Рекс Миллер - Мороженщик

— И ни одного свидетеля, который бы видел или слышал что-нибудь?

— Абсолютно.

— Ну что же, мне остается только попросить вас подобрать все факты, которыми мы располагаем, и обеспечить полную свободу действий.

Уже через полтора часа Эйхорд получил от шефа полиции докладную на пяти страницах. Он рассмотрел фотографии, изучил протоколы допросов, образцы волокон, присланные из криминалистической лаборатории штата Колумбия, результаты исследовании вскрытия трупов, соскобов из-под ногтей и проб пыли — в общем, все, что было в наличии.

В распоряжении Джека были также карты, исчерченные бессмысленными на первый взгляд закорючками, и ключи от взятого напрокат неизвестного средства передвижения.

Мотт снова поехал в заброшенный дом у новостройки и вскрыл опечатанную дверь. Следом прибыл Эйхорд. В развалюху временно провели электричество, и полиция, осветив место убийства прожекторами, тщательно все осмотрела, потратив на это около часа. После этого Джек подошел к шефу полиции:

— Я поброжу тут в округе еще немного, — сказал он. — Здесь все именно так, как вы обрисовали.

— Надеюсь, Джек, вам улыбнется удача. Но пока это выглядит чертовски безнадежно.

— Мне знакомо это чувство. Так бывает в начале расследования почти со всеми.

— Время-то идет, а успехов никаких.

— А что, если мы окончательно зайдем в тупик и придется прекратить расследование?

— На этот случай приятель припас для меня работенку. Хорошие деньги, много преимуществ, покупатели никогда не проходят мимо.

— Звучит неплохо.

— Ладно, надеюсь, до этого не дойдет. Завтра утром мы пригласим к вам девушку. В девять не рано? — Шеф говорил о четырнадцатилетней девочке, с которой Эйхорд хотел встретиться в первую очередь.

— Что ж, отлично.

— Помните, я говорил, что она собиралась наточить топор у соседа напротив на стоянке фургонов. Мы проверили соседа — он абсолютно чист, но, по крайней мере, у вас будет отправная точка.

— Хорошо. Еще я хочу позвонить миссис Альварес и встретиться с ней до того, как она выйдет на работу. А лучше, если позвоните вы и скажете, что я зайду к ней утром.

— Нет проблем. Вы позвоните ей утром или сразу зайдете?

— Позвоню, и мы договоримся о времени. Желательно от семи до семи тридцати. Затем я встречусь с девушкой и ее соседом, который не любит собак. Потом, видимо около полудня, загляну к вам, узнать, как дела.

— Принято. А мы пока обсудим все немыслимые версии, которые только могут прийти в голову.

— А девушку вы собираетесь пригласить сюда?

— Нет, лучше в управление.

— Я только хочу сказать, что тот мужчина, — Эйхорд бросил взгляд на свои записи, — мистер Хиллман, или как там его зовут, живет по соседству, поэтому надо постараться привести ее, не привлекая внимания, иначе за ней могут начать охоту или просто увезти на неопознанном автомобиле. Я приду в управление около девяти.

— Договорились. Еще раз спасибо, Джек. До завтра. — Мотт протянул руку.

— До встречи. Боб. Я очень благодарен вам за помощь. Увидимся утром.

Дверь закрылась, и Эйхорд остался один. С улицы приглушенно доносились ночные звуки и шум транспорта. Он постарался встать на место убийцы и прокрутил в себе единственную имеющуюся версию преступления. Допустим, на ближайшей станции проката автомобилей он взял машину. Втащил уже связанных детей внутрь. Огляделся, убедился, что свидетелей нет. Потом издевался над ними, наслаждался созерцанием агонии в их глазах, предсмертными криками, пока они истекали кровью. Дальнейшее представлять не было необходимости. Вскрытие трупов и исследование места убийства свидетельствовали о большем, чем могла подсказать любая фантазия. После кровавых забав детей убили. Эйхорд стоит, ощущая на себе детскую кровь. Но этим мерзавцам хотелось большего. Чего? Может быть, какого-то ритуала? Отрезаны головы. Зачем? Чтобы затруднить опознание жертв? Если так, то почему бы не сжечь трупы? И потом, зачем обмывать части тел? Наконец, самое странное. Для чего понадобилось этим маньякам вывозить в поле обезглавленные расчлененные трупы, рискуя быть замеченными, а затем отправиться назад, чтобы что-то сделать с головами? Безумие!

После засухи начались проливные дожди. Был один из тех мокрых понедельников, которые наводят тоску на всех, кроме самых неисправимых оптимистов. Двое здоровенных, с проблесками седины в волосах полицейских явно не относились к их числу. Плотный, пожалуй, даже толстый. Дан Туни и его новый напарник, крепкий чернокожий Монрой Тукер, настоящий профессионал, стояли у выхода на автостоянку служебных автомобилей и спорили о том, чья очередь вести «додж», ссорясь, как двое мальчишек из-за бейсбольной биты.

— Я поведу! — настаивал Дан.

Лицо чернокожего инспектора выразило явное желание сбросить Туни со ступенек. «Чертов прохвост!» — подумал он.

Переругиваясь, они вышли из боковой двери на стоянку. Облака внезапно потемнели и опрокинулись вниз сплошным водопадом.

— Вот паскудство, — с отвращением пробормотал Тукер.

— Не растаешь, — отреагировал Туни, рывком распахивая дверь «доджа» без опознавательных полицейских знаков. Спасаясь от ливня, двое огромных мужчин ринулись на сиденья, от чего рессоры жалобно застонали. Дан Туни повернул ключ зажигания, и машина тронулась.

— Что такое: невидимое, и воняет, как тухлая морковь? — с ухмылкой спросил он, включая дворники.

— Черт возьми, я-то откуда знаю?

— Жопа разговаривает, — произнес Туни, издав громкий неприличный звук и заполнив отвратительной вонью салон автомобиля, уже и так достаточно загазованный.

— Чертов идиот! — Тукер судорожно пытался открыть окно, а толстый Дан в восторге подпрыгивал на сиденье, как школьница.

— Извини, — сказал он, — мне срочно потребовалось сделать немножко пу-пу.

Монрой представил, с каким наслаждением он двинул бы своим огромным кулачищем в это разжиревшее брюхо, чтобы посмотреть, как паршивый пузан складывается пополам. Дождь хлестал в открытое окно и заливал рукав его нового спортивного пальто.

— Да, между прочим, — сказал он с деланным равнодушием, — давно хочу выяснить кое-что. — Он повернулся к окну, стараясь не дышать вонью, и дождь бил ему прямо в лицо. — Каким образом такой сукин сын, как ты, добился значка детектива?

— Просто повезло, — ответил тучный увалень, трясущийся рядом, — его давали каждому четвертому, кто за ним обратится.

— Ври дальше. А на самом деле? Как, черт возьми, всякой безмозглой твари вроде тебя удается заполучить значок?

— Я очень рад, что именно ты решил выяснить это, Монрой. Я стащил его с дохлого ниггера!

Мальчик катался с горы. По годам он был еще ребенком, с детскими представлениями о добре и зле, но что-то подсказывало ему, что он не похож на других ребят. Слишком рано проснувшиеся мужские инстинкты он ощущал в себе как жестокие муки чего-то темного и липкого, запретного, но сладостно восхитительного.