Александр Мазин - Паника

И Рохан тотчас узнал голос и вспомнил, откуда у него чувство безопасности. Оно было в слове, которое произнес этот голос там, в прошлом, за миг до того, как Рохана окутал зеленый туман. Это было слово «Брат!».

— Ты свободен! — произнес невидимый мужчина, и возможность управлять своими мускулами вернулась к Рохану. Его пальцы зарылись в песок, на который его положила нимфа.

— Сядь! — произнес голос.

Это были просто слова. Обычные слова, сказанные с американским акцентом. Рохан мог бы и не подчиниться, если бы захотел. И он остался лежать, только повернул голову, чтобы взглянуть на говорившего.

Зрелище было поразительное. В нескольких футах от него, скрестив ноги, на песке сидел человек. Да, Рохан мог считать его человеком. Потому что сидящий выглядел как человек. У него были вполне человеческие руки и ноги. И вполне человеческие черты лица. Такое лицо; могло быть у шестнадцатилетнего юноши. Очень красивого юноши! Нечеловеческим было только одно: салатного цвета сияние, распространявшееся вокруг его тела и озарявшее все вокруг. Не слишком яркое, но и достаточное, чтобы Рохан мог разглядеть каждую песчинку около своей руки.

Сидящий подложил под себя одну ногу, а другую вытянул вперед.

— Я подумал, — проговорил он ласковым, полным обертонов голосом, — тебе будет неуютно в темноте! Но если ты против…

— Нет, — сказал Рохан, садясь. — Я не против, я немного смущен… — Он неуверенно рассмеялся.

Излучающий сияние улыбнулся в ответ. У него было сложение Аполлона и нежное лицо юной девушки.

— Я хочу, чтобы ты чувствовал тебя легко! — произнес он. — Ты знаешь: я не причиню тебе зла! Но хочу, чтобы ты понял: теперь никто не причинит тебе зла!

— А мои друзья? — спросил Рохан.

Потом он с гордостью вспоминал об этом вопросе.

— Им будет хорошо! —« пообещал юноша. И ему невозможно было не верить.

— Ты можешь идти! — вдруг произнес сидящий, поворачивая голову.

Рохан проследил его взгляд: нимфа, та, что принесла его, все еще была здесь. И смотрела на Рохана. Уходить она явно не хотела.

Сияющий юноша поднял руку и произнес несколько слов на неизвестном Рохану языке. Девушка с ногами газели повернулась. Так стремительно, что Рохан вздрогнул: только что он видел ее лицо — и сразу спина, по (второй струятся светлые волосы. Миг —и ее не стало.

Словно растворилась в воздухе.

— Почему… — Рохан замялся.

— Почему я расположен к тебе? — угадал его вопрос сияющий юноша. — Потому что я тебя люблю!

Нельзя сказать, что это было ответом.

Улыбка юноши стала еще лучистее.

— Ты мой брат! — произнес он с нежностью. — Ты — моей крови, Рохан!

— Я? — Рохан едва не подпрыгнул на месте.

— Мой отец — Сэллери Дейн.

— О! — Рохану нечего было смазать.

Сияющий юноша терпеливо ждал, пока Рохан возьмет себя в руки.

«Чем-то он похож на принца Гаутаму! — возникла вдруг мысль в голове Рохана. — Только у него — светлые волосы! А отчего я решил, что у Гаутамы они были темными?»

Какой вздор лезет в голову!

— Где он? — спросил Рохан.

— Сэллери? Он — в мире Темной Луны. Умер.

— Отчего же он умер? — сказал Рохан без всякой задней мысли. Просто чтобы что-то сказать.

Сияющий юноша перестал улыбаться. Его лицо вдруг стало холодно —и бесстрастно.

— Мой отец оскорбил Госпожу! Госпожа не прощает! Никогда!

— Госпожу? — Рохан ощутил беспокойство.

— Госпожа! — произнес юноша ледяным голосом. — Ее зовут Матерью, Владычицей, ОНОЙ зовут ее Древние. Я зову ее Госпожой, потому что она обращается ко мне — Господин! У нее тысячи имен!

— А у тебя… есть имя?

— Есть! — В чарующий голос юноши вернулось тепло. — У меня много, имен, брат! Зови, если хочешь, — АНК. Когда я и ОНА были целым, АНК было моей частью имени. Тогда, — проговорил он мечтательно, — мир был другим. Весь мир, а не только этот крохотный остров. Может быть, теперь… — Кивком головы юноша оборвал себя. — Имя, — произнес он. — Древние зовут меня Тот. Тот-Кто-Властвует. Тот-Кто-Пришел.

— Древние — это… они? — Рохан кивнул головой в сторону темного зева коридора. — Эти твои девушки? С ногами газелей?

— Да. Ты радуешь меня! Да. Они — мои. Госпожа правит ими, их жизнью, смертью, но ты понял верно: они мои!

Рохан понял, что коснулся важной темы, но развить ее не решился.

—Они гипнотизируют голосом! — сказал он.

— То власть Госпожи! — ответил АНК с оттенком пренебрежения. — Эта власть — ничто в сравнении с моей властью!

«Да он тщеславен!» — удивился Рохан.

АНК тут же развеял эту идею:

— Говорю, чтобы ты знал: тебе нечего опасаться и брат! Их желания не совпадают с моими. Но они ничто! Для тебя! Только я властен над всем живым!

— Только — живым? — спросил Рохан. Он чувствовал силу АНКА. И испытывал что-то вроде ликования.

Тоже — чары? Или подсознание Рохана решило, что он и АНК — в одной команде?

— Не только!

В руке юноши появилась короткая палка толщиной с большой палец.

— Вот это, — произнес он, — есть у меня, чтобы властвовать над неживым!

— Жезл? — спросил Рохан, пытаясь определить, что это такое. Смахивало на выкрашенный темно-красным лаком кусок бамбукового стебля.

— Жезл? Нет! Моя свирель! Ей повинуется то, в чем нет истинной жизни!

— Свирель?

В сознании Рохана что-то щелкнуло.

— Ты… Пан? — ошеломленно проговорил он.

— У меня много имен! — Сияющий юноша погладил свирель длинными, тонкими пальцами. — Что удивило тебя?

— Мифы, — пробормотал Рохан. — Значит, это правда?

— Конечно, — с готовностью подтвердил АНК. — В мифах — всегда правда! Вот только какая? Жизнь творит историю, история создает миф, а миф создает жизнь!

— Так говорил наш дед! — и произнес еще что-то по-ирландски.

— Я не понимаю, — сказал Рохан. — Говори по-английски, у тебя неплохо получается! Хотя… неудивительно.

—Я из Древних! — сказал АНК. — Значит, могу говорить с каждым живым существом на его языке. Если пожелаю. Но в моей памяти — жизнь моего отца и, отчасти, моего деда, Рохана Дейна! Так что иногда моими устами говорит твой дядя, Сэллери! Это забавно, правда?

Рохан пожал плечами.

— В тебе мало веселья! — констатировал сияющий юноша. — Тебе не нравится это место, брат?

Рохан огляделся. До сих пор он обращал мало внимания на то, где оказался. И сейчас не нашел в этом месте ничего примечательного. Нечто вроде половинки от куриного яйца с песчаным полом и гладкими, даже глянцевыми стенами. Единственной «достопримечательностью» здесь был, безусловно, АНК.

— Идеальные формы, — произнес сияющий юноша. — Но если это тебя не радует, я могу… — Он поднес к губам свою бамбуковую свирель.

И призрачный купол озарился красками полярного сияния.

Зрелище было потрясающее. Будто над ними разверзся небесный свод.