Стивен Миллхаузер - Метатель ножей

Поначалу роман его возбуждал: его первая замужняя женщина, – и он был благодарен за то, как она любит его, балует его, слушает серьезно и внимательно. Иногда, глядя на него, она по несколько минут забывала моргать огромными добрыми глазами. Может, из-за полноты ее капитуляции ему и стало неуютно: вскоре удовольствие рассеялось, а через месяц он понял, что совершил ошибку. Адюльтеры не для него; в свои сорок три она для него слишком стара; мягкость и обильность ее плоти смущают. Он принялся искать способ порвать – аккуратно, так, чтобы она не почувствовала себя виноватой. Напоминал себе, что как бы ни было ей больно сейчас, дальше будет больнее. Он был уверен, что найдет нужные слова. Так было бы лучше для всех.

Хартер проснулся от тихого упорного стука в дверь. Так мог стучать человек, понимающий, что еще очень рано, – семи нет, – и желающий извиниться за беспокойство, настаивая однако, что побеспокоить придется. Хартер накинул старый халат и пригладил волосы. Спал он неважно.

Открыв кухонную дверь, он с удивлением воззрился на двух мужчин в форменных шинелях и с фуражками в руках.

– Позвольте зайти? – спросил один, старше и выше, густые седые волосы аккуратно зачесаны над ушами назад. Хартер замялся, тогда другой добавил:

– Мы пришли… по поводу того дела, сегодня ночью. Он просил нас с вами переговорить. – Опустил взгляд. – Мы можем зайти позже.

– Нет, все в порядке, я… еще семи даже нет. Прошу. – Хартер картинно повел рукой – жест, о легкой фривольности которого тут же пожалел и, резко его оборвав, сунул руку в слегка надорванный карман халата.

Мужчины сделали два шага по тесной кухне и остановились, сжимая фуражки в руках. Хартер начал было выдвигать стул и с отвращением заметил кофейную чашку с липким бурым осадком, тарелку с засохшей половинкой пончика, покрытую коркой ложку в сахарнице в цветочек.

Мужчины не двинулись, и Хартер в нерешительности замер, положив руку на спинку стула.

– Мистер Хартер, – сказал старший, – мы сожалеем, что побеспокоили вас. Мы сами располагаем всего несколькими минутами. Наш друг очень хотел, чтобы мы с вами увиделись.

Стоит ли говорить, что он расстроен – весьма расстроен. Он хотел бы как можно скорее встретиться с вами.

Хартер с неприязнью представил себе эту встречу и задумался, нельзя ли как-нибудь ее избежать. Но при мысли, что придется прятаться от человечка, ему стало неловко, точно он пытается удрать.

– Я встречусь с ним, если он того желает, почему нет? Но чего он хочет?

– Мистер Хартер, вы не обязаны встречаться с ним, если не желаете, – сказал второй. – Вы имеете право отказаться.

– Хотя я на вашем месте, – добавил первый, – не стал бы.

– Это угроза? – сердито спросил Хартер, и крошечный страх взрывом лопнул у него в животе.

Старший взглянул удивленно.

– Едва ли. Сожалею о недоразумении. Я лишь имел в виду, что если вы откажетесь встретиться с ним сейчас, вам придется сделать это позже. Наш друг – он очень упрям. Поэтому, с нашей точки зрения, благоразумнее было бы не тянуть, причиняя тем самым еще больше горя и боли. Но вы, разумеется, вольны поступать, как хотите.

– Ладно, – сказал Хартер. – Я же сказал, что встречусь с ним. В любое время.

– Превосходно. Это сильно упрощает нам задачу. Завтра утром вас устроит? Утром. Рано. Мы оба работаем.

Хартер замялся.

– Я вообще-то по утрам – не в лучшей форме.

Старший глянул на свою фуражку, потом поднял глаза.

