Боб Моррис - Багамарама

— Бедняга. За последние две недели он убегает из дома уже шестой, а то и седьмой раз.

— Что ж, возраст.

— Ничего подобного. Это из-за дочери: все жилы из него вытянула.

— Бирма?

— Да. Вы знакомы?

— Нет, Кларисса Персиваль обмолвилась о ней, а в остальном…

— Зак, ты что, с луны свалился? — Тут Крисси опомнилась и сказала: — Извини, я не то имела в виду.

— Ладно, без обид.

— Я хотела сказать, что Бирма Дауни… как бы помягче выразиться… в общем, подмоченная у нее репутация. Неужели ты совсем-совсем не в курсе? — чирикала хозяюшка. — Хотя, наверное, у меня к таким вещам повышенный интерес и не все к сплетням прислушиваются.

С тех пор как Крисси Хайнман приехала на остров, она превратилась в истую англофилку. Перечитывает все лондонские газеты, до мелочей знает особенности королевской жизни и титулованных особ, кое-кто из которых обзавелся, кстати, особнячком на здешних берегах.

— Бирма была поздним ребенком, долгожданным и притом единственным. Родилась она, если не путаю, от четвертой жены, леди Паулы, которая вскоре погибла. Бедненькая, разбилась над Кенией в самолете. Лорд Дауни — умница и милашка, но он всегда был поборником либерального воспитания. Думаю, папаша ни разу голоса на чадо не поднял. Этим многое объясняется.

— Что, например?

— Знаешь, Захари, если тебе будет не жалко потратить целую ночь, слушая рассказы, ты и десятой части всех ее подвигов не услышишь. Одно время Бирма работала на подиуме. Ну и, соответственно, вкусила всего, что к этому прилагается: секс, наркотики — только и ублажайся. Каталась как сыр в масле, ни в чем себе не отказывала. Да что там, она всегда балованным ребенком была.

— А может, у нее комплекс мальчика по имени Сью?

— Это как?

— Ну представь, каково тебе было бы называться Бирмой?

— Хм, не знаю. Экзотичное имя. Одно время мода такая ходила среди английских джентльменов — нарекать отпрысков в честь тех мест, где они всеми силами укрепляли могущество империи. Скажем, дочерей называли на манер селения, где шли боевые действия, или стояли лагерем подразделения, или кто-то из аристократов владел каучуковой плантацией.

— А в честь чего тогда называли сыновей?

— Ну как же, в честь себя любимых. Сплошные Найджелы, Филлипы и Джоны. А с девчонками — смехота. Я лично слышала про три Индии, двух Китаек и одну Рангун.

— Шутишь?

— Какое там. Рангун даже Азиаточкой между собой все звали.

— Да здравствует Британия.

— Пару лет назад у Бирмы Дауни закрутился романчик с Сейлой Эштон.

— Поясни-ка, а то я не в курсе дела.

— Ну, в то время Сейла Эштон была женой английского министра финансов, — сказала Крисси. — Да у него и самого рыльце в пушку: тискал мальчиков-хористов — только держись. Такие слухи о нем ходили…

— То есть Бирма Дауни — лесбиянка?

— Вполне возможно. — Собеседница умолкла, пригубила шампанского. — Хотя у нее были громкие романы и с противоположным полом. Как видно, ей без разницы.

— Что ж, истинно английский подход.

— «Санди телеграф» раструбила на всю округу сальные подробности ее встреч с Сейлой Эштон, и очень скоро Бирма засветилась на обложке «Тэтлера». Представь картину: этакая голая девица, обмотанная английским флагом, стоит на крыльце правительственной резиденции на Даунинг-стрит. Вы с Барбарой нашу знаменитость в прошлый раз не застали — поверь, таких не забывают. Любительница щеголять по пляжу в одних плавках. Совести ни на грамм.

— Кошмар.

— И не говори.

Я поймал взгляд мистера Пиндла и махнул рукой, чтобы он повторил заказ. Крисси тоже помотала пустым бокалом.

— Бирма постоянно в разъездах: отсюда во Флориду, из Флориды — сюда. Клубная девица. Все время привозила с собой друзей-подруг, так те по нескольку недель гостили в особняке Дауни. Тоже народ непростой, палец в рот не клади. Ну а после — эта авария.

— Бирма попала в аварию?

— Да, насколько я в курсе, в Форт-Лодердейле. Столкнулись две машины. Месяца полтора назад или около того. Толком ничего не известно, зато «Айленд войс» посвятил этой теме передовицу. Как Бирма побилась! Сплошные переломы, рваные раны, даже с кадыком что-то неладно. Голос потеряла, сможет теперь говорить или нет — одному Богу известно. Бедняжка прикована к инвалидному креслу. Пластические хирурги ее буквально по кускам собирали — собрали да и домой отправили на поправку.

— Понятно теперь, почему лорд Дауни сам не свой.

— Знаешь, это не единственная причина. Слухи ходят, будто бы нелады у них с дочерью — мол, ни видеть, ни слышать родителя не желает. Он в дверь — она за порог.

В восемь часов молоденькая официантка в накрахмаленном белом халате со светло-голубым воротничком вышла к дверям бара и позвонила в латунный колокольчик: сигнал к ужину. Гости переходили в столовую и рассаживались.

— Пойдем, — сказала Крисси. — Сегодня будете сидеть за нашим столиком.

— Знаешь, если ты не против…

Она остановилась и с улыбкой сказала:

— Ой, прости, Захари. Совсем голова не варит: вы же наверняка страшно друг по другу соскучились. Ладно, покалякайте между собой, а потом милости просим к нам.

Я кивнул.

— Что я вижу! Да ты влюблен как мальчишка. Замечательно, просто здорово. — Крисси чмокнула меня в щеку. — Я только никак в толк не возьму, отчего она так задерживается. Наверное, застряли в «Багамских песках». Отсняли материал и в честь такого случая, как водится, заскочили в бар пропустить по стаканчику. Хочешь, я позвоню, разузнаю?

Я отказался. Решил подождать Барбару в гостиной, а если она не придет, в коттедж наведаюсь. Мистер Пиндл принес напитки, и Крисси отчалила в столовую, где ее дожидался возлюбленный муж. Устроившись в кресле, я принялся листать журналы, быстро выцедив за таким занятием «Барбанкур», — не слишком осмотрительный шаг.

В столовой витали восхитительные ароматы. На двери было вывешено вечернее меню, и я решил на него взглянуть. Печеная рыба-люциан с кускусом, [10] Арабское блюдо из крупы, баранины и овощей. копченая утиная грудка в арахисовом соусе с картофелем, телячьи отбивные на гриле и овощной пирог. Непременно попробую всего понемножку — здешнего шеф-повара обижать рискованно.

Мистер Пиндл покинул бар, так что я решил угоститься ромом без вмешательства любезного старика. Выискал в списке клиентов свою фамилию и поставил еще одну галочку в колонке «ассортимент». Таким образом, получилось четыре рома — причем крепких. И на пустой желудок. Эх, все-таки набрался, и довольно скоро это дало о себе знать: меня шатало, качало, накатила беспечная веселость, а потом упадническое настроение.

К чертям собачьим…

Трясло и дергало, я был утомлен и легко раздражался. Выйдя из корпуса, направился к коттеджу. Никто сюда не наведывался, все было так, как я и оставил уходя. Осушив остатки «Барбанкура», я снарядился в «Багамские пески».