Ура! — закричали поклонники ее таланта. — Отныне соловьям здесь делать нечего — вакансия занята. Пьем за Светку, господа! За победу над стыдливостью!

— Чего у меня не отнимешь, так это отсутствие слуха, — с неожиданной запальчивостью сказала Светик.

— Отсутствие вообще очень трудно отнять, — дипломатично согласился Алтынов.

Они открыли по банке пива, и тут уж гость оказался на высоте: свою банку он выпил залпом, ни разу не переведя дух.

— Да ты, братец, не с бодуна ли будешь? — со снисходительным участием поинтересовался Швеллер.

— Прямиком оттуда. Вчера опять не рассчитал силы.

— Это правильно, это надо, — Швеллер одобрительно покачал верхней часть туловища (движения отдельно головой ему удавались плохо). — Настоящие люди пьют для души, а не для организма. Если у тебя, скажем, душа богатырская, а организм того, дохловат, пусть он и страдает, а душа все равно должна принять свою норму. А иначе зачем вообще пить?

— Хуже то, что я не просто перебрал, а еще и посеял где-то в этих местах свою сумку. Сейчас вот ищу.

— В сумке было что-нибудь ценное?

— Для кого как, — Алтынов замялся и взглянул на Никиту.

— Валяй, какие там секреты…

— Два лазерных прицела, с завода вынес на продажу. Зарплату не дают, а кормиться чем-то надо.

— Когда я там еще работал, украсть было трудно, — заметил Никита. — Сплошной учет и контроль.

— Сейчас проще. Контролерам тоже не платят.

— Весело живете.

— Так вот и живем: глаза не боятся, руки бездельничают, ноги протягиваются помаленьку.

— Черт возьми, до чего ты дошел! А ведь был когда-то умнее меня.

— Я, возможно, и сейчас еще умнее, — предположил Алтынов, — только на свой лад. От ума и горе.

— Если найдешь прицелы, я у тебя их куплю, — сказал Женьшень. — В хозяйстве пригодятся. Тем более в нашем.

— А что у вас за хозяйство? — Алтынов допил вторую банку и облегченно перевел дух.

— Охранная фирма.

— Никак не домесишь афганскую грязь? — обернулся Алтынов к Никите. — Не надоели железки?

— Да нет, у меня совсем другое дело — торговый профиль, закупочный фас. А это у Женьшеня. Фирма «Цербер» — охраняют неизвестно что от неизвестно кого за неизвестно какие бабки. Очень выгодно.

— Представляю.

— Тогда иди к нам, — сказал Женьшень. — У нас почти все афганцы. Ты, как я понял, тоже?

— Я все это удачно забыл. Да и какой сейчас из меня охранник. Ветром качает.

Пока трое вели разговор, скучавшая Светик настойчиво добивалась внимания полусонного Швеллера. В конце концов тот оживился, произнес нечто смутно похожее на комплимент, начал поглаживать отдельные части тела соседки, а после громко засопел и, отбросив условности, предложил пойти с ним в машину и заняться более серьезным делом.

— Еще чего! — возмутился Никита. — Трахать мою личную секретаршу у меня на глазах, да еще в моей же машине! Ты, Швеллер, совсем уже оборзел!

— Тогда мотаем отсюда, — сказал оборзевший Швеллер. — Пиво кончается, а тебе давно пора в зоопарк.

— Чуть не забыл! — Никита взглянул на часы. — Все. Двигаем. Вас троих я заброшу в офис, а Саша поедет со мной — нам еще надо поговорить.

— Старый друг лучше новых двух, — буркнул Швеллер, поднимаясь и небрежно стряхивая травинки, приставшие к его почти белым штанам.

Они забрались в машину, задним ходом выкатили в переулок и на большой скорости проехали несколько кварталов, после чего Швеллер, Женьшень и Светик, прокричав что-то непонятное и не особенно важное (музыка продолжала греметь), высадились перед домом, в котором находился офис Панужаева — такова была фамилия Никиты.

Магнитофонная запись кончилась, когда они отъезжали от офиса; никто не стал менять кассету, и некоторое время оба привыкали к относительной тишине. Машина меж тем мчалась почти все время по трамвайным путям, уворачиваясь то от встречных, то от попутных трамваев, а чаще всего от таких же новых русских, самым русским из качеств которых оставалась любовь к быстрой езде.

— Сплошное мучение ездить по Ебургу, — посетовал Никита. — Такого бардака, как у нас, я не встречал нигде. В Москве и то спокойнее, а в Европе одна проблема: чтоб не уснуть за рулем.

— Часто там бываешь?

— Нечасто, но случается. Эту тачку сам пригнал из Германии год назад. На обратном пути в Польше чуть ее не лишился — свои же гады напали, русские. Хорошо, я с ребятами был, вместе отбились. А у тебя какая тачка?

— Никакой. В том числе и садовой, обходимся носилками.

— Как? Даже машины нет?

Слово «даже» развеселило Алтынова.

— Я не настолько беден, чтобы покупать дорогие вещи, — сказал он (перефразировка расхожих выражений была его давней привычкой) и тут же сменил тему. — Ты лучше скажи, зачем это мы едем в зоопарк.

— Дочку забрать — она там с одним из моих людей. Ни я, ни жена уже видеть не можем этот зоопарк, а Ленка таскается туда каждый месяц, по именам всех зверей знает. Зоологом будет, наверное. А может, и не будет. Сегодня послал с ней сотрудника: чем торчать без толку в офисе, пусть поглядит на живую природу, кругозор свой расширит, ему это на пользу. А ты помнишь Ленку?

— Смутно. Лет семь или восемь прошло.

— Это ох какой не подарок, скоро убедишься.

— Сколько уже ей?

— Скоро тринадцать. А у тебя?

— Сын. Маленький совсем… Смотри, опять на красный пролетел. Штрафы часто платить приходится?

— Не без этого. И прав уже лишали, пришлось срочно новые делать, — он резко свернул с переполненной машинами дороги в сравнительно тихий переулок и вскоре затормозил перед входом в зоопарк.

— Порядок, успели. Вон стоит Ромкина «восьмерка», а их пока не видно. Давай по баночке.

Они открыли пиво и закурили. Никита включил кондиционер и начал перебирать кассеты.

— Не надо музыки, — сказал Алтынов. — Тем более такой.

— У меня есть и приличная. Стинг, Дилан, ЭЛО, а вот битловские записи, которых не было ни на одной старой пластинке.