Сиссель-Йо Газан - Перо динозавра

— Какие слухи? — невинно спросила Анна.

— Говорят, что в нем было полно паразитов, личиночная стадия свиного цепня. Что в его тканях сидело несколько тысяч личинок и они-то и привели к коллапсу, — Элизабет испуганно посмотрела на Анну.

Анна вздохнула. Должна ли она это подтверждать?

— Перестаньте слушать сплетни, — сказала она наконец и ласково положила руку на плечо Элизабет. Элизабет кивнула. Ну да, тоже верно.

Анна пошла дальше по коридору. Надо найти главного зануду датской полиции. Что, черт побери, такого тайного в этих паразитах?

Анна почувствовала, что проголодалась, открыла ящик Йоханнеса и нашла упаковку печенья. Печенье оказалось размякшим и сахаристым, но она съела все. Потом выпила стакан воды, включила компьютер, проверила почту, в двенадцатый раз вычитала корректуру выводов в своем дипломе, погрызла ноготь, почесала голову, и когда совсем исчерпала запас оправданий, позвонила в Оденсе Улле Бодельсен.

Трубку подняли после пятого гудка, когда Анна уже собиралась нажать на отбой.

— Да?

— Меня зовут Анна, — сказала она, чувствуя, как стучит сердце.

— Добрый день, — голос звучал вежливо.

— Это может показаться немного странным, — поспешила сказать Анна, — но я ищу женщину, которая работала патронажной сестрой под Оденсе примерно двадцать восемь — двадцать девять лет назад. Ее звали Улла Бодельсен, и… ммм… я нашла ваш номер в Интернете.

Голос в трубке рассмеялся:

— Господи ты боже мой, подумать только, что мой номер есть в Интернете. Я совершенно ни в чем таком не разбираюсь. Я сейчас на пенсии, но я действительно проработала там патронажной сестрой больше тридцати пяти лет. Чем я могу вам помочь?

Вопрос сам по себе был вполне обычным, только из-за того, что Анна так нервничала, ей казалось, что все это звучит так странно. Отец и дочь. Йенс и Анна Белла. Мама лежала в больнице из-за проблем со спиной, поэтому отец и ребенок жили одни. Она их не помнит?

— Хм. Это нелегко, — она снова рассмеялась, потом задумалась. — Я должна бы такое помнить, тогда не так много отцов сидело с детьми, в основном матери. Хотя в начале семидесятых такое все-таки встречалось. Пока еще было равенство, — сухо сказала она. — Анна Белла. Не самое обычное имя. Вас назвали в честь кого-то?

— В честь яблока, я думаю, — сказала Анна.

— Хмм, нет, мне это ни о чем не говорит.

У Анны упало сердце.

— Ага, — разочарованно сказала она.

— Где вы жили тогда? Иногда география помогает сдвинуть память с места.

— В Брендерупе, под Оденсе. Хёрмарксвай, — ответила Анна.

В трубке помолчали.

— Да-да, все правильно. Я много раз туда приходила. Все эти хиппи-коммуны. Там все время рождались дети, — она снова засмеялась. — Но нет, к сожалению, вряд ли могу вам чем-то помочь.

— Но это же наверняка были вы, — упрямо сказала Анна. — Мы жили в том районе, ваша фамилия написана в моей детской книжке. Это наверняка были вы. Я просто хотела спросить кое о чем из тех времен, спросить, почему мои родители…

Улла Бодельсен ее перебила:

— Послушайте, вот теперь вдруг я его вспомнила. Отца. Его, кажется, звали Йенс. Он был журналист, да, или что-то в этом роде, правда?

— Да! — воскликнула Анна. — Да, это он!

— Несчастный, он тогда просто разрывался на части, пытаясь одновременно работать и сидеть дома с ребенком. У него, конечно, ничего не получалось, жена лежала в больнице, и он в конце концов уволился. Дом был похож бог знает на что, он сходил с ума оттого, что слишком мало спит и слишком много работает, так что я поддерживала его в этом решении. Мы хорошо общались, но потом он вдруг позвонил и сказал, что помощь ему больше не нужна. Я так и не узнала, что случилось. Я звонила еще пару раз, но он настаивал на своем. Теперь, кажется, я вспоминаю и ребенка. Очень милая малышка. Такая темненькая… Вот это я разговорилась! — рассмеялась она. — Вот что бывает, когда старикам позволяют смаковать прошлое.

