Патрисия Корнуэлл - Ферма трупов

— Скажите, пожалуйста, не показалось ли вам, что Люси находится под действием алкоголя?

— Будь она пьяна, я бы ни в коем случае ничего ей не продал.

— А как она себя вела?

— По-моему, она куда-то торопилась, но вообще держалась очень мило, все время шутила.

Если Люси действительно на протяжении нескольких последних месяцев употребляла алкоголь в солидных дозах, то вполне могла выглядеть адекватной даже при таком высоком уровне как 1,2 промилле. Однако ее рефлексы и восприятие действительности не могли оставаться нормальными, и справиться с произошедшим на дороге ей не удалось бы. Я попрощалась с Джоном и набрала номер «Эшвилл ситизен таймс». В отделе местных новостей мне сообщили, что журналистку, написавшую материал об аварии, зовут Линда Мэйфер. К счастью, она оказалась на месте, и меня тут же переключили на нее.

— Говорит доктор Скарпетта, — представилась я.

— А, здрасте. Чем могу помочь? — ответила девушка — судя по голосу, совсем молоденькая.

— Я звоню по поводу одной из ваших заметок. Она касалась аварии в Виргинии с участием моей машины. Вы в курсе, что информация о том, что за рулем была я сама и меня арестовали за управление автомобилем в нетрезвом виде, не соответствует действительности? — спокойно, но твердо спросила я.

— А, да, мэм. Мне очень жаль, но я все могу объяснить. Сообщение об аварии пришло по телеграфу в тот же день, поздно вечером. Там говорилось только, что, как установлено, «мерседес» принадлежит вам и подозревается, что водитель — то есть скорее всего вы — находился под действием алкоголя. Я как раз задержалась допоздна, доделывая другой материал. Зашел редактор с распечаткой и велел поместить это в номер, если будет подтверждение, что вели действительно вы. Номер уже пора было сдавать в печать, и я уж думала, что ничего не успею. Тут вдруг на меня переводят звонок. Там какая-то дама говорит, что она ваша подруга и звонит из больницы в Виргинии — хочет сообщить, что вы не сильно пострадали в аварии. Она, мол, решила нас предупредить, потому что коллеги доктора Скарпетты — ваши то есть — все еще работают в наших краях по делу Эмили Стайнер. И поэтому она не хочет, чтобы до нас дошли сведения из третьих рук и мы опубликовали бы что-нибудь, что может встревожить ваших друзей.

— И вы поверили совершенно незнакомому человеку и напечатали все, как она сказала?

— Ну, она назвала свое имя и номер телефона, и я все проверила. И потом, если бы она не была вашей знакомой, откуда бы она узнала об аварии и о том, что вы занимаетесь делом Эмили?

Еще бы ей не знать, если это сама Дениза Стайнер и звонила из какой-нибудь телефонной будки в Виргинии после того, как пыталась меня убить.

— Как же вы проверили, что она та, за кого себя выдает? — спросила я.

— Я перезвонила по номеру, который она назвала, и она взяла трубку. Код был виргинский.

— Номер у вас остался?

— Вроде да. Наверное, в блокноте записан.

— Не могли бы вы посмотреть?

Я услышала, как она перелистывает страницы и шуршит какими-то бумагами. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, она наконец продиктовала мне номер.

— Большое спасибо. Надеюсь, вы найдете возможность опубликовать опровержение, — сказала я. Мне уже было жаль девушку — кажется, ей и так пришлось несладко. Я понимала, что она никому не хотела причинить вреда, просто ошиблась по молодости и неопытности. Разумеется, ей оказалось не под силу противостоять психопатке, твердо решившей вовлечь меня в свою игру.

— Мы напечатали его уже наследующий день. Я могу выслать вам экземпляр.

— Это не обязательно, — ответила я, вспомнив репортеров, появившихся во время эксгумации. Стало понятно, кто допустил тогда утечку информации: миссис Стайнер не удержалась перед искушением получить лишнюю долю внимания к своей персоне.

Ответа на звонок по номеру, который мне дала журналистка, пришлось ждать долго. Наконец трубку снял какой-то мужчина.

— Прошу прощения, — начала я.

— Алло?

— Да, мне нужно узнать, где находится этот телефон?

— Какой именно, ваш или мой? — Мужчина рассмеялся. — Если не знаете, где ваш, дело плохо.

— Ваш.

— Это таксофон рядом с супермаркетом. Я как раз хотел спросить у жены, какого мороженого купить. Она забыла мне сказать. Телефон зазвонил, ну я и ответил.

— А что за супермаркет? — спросила я. — Где он находится?

— «Сейфвей», на Кэри-стрит.

— В Ричмонде? — с ужасом спросила я.

— Да. А вы где?

Поблагодарив его, я повесила трубку и нервно зашагала по комнате. Дениза Стайнер была в Ричмонде — для чего? Хотела увидеть, где я живу? Может, и мимо моего дома проезжала?

Я выглянула в окно. Светило солнце, чистое голубое небо и празднично украшенная листва, казалось, говорили, что ничего плохого произойти не может. Нет в мире никакой темной силы, плетущей свои сети, и все, что я обнаружила, всего лишь фикция. Правда, то же самое я чувствовала в любой чудесный погожий день, и когда выпадал снег, и когда город наполняли рождественские огоньки и мелодии. А потом утро за утром я приходила в морг, где меня ждали новые случаи и новые жертвы — изнасилованные, застреленные, погибшие в бессмысленных, случайных происшествиях.

Прежде чем освободить номер, я попыталась дозвониться до лабораторий ФБР. К моему удивлению, сотрудник, для которого я хотела оставить сообщение, оказался на месте. Впрочем, для многих из нас работа едва ли не заменяла собой жизнь — о выходных оставалось только мечтать.

— В общем, я сделал все, что мог, — ответил он на мой вопрос об обработке изображения, над которым он трудился последние дни.

— И ничего не получилось? — разочарованно протянула я.

— Только слегка подправил. Рисунок стал немного четче, но я все равно не могу понять, что на нем.

— Вы еще долго пробудете сегодня в лаборатории?

— Час или два.

— А где вы живете?

— В Аквиа-Харбор.

Хотя лично меня не обрадовала бы перспектива каждый день добираться в столицу из такой дали, многие работавшие в Вашингтоне агенты селились именно там, а также в Стаффорде и Монтклере. От Аквиа-Харбор до места, где жил Уэсли, было около получаса езды.

— Мне очень неудобно просить вас об этом, — сказала я, — но мне важно как можно быстрее получить распечатку улучшенного изображения. Вы не могли бы завезти ее домой к Бентону Уэсли? Поездка туда и обратно займет у вас не больше часа.

Помедлив, он ответил:

— Пожалуй, смогу, если выехать прямо сейчас. Я позвоню ему и расспрошу, как до него добраться.

Я подхватила свою командировочную сумку и не расставалась с револьвером, пока не оказалась в ноксвиллском аэропорту. Только там, зайдя в женский туалет, я переложила оружие обратно в портфель. Портфель я, как обычно, сдала в багаж, уведомив персонал о его содержимом, и, как обычно, на него наклеили флюоресцирующий оранжевый ярлык. В который раз этот цвет напомнил мне клейкую ленту из дела Эмили. Зачем Денизе Стайнер понадобилась такая лента и откуда она у нее взялась? Я не видела никакой связи между ней и тюрьмой в Аттике. Видимо, тюрьма здесь все-таки ни при чем, подумала я, подходя по взлетной полосе к маленькому винтовому самолету.