Джон Катценбах - Аналитик

Усталый, далеко не уверенный, что он хоть чего-то достиг, Рики поплелся из кабинета в свою маленькую спальню. Это была простая комната с комодом и односпальной кроватью. Когда-то кровать здесь стояла двойная, с украшенным резьбой изголовьем, но после смерти жены он от нее отказался. Исчезли и красочные произведения искусства, которыми жена убрала спальню. Рики сохранил супружескую фотографию, сделанную лет пятнадцать назад около их сельского дома в Уэлфлите, однако большая часть примет прежнего присутствия здесь жены подверглась после ее кончины систематическому истреблению. На это ушло три года, последовавших после ее медленной, мучительной смерти.

Рики сбросил одежду, аккуратно сложил брюки, повесил на спинку стула синий блейзер и тяжело опустился на край кровати. В ящике ночного столика лежало снотворное. Рики проглотил таблетку, надеясь, что та быстро погрузит его в глубокий сон без сновидений.

Первая пациентка последнего предотпускного дня появилась ровно в семь утра. Сеанс, по мнению Рики, прошел неплохо. Ничего особенного, ничего драматичного. Но определенный, причем устойчивый прогресс был налицо. Когда он, легко кашлянув, пошевелился в кресле и сказал: «Ну что же, боюсь, на сегодня наше время истекло», молодая женщина, которая как раз описывала сомнительные способности своего нового любовника, вздохнула: «Ладно, посмотрим, может, за этот месяц он никуда не денется», что вызвало у Рики улыбку.

Да и весь этот день шел, казалось, обычным заведенным порядком. В полдень Рики вышел на привычную прогулку. Впрочем, ему не один раз пришлось подавить желание обернуться и посмотреть, не идет ли кто за ним следом. Возвратившись в квартиру, он вздохнул с облегчением.

Послеполуденные пациенты мало чем отличались от утренних. Кое-кто из них говорил о предстоящем отпуске с горечью: ничего другого Рики и не ожидал.

Без одной минуты пять Рики услышал троекратную погудку звонка. Он встал и подошел к двери. Мистер Циммерман не любил дожидаться в приемной. Он появлялся за несколько секунд до начала сеанса и рассчитывал, что его немедленно впустят в кабинет. Однажды в морозный зимний вечер Рики подглядел, как он расхаживает по тротуару перед домом, каждые несколько секунд гневно поглядывая на часы, словно норовя подстегнуть время. Рики каждый будний день распахивал дверь кабинета ровно в пять, позволяя разгневанному Циммерману проскочить вовнутрь, рухнуть на кушетку и без промедления приступить к ядовитому монологу, посвященному несправедливостям, которые сотворили с ним за истекший день. Вот и сегодня Рики, глубоко вздохнув, придал лицу по возможности непроницаемое выражение и открыл дверь.

Однако Роджера Циммермана в приемной не было.

Вместо него перед Рики стояла эффектная, великолепно сложенная женщина в длинном, черном, стянутом ремнем плаще и темных очках, которые она сразу сняла. Под очками оказались живые зеленые глаза, вперившиеся в Рики пронзительным взглядом. Рики дал бы ей немного меньше тридцати — возраст, в котором красота женщины достигает полного расцвета.

— Простите, — неуверенно сказал Рики, — но…

— О, — весело откликнулась женщина, тряхнув светлыми, доходившими ей до плеч волосами. — Циммерман сегодня не придет. Я вместо него.

— Но он…

— Он больше в вас не нуждается, — продолжала она. — Решил покончить с лечением — сегодня, ровно в два тридцать семь после полудня. Как ни странно, он принял это решение на станции подземки, той, что на Девяносто шестой улице, после очень короткой беседы с мистером Эр. — И она проскользнула мимо ошеломленного доктора в кабинет.

Рики молча последовал за ней и теперь наблюдал, как она осматривается по сторонам. Женщина подошла к книжным полкам, изучила корешки книг. Затем пришел черед кремового цвета стены, на которой висели его дипломы и забранная в дубовую рамку фотография великого человека — Фрейда. С неизменной сигарой в руке доктор Фрейд злобно взирал в объектив глубоко посаженными глазами. Женщина постучала по стеклу портрета длинными пальцами, ногти на которых были выкрашены в цвет пожарной машины.

— Занятно, каждый профессионал норовит украсить стену своего кабинета иконой. Любой грошовый политик непременно вешает портрет Линкольна или Вашингтона. А психоаналитик вроде вас, Рики, нуждается в изображении Святого Зигмунда. Наверное, это придает вашей деятельности оттенок легитимности, которая в противном случае могла бы вызвать сомнения.

Рики Старкс молча взялся за спинку кресла и передвинул его поближе к письменному столу. Затем обошел вокруг стола и жестом предложил женщине сесть.

— Что? — спросила она. — Прославленной кушеткой мне воспользоваться не позволят?

— Это было бы преждевременно, — холодно ответил Рики.

Он опять указал на кресло. Женщина снова пробежалась зелеными глазами по комнате, словно запоминая все, что в ней находится, и плюхнулась в кресло. Томно развалясь, она сунула руку в карман и вытащила пачку сигарет. Вынув одну, женщина щелкнула прозрачной газовой зажигалкой и задержала ее пламя в сантиметре от кончика сигареты.

— Как невежливо с моей стороны! Закурить не хотите, Рики?

Он покачал головой.

— Ну еще бы, разумеется, нет. Когда вы бросили? По-моему, году в семьдесят седьмом, если мистер Эр правильно меня информировал. Отважное решение. В те времена курение было такой популярной привычкой.

Она раскурила сигарету, глубоко затянулась и неторопливо выдохнула голубоватый дымок.

— Пепельницы не найдется? — спросила она.

Рики выдвинул ящик стола, извлек спрятанную там пепельницу и поставил ее на край столешницы.

Женщина немедленно смяла в ней сигарету.

— Вот так, — сказала она. — Вполне достаточно, чтобы получить пикантный дымный аромат, который напомнит нам о тех временах.

Подождав немного, Рики спросил:

— А почему мы должны вспоминать те времена?

Женщина откинула назад голову и разразилась долгим, резким смехом. Звук его казался таким же неуместным, как гогот в церкви. Потом смех утих, и она смерила Рики проницательным взглядом.

— Помнить важно все. Разве это не относится к каждому пациенту? Вы же не знаете, когда именно он скажет то, что позволит вам проникнуть в его мир, верно? Стало быть, вам всегда следует быть начеку. Всегда настороже. Я правильно описываю процесс, док?

Рики кивнул в ответ.

— Ладно, — отрывисто произнесла она. — Почему вы думаете, что мой сегодняшний визит чем-то отличается от любого другого? Впрочем, он отличается, причем сильно.

Рики помолчал секунду-другую, надеясь вывести ее из себя. Но она оставалась невозмутимой. Наконец он заговорил:

— Я нахожусь в невыгодном положении. Вы, похоже, знаете обо мне многое, а мне неизвестно даже ваше имя. Я хотел бы узнать, что вы имели в виду, говоря, будто мистер Циммерман покончил с лечением, и как вы связаны с человеком, которого именуете мистером Эр, — а это, полагаю, та же персона, которая прислала мне письмо с угрозами, подписав его именем Румпельштильцхен. И ответы на эти вопросы я хочу получить как можно быстрее.