Уильям Райан - Пропавшая икона

— Сидеть в этом мешке не слишком приятно, — безразличным тоном сказал человек у него за спиной. Капитан даже не попытался обернуться. — Но он часто дает бóльший эффект, чем другие традиционные методы допроса. Вы ведь знаете, каково это — быть следователем. Допросы страшно выматывают. Иногда после них чувствушь себя не менее разбитым, чем заключенный. А мешок хорошо делает свое дело. — Человек говорил как будто сам с собой. — Я не выбиваю признания из заключенных. Я считаю это непродуктивным способом получения информации. — Он похлопал Королева по плечу, и тот так и не понял, с сочувствием или с одобрением. — Итак, кто на вас напал?

Голос прозвучал уже слева от Королева. Было трудно говорить, не видя собеседника. Он наверняка делает это специально.

— Я не видел. Он ударил меня сзади. Почему меня здесь держат, товарищ? Я не сделал ничего плохого.

Человек ничего не ответил, подошел к столу и развернулся к Королеву лицом. Тот замер от неожиданности — он узнал его. Это был госслужащий, который сидел впереди него с мальчиком на футбольном матче. Сейчас в его почти бесцветных голубых глазах читалась усталость, а цвет лица был еще серее, чем тогда, на стадионе, но это был точно он. Только теперь на нем была форма майора НКВД. Он улыбнулся, когда понял, что Королев узнал его. Хотя улыбкой это было трудно назвать — просто легкое, еле уловимое движение губ.

— Да, странное совпадение, — сказал майор. — Я тоже удивился, когда увидел вас тогда на игре.

— Вы уже знали, кто я?

Майор задумался над вопросом и покачал головой, показывая, что обсуждать это не собирается.

— Перейдем к делу. Заключенный, мы находимся здесь, чтобы определить степень вашего участия в заговоре, касающемся кражи государственной собственности. Первостепенная задача на данном этапе расследования — найти вышеупомянутую собственность. — Он сделал паузу и добавил: — Степень вашей причастности будет определяться на более поздней стадии расследования. Но сотрудничество вам зачтется.

— Заговор? Ни в каком заговоре я не участвовал и ничего не знаю о краже, — сказал Королев, чувствуя, как внутри закипает злость.

Майор посмотрел на него и указал на папку, которая лежала на столе. На его лице читалась какая-то тоска. Он говорил так, как бухгалтер стал бы говорить о производстве обуви. Статично, спокойно, подкрепляя свои слова фактами.

— Буду говорить прямо, — сказал майор таким тихим голосом, что Королеву пришлось податься вперед, чтобы расслышать, что он говорит. — Ты можешь рассказать мне все, что знаешь, добровольно, или я сломаю тебя, как ветку. И тогда ты все равно заговоришь. А потом тебя расстреляют, твою бывшую жену отправят на зону, а твой сын будет клянчить милостыню в трамваях. Твои друзья тоже будут страдать. — Он заглянул в папку. — Попов, Семенов, Честнова, Ясимов, Бабель, Кольцова…

Он со скучающим видом перечислял друзей, родственников, знакомых Королева. Его голос становился все тише и тише. Вдруг он хлопнул папкой по столу, и этот неожиданный звук оглушил капитана, как удар охранника в ухо.

— Мне продолжать? — В глазах майора блеснул злой огонь, и он снова перешел на шепот. — В этой папке пятьдесят фамилий. Ты же знаешь, как это бывает. Их арестуют, бросят в тюрьму, а потом возьмутся за их друзей и родственников, а после — за друзей друзей и так далее, по цепочке. Все они будут страдать. Волна арестов прокатится по Москве. Пострадают сотни людей. И все из-за того, что ты отказываешься помогать нам. Как ты думаешь, если бы они были сейчас здесь, что бы они посоветовали тебе? Держать язык за зубами? Бросить вызов государству? Гордо водрузить знамя собственной никчемной чести на своем индивидуалистском замке из песка? Будьте благоразумны, заключенный, — сказал майор, снова переходя с Королевым на «вы». — Я бы сказал, будьте милосердны. Их жизни сейчас полностью в ваших руках.

Майор покачал головой, и при свете лампочки Королеву показалось, что глаза его заблестели от подступивших слез. Майор полез в карман и достал пачку папирос. «Герцеговина Флор». Такую же нашли в снегу возле стадиона, где оставили труп Тесака. Майор закурил, подошел к Королеву и сунул папиросу ему в рот. Тот затянулся. Майор достал еще одну и тоже закурил. Королев кивнул в сторону пустого стола, за которым должна была сидеть стенографистка, и, не выпуская папиросу, спросил:

— А где стенографистка? Это ведь не официальный допрос?

Майор тяжело вздохнул.

— Ну что вы, капитан… Здесь я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. Мы собрались не для того, чтобы поболтать. Мне что, вбить это в вашу тупую башку? Говорите, Королев, ради собственного спасения! В конце концов, вы все равно заговорите, поверьте.

Первый раз в тюрьме к нему обратились по званию и имени. В этом было что-то глубинное. Майор зло улыбнулся, и капитан решил перейти в наступление.

— Будете пытать меня электрическим током? Как Кузнецову?

Королев выпалил это неожиданно для себя. Майор был не меньше его удивлен столь резким выпадом. Этот человек в форме вполне мог быть убийцей — он угрожал пытками, знал капитана в лицо, проводил допрос без стенографистки и курил «Герцеговину Флор», — и все же он мало чем напоминал психопата.

Но все сомнения улетучились, когда кровь отхлынула от лица майора и он сделался бледным как смерть. Королев с интересом наблюдал за ним: майор был похож на загнанного зверя. Наконец он взял себя в руки и злым шепотом заговорил:

— О чем это ты говоришь? Что за несусветная чушь? Как ты смеешь обвинять чекиста в подобном преступлении? Ты, грязная, лживая собака! Я буду сдирать с тебя кожу медленно, сантиметр за сантиметром. — Он поднялся с места, ткнул пальцем в Королева и, срываясь на крик, визгливо продолжил: — Закрой свой поганый рот, слышишь меня?

Но Королев пока еще находил в себе силы не поддаваться запугиванию.

— Странная реакция, товарищ. А эта государственная собственность, о которой вы упомянули, уж не икона ли? Вот почему вы пытали монахиню до смерти. Не так ли, предатель? Вы хотели узнать, где икона?

— Вы знаете, где находится икона, заключенный, — уже спокойным голосом ответил майор. — И знаете, кто на самом деле настоящий предатель, вы, грязная собака!

— А что станет с вашим мальчиком, когда он узнает, что его отец — предатель советского народа? Ему будет нелегко. Я видел, как он смотрит на вас. Он ведь пионер? Не забудьте положить в чемодан красный пионерский галстук, когда соберетесь бежать.

Майор на секунду растерянно прищурился, но потом успокоился.

— Ты полный идиот! Я никуда не собираюсь. А вот тебя пристрелят, если не будешь сотрудничать. И ты отправишься в ад.

— Пусть даже так. Но зачем вы убили своего товарища, Миронова из иностранного отдела? Потому что он не хотел, чтобы икону купил кто-то другой, кто предложил за нее больше?