Анна была сбита с толку.

— Ребенок, — сказала она тихо. — Это ведь была я.

В трубке замолчали.

— Нет, этого не может быть. Этого ребенка звали Сара. Это совершенно точно. Мою маму звали Сара, и я всегда знала в молодости, что, если у меня когда-нибудь будет дочь, я назову ее Сарой. Поэтому я всегда обращала внимание, если встречала ребенка с таким именем. Сара.

Анна Белла была ошеломлена:

— То есть вам вообще совершенно ни о чем не говорит имя Анна Белла?

— Нет, — уверенно сказал голос.

Анне хотелось закричать. Этого не может быть. Мужчина, о котором рассказывала Улла, был Йенс, она прекрасно это знала. Брендеруп. Коммуны, отсутствие Сесилье, Йенс, который вынужден был со всем справляться в одиночку, это точно они. Ее жизнь, ее детство. Никакой Сары там не было. Улла Бодельсен наверняка что-то путает.

— Можно я зайду к вам? — отчаянно спросила Анна.

— Ну, девочка, — сказала Улла Бодельсен. — Даже если я когда-то была той патронажной сестрой, которая к вам приходила, я не узнаю вас почти тридцать лет спустя. Вы же взрослая теперь, а не такое вот крошечное яйцо.

— Да, — ответила Анна, — я прекрасно понимаю. Но, может, вы узнаете мою дочь.

В трубке молчали.

— Заходите, конечно, — сказала она потом.

— Можно прямо завтра?

— Завтра у нас… пятница? Да, хорошо, можно завтра.

Анна положила трубку и почувствовала, что дрожит всем телом.

Черт побери, кто такая Сара?

Следующие полчаса она просто убивала время за компьютером. Искала какую-то информацию, собиралась сделать приглашения на свою защиту — но кого ей было приглашать? Потом она решила найти Карен в адресной книге. Она периодически проделывала это на протяжении многих последних лет, и каждый раз на экране высвечивалось имя Карен и адрес в Оденсе. В этот раз Анна удивленно уставилась на экран. Карен переехала в Копенгаген и жила в районе Нордвест, недалеко от Флорсгаде и совсем рядом с университетом. Вёлундсгаде, 21, третий этаж, квартира налево. Это наверняка она, Карен Май Дюр, больше никого нет с таким именем. Анна долго сидела и смотрела на ее номер. Крутилась на стуле, косилась на компьютер Йоханнеса, из которого до сих пор был вынут жесткий диск, и на страшный беспорядок на его письменном столе. Ее ужасно удивляло, что он не ответил на ее sms про жесткий диск. Если бы кто-то забрал без спросу жесткий диск из ее компьютера, она бы взвилась до небес. Она снова написала ему сообщение: «Не пора тебе выйти из этой зимней спячки?»

Никакой реакции. Вот черт. Она позвонила, но сразу же включился автоответчик. Анна разозлилась и принялась рыться в его ящиках. Беспорядок везде. Бумаги, записки, книги. Она не искала что-то определенное, поэтому ничего не нашла.

Было почти два часа. Анна выключила свой компьютер и собралась уходить. Ей нужно поговорить с Йоханнесом. Он же сам сказал, что они не в ссоре, так что ничто не мешает им поговорить. Они не могут просто продолжать молчать. Перед уходом Анна вспомнила об украшении и отыскала белую коробочку. Подумать только, Хелланд купил ей подарок. Никогда раньше мужчины не дарили ей украшений. И это ведь явно не масс-маркет — потому что кто, кроме нее, понял бы значение яйца и пера? Хелланд наверняка сделал это для нее на заказ. Анна надела цепочку на шею, вышла в коридор и сказала, проходя мимо кабинета Хелланда: