Хосе Сомоса - Зигзаг

— Эй, послушайте… Опустите пистолет и дайте мне сказать…

— Я — твоя смерть, Картер.

— Послушайте… «Юргенс» — это кодовое слово… — Картер всеми силами старался не торопиться, выговаривать каждое слово предельно ясно и спокойно. — Господи, вы что, не помните? «Юргенс» — это кодовое слово, которое мы используем в «Игл Груп», чтобы сказать, что какую-то проблему нужно решить любыми средствами… Это не человек, Гаррисон, это кодовое слово!..

Но исказившая лицо Гаррисона ужасная гримаса показала Картеру, что его не слышат. Это уже не Гаррисон — это какое-то порождение Зигзага.

— Ты что, меня не видишь? — прорычал Гаррисон этим чужим голосом. — Смотри мне в глаза, Картер!.. Смотри мне в глаза!..

И он выстрелил.

54 секунды

Виктор торопливо говорил у нее за спиной:

— Это какая-то сцена из прошлого… В изображении есть… признаки открытия временных струн, правда же?

Перед ними было какое-то место на природе, но явно не Нью-Нельсон. Справа, похоже, текла небольшая река. Наверху, на камнях, у подножия дерева, но не в его тени, было три маленьких белых силуэта, а внизу — один большой и темный. Несмотря на погрешности из-за планковского времени, Элиса узнала в большой фигуре плотного мужчину, который стоял на берегу речушки. В руке у него было что-то непонятное (шляпа? кепка?), а рядом с ним на траве лежали длинная палка и какая-то корзина, которые навели ее на мысль о принадлежностях для рыбалки.

Другие три фигуры были разные по комплекции и размеру. Элиса направила на них зум и увеличила изображение еще на тридцать процентов.

Судя по волосам одной из фигур — черным и длинным, — это могла быть девочка. Девочка и один из мальчиков были однотонного коричневого цвета, что означало, что, возможно, они были наги. На другом мальчике была одежда, но ее было немного — может быть, футболка и шорты, точно разглядеть Элиса не могла. Кроме того, внимание в нем привлекала не одежда, а поза: казалось, что он упал на камни. Его ноги были выше головы, словно снимок был сделан в момент падения. И движение рук его товарища указывало на то… Элиса вдруг поняла.

— Похоже, один мальчик толкнул другого… Наверное, это какое-то воспоминание Рика.

В голове ее вихрем кружились мысли. Все вдруг начало увязываться с характером Рика Валенте, которого она когда-то знала. Марини ошибся. Он подумал, что Рик рискнул, но на самом деле он этого не делал. Рик был амбициозным, но трусливым. Он боялся использовать записи спящих людей, опасаясь последствий раздвоения, и выбрал другую сцену из своего собственного прошлого, которую посчитал «невинной», обычной… Но какую же? Он говорил мне, что с детства вел подробный дневник… Оттуда он мог извлечь данные о месте и времени…

— Воспоминание Рика?.. — пробормотал Виктор у ее уха.

Изменение в тоне его голоса заставило Элису на миг оторваться от экрана и посмотреть на него. Виктор страшно побледнел. В грязных стеклах его очков отражался экран компьютера, и Элиса не могла разглядеть его глаз.

Внезапно она сама припомнила какой-то давний разговор. Разве Виктор не рассказывал мне о чем-то подобном много лет назад?.. О ссоре из-за той девочки-англичанки, в которую он влюбился… Рик толкнул его, и…

Она снова взглянула на экран и обратила внимание на другое: изображение упавшего на камни мальчика было менее четким, чем все остальное. Вокруг него были какие-то тени.

Тени.

Во рту у нее пересохло, в висках лихорадочно стучало. Глаза широко раскрылись.

Она медленно обернулась, но Виктора рядом с ней уже не было — он дрожа отступил к стене, и на лице у него было выражение человека, который только что с точностью узнал, что загробной жизни не существует.

— Убей меня, Элиса, — всхлипнул он. — Прошу тебя… Я не… не смогу это сделать. Убей меня, пожалуйста…

— Нет…

Виктор перестал умолять — он испустил крик, полный ужаса и решимости:

— Элиса! Сделай это, прежде чем оно вернется!..

Она качала головой, не говоря ни слова, просто не желая этого делать.

И тут дверь распахнулась.

Вначале Элиса Гаррисона не узнала: его руки и одежда были перепачканы кровью, а покрасневшее лицо искажено так, что глаза вылезли из орбит.

— Смотри… — Он целился из пистолета в Виктора, но обращался к ней. В уголках его губ блестела пена. — Смотри, как он умрет, шлюха.

— Нет! — закричала Элиса, но какой-то голос внутри нее одновременно отчаянно кричал: Убей его! Убей его!

Ее крик затерялся во внезапном гуле аппаратуры вокруг. Пол задрожал, как в преддверии землетрясения. Из мониторов посыпались искры, и воздух наполнился каким-то кислым запахом.

Придя в себя после нескольких секунд изумления, Гаррисон выстрелил.

И все остановилось.

? секунд

Она как будто оглохла. Но закричала и услышала свой голос. Она чувствовала стул у своих ягодиц и могла потрогать стол и клавиатуру.

Виктор и Гаррисон застыли на месте: первый — в ожидании пули, второй — целясь в него, но их фигуры изменились: по щекам Виктора слева направо проходил длинный разрез, и весь его живот занимала красноватая дыра, в которой виднелся позвоночник; Гаррисон утратил часть руки и лицо.

А между ними, почти посередине, застыло какое-то насекомое. Элиса в ужасе смотрела на него. Пуля. Она не успела, Господи.

Она отступила назад и толкнула стул, не сумев сдвинуть его с места. Когда ее пальцы оперлись на клавиши компьютера, ни одна не подалась, точно это был симметричный рельеф, вырезанный на поверхности камня. В ней тоже что-то изменилось: она была совсем нагой.

Лицо Элисы покрылось потом.

Она знала, где была. Знала, в чьих руках находилась.

Она все еще была в зале управления, но с некоторыми отличиями. Он походил на комнату, оформленную художником-сюрреалистом. В правой стене появились странные дыры овальной формы, сквозь которые виднелись ограждение и пляж. Оттуда лился свет. Все остальное было тьмой.

И она чувствовала что-то еще. Элиса не могла бы сказать, каким образом, потому что видно его не было, но она как-то ощущала его присутствие.

Зигзага. Охотника.

Ее охваченный паникой разум раздвоился: часть рациональных мыслей всплыла на поверхность, они были связными и наблюдательно реагировали на происходящее; все остальные погрузились в глубины ее самого беззащитного «я», в память о ее страхах и фантазиях последних лет.

Она приблизилась к выходящей наружу стене, оглядывая все с двойственным чувством изумленного ужаса. Я могу думать, чувствовать, двигаться. Это я, но я в другом месте. Элиса вспомнила, как несколько дней — или тысяч лет — назад (точно она не знала) она рассказывала своим студентам в Алигьери о возможностях соприкосновения разных измерений ( я клала монетку на слайд ). Сейчас она была внутри самого невообразимого практического примера, который только можно было придумать.