Крейг Расселл - Брат Гримм

— Ничего не понимаю, — сказал Фабель. — В вашей квартире нет никакого подвала.

Улыбка Бидермейера стала чуть шире и слегка потеплела.

— Это вовсе не мой дом, дурачина. Это всего лишь площадь, которую я арендовал с целью заставить больничное начальство выписать мутти, чтобы я мог ухаживать за ней дома. Моим настоящим домом является тот, в котором я вырос и который делил с этой злобной старой сукой. Улица Рильке, район Хаймфельд. Рядом с автобаном. Там вы ее и найдете… Там вы найдете Паулу Элерс. Под полом. В том месте, где мутти и я похоронили ее. Извлеките ее на свет, герр Фабель. Достаньте мою Гретель из тьмы, и мы с ней станем свободны.

Фабель дал знак полицейским, и те, заведя руки Бидермейера за спину (пекарь не сопротивлялся), нацепили на него наручники.

— Вы найдете там, — повторил Бидермейер, когда Фабель и его команда направились к дверям. — И когда окажетесь там, — добавил он со смехом, — выключите, пожалуйста, духовой шкаф. Я включил его этим утром.

16.20, пятница 30 апреля. Хаймфельд-Норд, Гамбург

Дом стоял на границе государственного леса, рядом с тем местом, где автобан А-7 рассекает лесной массив. Большое старое здание являло собой унылый вид. Фабель решил, что дом построен примерно в двадцатых годах прошлого века, но в нем полностью отсутствовали какая-либо индивидуальность или характер. Здание стояло в большом саду, которому позволили одичать. А вид дома говорил о том, что обитатели не любят свое жилище: краска стен поблекла, покрылась пятнами и шелушилась, как кожа больного человека.

Этот дом чем-то напоминал виллу, в которой жили Фендрих и его ныне покойная матушка. Этот дом тоже выпадал из общей картины, словно случайно задержался в том месте, где оставаться ему было давно не положено. Здание никоим образом не вязалось ни с начинающимся за ним густым лесом, ни с проходившей перед фасадом современной скоростной дорогой.

Они приехали на двух машинах в сопровождении отряда полицейских на патрульном автомобиле. Фабель, Вернер и Мария сразу проследовали к парадной двери и нажали на кнопку звонка. Стоявшие позади них Анна и Хенк Германн дали сигнал полицейским, которые тут же извлекли из багажника своего бело-зеленого «опеля» массивный таран. Почерневшая от времени дубовая дверь оказалась чрезвычайно прочной. Потребовалось три сильных удара, прежде чем замок поддался, и после четвертого удара дверь резко распахнулась, ударившись о стену вестибюля.

Прежде чем войти в дом, Фабель и члены его команды обменялись взглядами. Они знали, что стоят на пороге жилища, где много лет обитало безумие, и каждый из них готовился к любой неожиданности.

Жилье Бидермейера начиналось, как и положено, с прихожей.

В доме царил унылый полумрак. Фабель открыл отделяющую вестибюль от главного холла застекленную дверь. Сделал он это осторожно, хотя знал, что никакая опасность ему не грозит. Несмотря на то что Бидермейер сидел под замком в своей камере, его присутствие ощущалось и здесь. Комната, куда они вошли, была большой, но довольно узкой. С высокого потолка свисала массивная люстра с тремя светильниками. Фабель повернул выключатель, и комната наполнилась тусклым желтоватым светом. На стенах помещения не осталось ни единого свободного места. Они были сплошь заклеены картинками и листами бумаги с напечатанным или написанным от руки текстом. Листы желтой бумаги были исписаны красными чернилами и очень мелким почерком. Фабель вгляделся в страницы. Здесь были все сказки братьев Гримм, начертанные без единой ошибки рукой одержимого. Полного безумца. Среди рукописных листов попадались и печатные страницы разных изданий сказок. Были там и иллюстрации. Сотни иллюстраций. Некоторые из них Фабель сразу узнал. Их имел в своей коллекции Герхард Вайс. Были здесь и иллюстрации времен нацизма, подобные тем, о которых упоминал писатель. Фабель обратил внимание на то, что одну из них изучает Анна Вольф. Это была картинка 30-х годов. Ведьма в карикатурном облике старой еврейки, согнувшись в три погибели рядом с печью, хищно косилась на нордического блондина Гензеля. А за ее спиной столь же расово чистая Гретель была уже готова толкнуть злую колдунью в пламя печи. Столь тошнотворных картинок Фабелю видеть еще не доводилось. Фабель даже не мог представить, что думает Анна, глядя на эту мерзость.

Они пересекли комнату. С одной стороны в нее выходило несколько дверей, а на другой находилась ведущая на второй этаж лестница. Мебели во всех комнатах не было, но зато там в изобилии присутствовали безумные коллажи Бидермейера. Часть из них отклеилась, а некоторые покрылись плесенью. Боковая сторона лестницы несла на себе те же самые украшения. В доме стоял какой-то странный запах. Фабель не мог определить, чем пахнет, но необычный аромат заполнял все помещения, взбираясь к потолку по стенам и впитываясь в одежду представителей закона. Фабель решил осмотреть одну комнату слева и знаком предложил Вернеру пройти в следующую. Мария прошла дальше, а Хенк с Анной двинулись вверх по ступеням. Фабель оглядел комнату. Мебели в ней тоже не оказалось, а темные деревянные полы покрывал толстый слой пыли. Помещение, судя по его виду, оставалось необитаемым.

— Шеф… — послышался голос Анны. — Не хотите ли взглянуть на это?

Фабель поднялся по ступеням, а следом за ним двинулся и Вернер. Анна стояла у открытой, ведущей в спальню двери. В отличие от остальных комнат в спальне имелись признаки жизни. Стены, как и в остальных комнатах, были оклеены рукописными листами, страницами из книг и рисунками. Однако здесь в отличие от других помещений находилась походная кровать, а рядом с ней — небольшая прикроватная тумбочка. Но не эти жалкие предметы мебели привлекли внимание Фабеля. Вдоль двух стен комнаты стояли книжные шкафы. Все шкафы были заполнены книгами. Подойдя ближе, он увидел, что это не книги, а одна книга.

Бидермейер, видимо, занимался этим много лет и тратил практически все деньги на приобретение различных изданий «Сказок братьев Гримм». Антикварные издания стояли бок о бок с только что выпущенными томиками в бумажной обложке. Тома с золотым обрезом красовались рядом с дешевыми публикациями, а помимо немецких изданий, увидевших свет чуть ли не две сотни лет назад, в библиотеке имелись сказки на французском, английском и итальянском языках. Там и тут в ряды томов на знакомых Фабелю языках вкрапливались книги, напечатанные кириллицей или иероглифами.

Фабель, Вернер, Анна и Хенк на какой-то миг утратили дар речи. Фабель, первым вернувшись в действительность, сказал:

— Пожалуй, стоит поискать подвал.

— Думаю, что я его нашла, — сказала появившаяся в проеме двери Мария. — Или по крайней мере дорогу в него.