Сиссель-Йо Газан - Перо динозавра

Собравшись с силами, она пошла в гостиную за Лили.

— Ужинать, Лили, — сказала она, посылая главному зануде датской полиции острый взгляд. Его, черт бы его побрал, она на ужин не приглашала. Он наверняка, освободившись, поедет домой, к своей жене, у которой стрижка лесенкой, белые зубы и золотистая кожа, они обнимутся на диване из магазина «Болиа», и он подумает о том, как же он счастлив с Пернилле, или Санне, или как там ее могут звать, обязательно как-то гармонично и очень, очень политкорректно. Но сейчас, прежде чем освободиться, он играет тут в социального Робин Гуда и таращится на нее, бедняжку Анну, своими темно-карими глазами. Да еще веснушки эти! Мог бы, по крайней мере, в рабочее время оставлять их в своем шкафчике, веснушки — это чистое издевательство над всеми бомжами, уголовниками и Анной. Она его ненавидела.

Когда Лили заснула, Анна вышла в гостиную и нашла главного зануду датской полиции на стуле у окна рассматривающим Рантцаусгаде.

— На улице темно и холодно, — утвердительно сказал он, когда она вошла в комнату.

— Да что вы говорите!

Главный зануда датской полиции медленно отвернулся от окна и взглянул на Анну, которая уселась в дальнем углу дивана.

— Почему вы такая злая? — спросил он.

Анна взглянула на него. Ее одежда все еще пахла Лили, уложить малышку оказалось непросто, и когда она наконец заснула, Анна какое-то время сидела на полу, разглядывая ее. Потом она поднялась и вышла в коридор, чувствуя вдруг внезапную радость оттого, что он где-то там, что она не одна.

— Я такая злая, что могу убить, — тихо сказала она, и посмотрела сначала на свои руки, а потом на него.

Сёрен оперся локтями на колени и мягко взглянул на Анну:

— Йоханнес мертв. Но, я думаю, вы и сами догадались. Его убили. — Анна смотрела на него пустым взглядом. — Анна, это вы его убили? — спросил Сёрен, проникновенно глядя на нее.

— Да, конечно я. Как же я могу допустить, чтобы у меня остался хоть один друг на этом свете, — ответила она без выражения.

— Это значит — нет? — спросил он.

— Да. Это значит — нет. — По ее щекам покатились слезы, она вытирала их резкими движениями. — Что случилось? — спросила она. — Кто это сделал?

Сёрен покачал головой, как будто взвешивая, что он может и чего не может сказать, и в конце концов показалось, что он сдался. Сидеть в гостиной женщины, проходящей свидетелем по расследуемому делу, после окончания рабочего дня, само по себе было настолько за пределами допустимого, подумала Анна, что он вполне может идти до конца.

— Я не знаю, — ответил он. — Его убили в собственной квартире, это все, что я знаю. Это случилось уже сутки назад, и…

Анна вытаращила глаза.

— Да, но этого не может быть, — ликующе воскликнула она, как будто это значило, что Йоханнес все-таки жив. — Я получила от него сообщение на телефон сегодня утром. — Она поднялась и пошла за сумкой.

— Вот, смотрите сами, — сказала она, бросая Сёрену телефон с открытым сообщением.

Он долго разглядывал экран и проматывал сообщение вниз, наверняка чтобы проверить точное время и дату получения.

— Что это значит? — спросила Анна.

Сёрен не отвечал и смотрел перед собой, казалось, что у него в голове происходит какая-то оживленная работа. Спустя некоторое время он поднял на нее потемневший взгляд:

— Вам написал убийца.

Анна смотрела на него, ничего не понимая.

— Мы как раз нигде не могли найти его телефон, — продолжил Сёрен. — Убийца, судя по всему, унес его, и, чтобы выиграть время, ответил на ваше сообщение и наверняка на чьи-то еще. Чтобы никто ничего не заподозрил, — сказал Сёрен, глядя на Анну. — Йоханнеса убили несколькими ударами в затылок, это не очень-то приятное зрелище, кровь повсюду, — продолжал он, по-прежнему пристально ее рассматривая. Он отмечал, как она шевелила ногой, а когда она поеживалась, он странно морщил лицо. Это было неприятно, и ей вдруг стало страшно.

— Послушайте, разве это все не противозаконно? — внезапно спросила она. — Разве вы не ведете себя непрофессионально? Стоите ждете меня в супермаркете, делаете вид, как будто случайно туда зашли за чем-то, хотя на самом деле вы за мной следили. Это же издевательство.

Сёрен резко поднялся и сел на диван рядом с Анной.

— Эй, — сказала она разъяренно и поднялась, но Сёрен силой усадил ее обратно, потом крепко взял за плечи и тихо сказал: — Я ужасно от вас устал, Анна Белла. — У него была железная хватка. — Я устал оттого, что вы отказываетесь сотрудничать. Я работаю полицейским уже много лет, и у меня никогда не было дела, в котором было бы так трудно разобраться, поэтому последнее, что мне сейчас нужно, это строптивый свидетель, который бог знает почему ведет себя так, как будто полиция вообще и я в частности созданы исключительно для того, чтобы ему мешать. Я понимаю, что для вас все это непросто, Анна. Правда. Маленький ребенок, диплом, который требует много времени, и теперь две совершенно шокирующие смерти. Я понимаю, что вы можете бояться, или злиться, или выходить из себя. Но я не понимаю, почему вы так злитесь на меня. Если в этом болоте есть хоть кто-то, кто может считаться вашим другом, то это я, — он ослабил хватку, и Анна закричала:

— У меня два синяка теперь! Вы что, с ума сошли? Вы не имеете права поднимать на меня руку, вы непрофессиональное дерьмо.

Сёрен поднялся и подошел к окну.

— Ну так пожалуйтесь на меня прокурору, Анна. Поезжайте завтра утром в Беллахой и оставьте там жалобу. Вы, со своей стороны, противились сотрудничеству, кроме того, с технической точки зрения вы находитесь под подозрением. Это вы инфицировали Хелланда паразитами? Вот как вы даете выход своей злости? Становитесь настолько злой, что убиваете кого-то? А как насчет Йоханнеса? Вы и на него разозлились? Может быть, он откровенно сказал вам пару нелицеприятных вещей и вы пришли в ярость? Так все было? А как насчет Лили? Понаблюдав за вами со стороны, я должен бы поднять вопрос о том, чтобы у вас забрали ребенка. Вы психически неуравновешенны, это ясно как день, так что не исключено, что для девочки было бы лучше расти не с вами, а где-то в другом месте. Так что ради бога, Анна Белла. Просто подайте на меня жалобу, — произнося эту тираду, Сёрен смотрел ей прямо в глаза, закончив, он снова отвернулся к темному окну.

Сердце Анны билось со скоростью сто двадцать километров в час, и ей пришлось судорожно хватать ртом воздух. Он сказал ужасные вещи, он ее подозревает, он нажимал большим пальцем на самые воспаленные ее раны, но черт с ним. Она не хочет жить без Лили. Сёрен стоял и смотрел в темноту, и Анна заметила, что его правая рука дрожит.

— Хорошо, я помогу, — хрипло сказала она. — Я вам помогу.

Сёрен медленно развернулся и долго смотрел на нее, прежде чем кивнуть.