Хосе Сомоса - Зигзаг

— Я сказал им неправду. Я хотел отправить их подальше, чтобы они занялись поисками на острове, отвлечь их. На самом деле ни Валенте, ни кого другого я в кинозале не видел.

Элиса уже догадывалась об этом, но ее все равно охватило уныние.

— Значит, нам известно ровно столько же, сколько раньше, — сказала она.

— По-моему, нет. — Бланес взглянул на нее. — По-моему, я уже знаю, почему Зигзаг нас убивает.

— Что?

— Мы с самого начала ошибались.

Глаза Бланеса блестели. Она хорошо знала это выражение лица — оно появлялось у ученых, которые на какой-то мимолетный миг приближались к истине.

— Это пришло мне в голову вскоре после того, как я увидел останки Жаклин… Когда солдаты отвели меня в столовую и мне удалось успокоиться настолько, чтобы думать, я вспомнил то, что видел в кинозале… То, что Зигзаг сделал с Жаклин… Зачем эта безмерная жестокость? Он не просто убивает нас, в нем есть ожесточение , выходящее за любые рамки, за пределы любого понимания… Зачем? До сих пор мы всегда говорили о каком-то сумасшедшем, о том, что Зигзаг — это скрытый психопат, затесавшийся между нами… «сатана», как говорила Жаклин. Но я задумался: не может ли быть какого-то научного объяснения этой непомерной дикости, этого нечеловеческого зверства… Я думал и так, и этак, и пришел вот к чему. Может, вам это покажется странным, но это самое вероятное объяснение.

Он присел на корточки и воспользовался мокрым песком вместо доски. Элиса и Виктор присели рядом с ним.

— Предположим, что в момент раздвоения человек, который раздваивается, находится в припадке ярости… Представим, что он кого-то бьет… Но даже этого не нужно — достаточно сильных агрессивных эмоций, возможно, обращенных на какую-то женщину… Если это так, при раздвоении он не мог избавиться от эмоций, не мог даже смягчить их. У него не было времени. В планковском времени ни один нейрон не может передать информацию своему соседу… Все остается так, как было , без изменений. Если раздвоившийся человек переживал прилив ярости, испытывал желание издеваться или унижать кого-то, двойник застывает в этом желании.

— Все равно, — возразил Виктор, — нужно быть каким-то ненормальным…

— Необязательно, Виктор. Вот тут мы как раз и ошибались. Ты только подумай: на чем основано наше представление о добре? Почему мы говорим о ком-то «хороший человек»? Любой может в какой-то момент желать чего-то ужасного, но в следующий момент он раскаивается. Однако для этого нужно время , хотя бы доли секунды… У Зигзага его не было. Он живет в одной-единственной струне, в крошечном отрезке времени, отделенном от общего хода событий… Если бы раздвоение произошло в следующую секунду, может быть, Зигзаг был бы ангелом, а не демоном…

— Давид, Зигзаг — чудовище, — тихо повторил Виктор.

— Да, чудовище, самое худшее на свете: самый обычный человек в отдельный момент своей жизни.

— Это абсурдно! — Виктор нервно рассмеялся. — Прости, но ты ошибаешься… Абсолютно!

— Мне тоже сложно в это поверить… — Элису гипотеза Бланеса поразила. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, но не могу поверить. Эти пытки и боль, которую он причиняет своим жертвам… Эта грязная «зачумленность» его присутствием… Эти… отвратительные кошмарные сны…

Бланес пристально смотрел на нее.

— Это желания любого человека в отдельном промежутке времени, Элиса.

Она задумалась. Думать о Зигзаге в таком свете она не могла. Все ее тело противилось мысли о том, что тот, кто причиняет ей такие муки, ее безжалостный палач, то существо, которое снится ей уже многие годы и на которое она едва решается взглянуть, может быть чем-то, кроме Абсолютного зла. Но в рассуждениях Бланеса она не видела ни малейшей неувязки.

— Нет, нет, нет… — настаивал Виктор. Капающий все реже мелкий дождик оставлял на его очках прозрачные точки. — Если то, что ты говоришь, правда, то этические решения, добро и зло — во что все это превращается? Просто в трансформацию сознания во времени? Значит, они не связаны с глубинной сущностью нашего «я»? — Виктор все больше повышал голос. Элиса встала, опасаясь, что солдаты их услышат, но вокруг, похоже, никого не было. — По твоей абсурдной идее, любой человек, лучший из всех людей, даже… даже… Иисус — может быть чудовищем в отдельно взятый момент времени!.. Ты понимаешь, что ты утверждаешь?.. Любой человек мог сделать то, что… что я видел в кинозале! То, что я видел , Давид… То, что мы с тобой видели, то, что он сделал с этой несчастной женщиной… — Его лицо превратилось в гримасу ужаса и отвращения. Он снял очки и провел по лицу рукой. — Я признаю, что ты гений, — добавил он уже спокойнее, — но твоя сфера деятельности — физика… Давид, добро и зло не зависят от хода времени. Они отпечатаны в нашем сердце, в нашей душе. У всех у нас есть какие-то порывы, желания, искушения… Одни их контролируют, а другие поддаются — в этом суть религиозных верований.

— Виктор, — перебил его Бланес, — я хочу сказать, что это мог быть любой человек. Это мог быть я. Раньше я так не думал. Где-то в душе я всегда думал, что могу исключить себя из лотереи с Зигзагом, потому что я хорошо знаю, каков я в душе, или мне кажется, что знаю… Сейчас я думаю, что никого нельзя исключить. В этой лотерее принимает участие все человечество.

— И все же, — заговорила Элиса, — мы должны узнать, кто это. Если это не Жаклин, у него есть еще двадцать четыре часа, чтобы совершить новое нападение…

— Ты права, самое главное сейчас — задержать Зигзага, — согласился Бланес. — Мы должны посмотреть обработанное изображение.

— Я могу попробовать сделать это сейчас, — предложила она.

— Не знаю, подходящий ли сейчас момент…

— Подходящий, — сказал Виктор. — Пока меня вели по корпусу, я видел, что на станции осталось только двое солдат, которые спят в лаборатории Зильберга, и один дежурит у комнаты, где заперли Картера. — Он обернулся к Элисе. — Если ты войдешь через первый корпус, то сможешь пробраться в зал управления незамеченной…

Я попробую, сказала Элиса. Изображение уже должно быть четким.

— Я с тобой, — вызвался Виктор.

Они посмотрели на Бланеса, тот кивнул.

— Хорошо, я буду дежурить в кухне на случай возвращения Гаррисона и его людей. Нам нужно действовать быстро. Когда мы узнаем, кто такой Зигзаг… мы уничтожим все данные, чтобы «Игл Груп» никогда не узнала о случившемся.

Она кивнула, зная, что он имеет в виду. Мы уничтожим все, включая того из нас, кто окажется Зигзагом.

Они разделились там же, и Бланес порывисто обнял ее. Потом немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, и проговорил:

— Элиса, Зигзаг — это просто ошибка, я в этом уверен. Ошибка на бумаге, а никакое не злобное чудовище. — Тут он улыбнулся, и его голос прозвучал, как голос преподавателя, которым она когда-то так восхищалась: — Иди и исправь наконец эту дурацкую ошибку.