– Мистер Хартер, можно мне кое-что сказать? Вы, по своим личным соображениям, стали причиной огромной боли и страданий. Вы действительно хотите сказать, что ради нескольких часов сна откажетесь встретиться с пострадавшей стороной в удобное для нее время?

В Хартере поднялась злость и он крепче сжал спинку стула. Надо бы взять этого старого ублюдка за ухо и вышвырнуть отсюда. Но тон старика был ничуть не высокомерен, а в выражении лица сквозило лишь легкое недоумение.

Хартер пожал плечами.

– В любое время. Где он хочет?..

– О, не беспокойтесь, – сказал второй, – мы за вами заедем.

– Но зачем?.. – начал было Хартер, однако решил плюнуть и не продолжать.

– Прекрасно, – сказал старший, надевая фуражку. – В таком случае, договорились. Теперь мы можем идти.

Второй выступил вперед.

– Если же вы передумаете…

– Нам не стоит принимать это во внимание, – сказал тот, что в фуражке. Он уже вышел за дверь и стоял, держась за ручку.

– Я же сказал, что встречусь, – перебил Хартер. Собственный голос показался ему чересчур громким, даже пронзительным, и он попытался взять себя в руки. – Слушайте, я ночью почти не спал.

Визитеры переглянулись и промолчали.

– Тогда увидимся, – сказал тот, что в фуражке, выходя на лестничную площадку. Второй последовал за ним с фуражкой в руке и осторожно прикрыл за собой дверь. Сквозь латунную оконную решетку, полускрытую белыми кружевными занавесками, Хартер видел, как удаляются их затылки.

Еще час Хартер безуспешно пытался заснуть, а затем после долгого душа и двух чашек кофе поехал за город. Сахарные клены уже меняли цвет; на далеких холмах они походили на раскрашенные леденцы. Маленький белый знак вывел его на знакомую грунтовку под пологом ветвей, и вскоре он подъехал к старому красному сараю, набитому книгами. Темные проходы под редкими голыми лампочками пахли сырой древесиной. Хартеру нравилось читать о Войне за независимость – временами он подумывал написать довольно пространное эссе о влиянии мушкетов, заряжаемых с дула, на стратегию кампании, но из этого так ничего и не вышло. Он просматривал монографию о данберийской кампании [ 3 3 Город Данбери, штат Коннектикут, был занят британскими войсками 26 апреля 1777 г. во время Войны за независимость США. ], когда боковым зрением заметил в конце прохода Марту в темно-синем плаще. Резко вздохнув, он тут же осознал ошибку: эта женщина старше Марты, крупнее, да и вообще не похожа. Втянул воздух в легкие – он явно задыхается.

Хартер сунул книгу обратно на полку и пошел по тускло освещенному сараю навстречу ясному дню.

Красный сарай, синее небо. Вдоль стены тянулись стеллажи, набитые книжками в мягких обложках, располосованные светом и тенью. Девушка лет восемнадцати склонилась над книгами в тени. Внезапно она повернулась к ослепительному солнечному свету, и что-то мгновенно сверкнуло – может, крошечная сережка? Очень короткие зачесанные набок соломенные волосы, жесткие на вид джинсы, закатанные на икрах, белая рубашка с длинными рукавами закрывает ягодицы.

Вспышка о чем-то напомнила Хартеру – о чем-то на краю сознания, – но, услышав его шаги по гравию, девушка обернулась, а прежде чем вернуться к книгам, на секунду задержала взгляд. И Хартер мгновенно с уверенностью понял, что она доступна, можно завязать с ней разговор, может, даже смотаться с ней в загородную гостиницу выпить чашку кофе: она ведь задержала взгляд на эту секунду. Он ей все расскажет. Ее тронет его несчастье, она протянет руку через стол и накроет его ладонь – и Хартер, повернувшись и направляясь к машине, ибо все это невероятно и абсурдно, вообразил, что в пространстве скрещенных взглядов она разглядела в угрюмом лице незнакомца тайное горе.