Сэм Хайес - Чужой сын

Нет, скорее всего, решил он, Кэрри сидит одна, уставившись в стену. В руке у нее стакан воды. Иногда она делает глоток. Она ничего не ела со вчерашнего утра. Со стороны кажется, что она спокойна и полностью контролирует себя, однако в голове у нее бушует хаос из безумных мыслей, обвинений, раскаяния. Конечно, она думает и о возмездии. Дэннис Мастерс хорошо знал Кэрри и был уверен: она не успокоится, пока не найдет того, кто убил ее сына.

«Моя жизнь идеальна, — сказала она ему однажды, когда они лежали в постели. — Я сама сделала ее такой. И никому не позволю ничего в ней нарушить».

Кэрри держала в руке стакан воды и изредка делала глоток. Была глубокая ночь. Несколько часов назад она настояла на том, чтобы все ушли. Когда рядом находились люди — Лиа, полиция, Броуди, а потом еще и эта женщина, Фиона, — все было слишком по-настоящему, слишком больно, слишком невыносимо.

Оставшись одна, она придумала собственную реальность. Сначала она вообразила, что проснулась от того, что у нее скрутило живот, — и это чистая правда, все ее внутренности словно сжали в кулак, — поэтому она приняла таблетку и теперь сидит у окна, наслаждаясь прохладным ночным воздухом. Затем она представила себя маленькой девочкой, которая не может заснуть от волнения в ночь перед Рождеством.

Следующая ложь, которую она придумала, была связана с Броуди. Вот она ждет его возвращения после недельной конференции в Штатах и не может уснуть, зная, что скоро он, такой красивый, ухоженный, подтянутый, теплый, будет лежать рядом с ней. И даже если они не займутся любовью, потому что он вернется уставшим, они прижмутся друг к другу, обнимутся и станут думать о том, как им повезло, что они вместе, что у них есть Макс, прекрасный дом, хорошая работа. И разве их жизнь не идеальна?

Кэрри вдруг затрясло.

Макса убили. Ее сына убили.

Нет ничего идеального. И никогда не было.

Когда она открыла глаза, было светло. Шея затекла, все тело ныло. Она все-таки заснула прямо в кресле. Потом она вспомнила.

В кухне она очистила банан. Взглянула на часы. Шесть пятьдесят. Обычно к этому времени она уже успевала провести двадцать минут на беговой дорожке, принять душ, выпить кофе, съесть фрукты, тост — или что там приготовила Марта — и сесть за компьютер, чтобы проверить почту и подготовиться к шоу… таким было ее вчерашнее утро. Но все вышло из-под контроля.

— Почему?! — крикнула она, швырнув остаток банана в стену.

Лорейн Пламмер. Ее сына ударили ножом на улице, когда тот пытался помочь пожилому человеку, которого только что ограбили. Кэрри помнила, что она тогда подумала: «Мне так повезло, а вам нет». Она всегда мысленно старалась провести границу между своей жизнью и жизнью героев шоу. Но разве есть что-то плохое в том, чтобы радоваться своему благополучию?

Звук открывающейся двери. Кто это? Броуди вернулся с работы… или Макс из школы?

Черт.

— Ох, дорогая, — послышался взволнованный голос Марты в холле. Она вошла в кухню, протянула руки: — Дорогая моя, я только что узнала. Передали в новостях по радио. Мне до этого никто не сообщил.

Расстояние, которое всегда существовало между двумя женщинами, исчезло: Марта преодолела его, обняв Кэрри за плечи. Какие, оказывается, сильные у нее руки. Как ей хорошо в этих руках.

— Не надо… — сказала Кэрри, хотя на самом деле она хотела лишь одного: чтобы Марта обняла ее покрепче и не отпускала, пока не утихнет боль.

Марта тут же отступила:

— Прости. Просто я подумала…

— Я знаю. Я знаю. — Кэрри выдвинула табурет и села.

Марта засуетилась, налила воду в чайник, включила, достала чашки. И не переставая качала головой.

— Уже известно, кто это сделал?

— Пока нет. — Она не сможет жить, если убийц не найдут.

— Я тоже потеряла сына. — Голос Марты звучал так, как будто для того, чтобы произнести эти слова, ей понадобилось все ее мужество, как будто боль подтачивала ее изнутри все эти годы.

Кэрри молча смотрела на нее. Говорить сил не было.

— Мой мальчик родился мертвым. Это было много лет назад. Он был со мной только те девять месяцев, что я его носила. Он родился с открытыми глазами. Так что сначала нам показалось, что все хорошо. — Марта почти рассмеялась. — Он все время пинался, все эти месяцы. А потом… ничего.

Две женщины, которых разделяла разница в возрасте, состоянии, внешности, положении в обществе, были теперь связаны общей болью. Кэрри никогда не думала, что Марта пережила такую потерю. Она ощутила сострадание, но лишь на секунду, а потом ее снова захлестнуло бесчувственное отчаяние.

Марта обошла стол и взяла руки Кэрри в свои.

— И не вздумай плакать одна. Я здесь, поняла? Я перееду. Макс был хорошим мальчиком. Очень добрым. Он бы хотел, чтобы я была сейчас с тобой. Макс любил, когда я бывала дома.

— Любил?

— Конечно. Иногда тут было так пусто и одиноко, и я видела, как он радуется. Радуется, когда, возвращаясь домой, видит меня на кухне.

Господи. Как же перенести чувство вины?

— Меня вечно не было рядом, даже когда я была нужна ему.

— Ты хорошая мать.

Обе понимали, что на самом деле Кэрри не была хорошей матерью, но сейчас лучше притвориться, что это не так.

— Я приготовлю тебе чаю.

Кэрри кивнула. Зазвонил ее мобильный.

— Дэннис, — сказала она в трубку. — Нет, я не спала.

Она поставила босые ноги на перекладину табурета. В ее мозгу пронеслась мысль, что она сделала педикюр, когда Макс был еще жив, что ногти покрасили в розовый цвет, когда ее сын еще дышал.

— Правда? Ты их арестовал? Почему нет? — Кэрри выпрямилась. — Нет, как ни странно, я не знаю, чем займусь, детектив! Что предложите?

Небольшой отпуск, а может, недельку в спа-отеле? А может, лучше просто на работу вернуться и забыть обо всем? — Она задохнулась от гнева. Мастерс что-то ответил. — Просто поймай убийцу моего сына, Дэннис. — Кэрри выругалась в трубку, затем с силой швырнула ее на стол.

Весь следующий час она плакала.

Марта настояла на том, чтобы Кэрри переоделась. Принять душ сил не было, но чистая блузка, удобные льняные брюки и мягкий свитер позволили ей хоть на несколько секунд вспомнить, каково это — жить нормальной жизнью. Той жизнью, которая теперь казалась чем-то недосягаемым.

— А теперь, дорогая, съешь вот это. — Марта придвинула к Кэрри тарелку с яичницей и тостом. Кэрри уставилась на еду, будто она была отравлена. — Ты ведь понимаешь, что тебе нужны силы, Да? — У локтя возникла чашка с чаем. Марта решительно добавила туда сахар.

Обычно Кэрри не пила сладкий чай. А сейчас ей вдруг стало стыдно от того, что она не замечала, как добра Марта.

Спасибо. — Она начала есть, преодолевая тошноту.

— Что они говорят? Что они делают?

— Вчера они допросили двух мальчиков в участке.